Алексей Калинин - Ведарь Берендей. Книга 1 [СИ]

Улыбается черный оборотень…

Они всего лишь пища…

Крепкая рука крюком подъемного крана оттаскивает меня от старика, и я заставляю клыки спрятаться под кожу губ. Очень трудно, но я заставляю.

— Исфините, пошалуйста, я нещаянно, — из-за громоздких зубов я отчаянно шепелявлю.

— Аккуратнее нужно, а то напьются и потом начинают падать, — бурчит старик.

После этих слов я едва не кидаюсь к шее, что возмущенно трясется под седыми волосами. Крюк Вячеслава держит железной хваткой. Я выдыхаю и двигаюсь вслед за Александром. В окно виднеется серовато-белое здание, я стараюсь сконцентрироваться на нем, чтобы отогнать мысли от людей и их запахов. Большое здание, хмурая погода, мелкий противный дождь, запахи встречающих.

Двигается мясо…

Здание вокзала оказывается зеленовато-белым, при скосе глаз я всё-таки ухватываю оттенок. Мы выходи на платформу, и дальше меня под локоток принимает тетя Маша.

Седые волосы пахнут так вкусно, синеватая жилка на виске стучит в такт шагам и приглашает впиться в неё. Ведарша показывает мне серый стержень в ладони и слегка приподнимает бровь. Я знаю, что стержень желто-бурый, что он из меди и что он может в любое мгновение прекратить мои мучения. Хочется жить! Сразу же сосредотачиваюсь на цветах, на темно-серых васильках, на серых соцветиях сирени, на светло-серых хризантемах. Очень вовремя подворачивается бабушка, что расположила ведерки с цветами на платформе. Я почти не распознаю цвета, улавливаю лишь небольшие оттенки.

— Держись, Женя, хотя бы пару часиков продержись, — шепчет ведарша.

Я согласно киваю, мой взгляд не отрывается от темных гвоздик. Они так похожи на засохшие малярные кисти, которые обмакнули в ведро с кровью. Я не вижу красного цвета, но не зря же коммунисты выбрали этот цветок, как знак скорби по убитым.

— Пошлите учеников Сидорыча навстречу к нам, неизвестно, какие сюрпризы попадутся нам по пути. Как приедете, то ни на минуту не отходите от Ульяны, чтобы не случилось, чтобы не произошло. Запомнили? Чтобы не случилось — не отходите! — тетя Маша машет рукой и мы отворачиваемся от ребят.

— Тетя, всё будет нормально, не переживай. Постарайся Женьку не очень сильно помять, — кричит Александр.

Мне бы кого не помять, хотя бы легонько. Люди проходят мимо нас, теплые, живые, спешащие на поезд или выйти с вокзала. Легкая толчея в дверях — столько свежего мяса. Я пошатываюсь к ним, но стальная рука ведарши придерживает меня за руку, и в этот момент я замечаю, как милиционер на платформе смотрит в нашу сторону.

Мимо нас проходит девочка-одуванчик, она опять буксирует мамочку за собой. Женщина отчаянно зевает и тащит две сумки, с какими челноки ездят за товаром, а-ля «мечта оккупанта». Меня качает к ним, но тетя снова успевает перехватить движение и приставляет кончик иглы к боку. Острие прижигает кожу. Я инстинктивно отдергиваюсь.

— Добрый день! — здоровается подошедший милиционер. — У вас всё в порядке?

— Здравствуйте, — отвечает за двоих ведарша и кивает на поезд. — Да вот, поехали в поезде, и сын нашел собутыльников, а проспаться не успел, теперь качается под ветром. Ох ты, горюшко моё!

В окне виднеются настороженные лица Александра и Вячеслава, после сна на жестких подушках они выглядят очень помятыми, словно и в самом деле выпивали всю ночь. Под взглядом милиционера, они тут же садятся на свои места и подглядывают в полглаза, как провинившиеся школьники.

— Сами дойдете, или помочь довести?

С чего это он такой добрый-то? Или милиция Сызрани отличается от ивановской милиции? Тетя Маша в ответ качает головой:

— Нет, спасибо, кончено, но не нужно. Мы сами потихоньку дойдем. Правда, Жень?

— Угу, — соглашаюсь я, когда железные пальцы сдавливают мой локоть и грозят расплющить кости.

— Лейтенант, всё в порядке! Такому лосю поллитра как стопка, — раздается голос Вячеслава, он всё-таки не выдерживает и высовывается в окно.

Милиционер быстро кидает взгляд на молодого берендея и вновь поворачивается к нам.

— В таком случае — удачного пути.

Ведарша кивает и тащит меня ко входу на вокзал. А я слегка обалдеваю, когда вижу, как у милиционера вытягивается клык и упирается в кожу на подбородке. Пока я мотаю головой, то милиционер успевает развернуться и проходит в конец поезда, где раздается разговор на повышенных тонах.

— Мария Михайловна, вы это видели? — спрашиваю я у ведарши, когда мы входим в просторное помещение вокзала.

— Что я должна была увидеть? Что мент-берендей попытался узнать, почему ведарь сопровождает берендея? Это нормально, Жень. Ты скоро тоже научишься чувствовать «своих».

Они моя стая…

— Он берендей? Я думал, что только перевертни идут в милицию.

— Ты ошибся.

Я успеваю заметить, что вокзал напоминает музей: красивые люстры на потолке, какие-то картины и несколько стеклянных витражей с ржавыми деталями. На стене у выхода висит герб города — могучий бык, что пасется на лугу. Люди цепочкой протягиваются к выходу, девочка-одуванчик уже выходит из дверей. Сквозь стекло виднеются синие ларьки и припаркованные машины.

— Здравствуйте, мужчины, — здоровается ведарша с компанией таксистов, что курят неподалеку, — нам нужно за город, кто подвезет?

Почти все в руках держат пластиковые стаканчики, в которых дымится кофе из пакетиков, либо чай. Похоже, что наш поезд приехал первым, и таксисты стоят как девушки на трассе и ждут своих клиентов.

— Сколько дашь, хозяйка? — опережает остальных таксистов грузный мужчина. Его отличительной чертой является ноздреватый нос, такие в народе называют «шнобелем».

— Не обижу, оплачу по тарифу и за отсутствие качки сверху накину, — ведарша показывает себя бывалым пассажиром.

Мужчины одобрительно усмехаются на слова тети Маши. У неё какой-то особенный дар располагать к себе людей, вроде бы и скажет два слова, а в ведаршу уже влюбляются по уши и принимают как близкого родственника.

— Поехали! Если облюется, то двойная оплата, — грузный мужчина кивает на меня и выкидывает бычок в урну.

Они всего лишь пища…

— Его уже стошнило в туалете, тянут в рот всякую пакость, а потом зовут Ихтиандра! — улыбается тетка.

Так это они про меня? Неужели я так плохо выгляжу? Мы проходим к давно не мытой девятке сине-зеленого цвета. Я практически падаю на заднее сиденье, кладу под голову рюкзак и закрываю глаза, чтобы не видеть окружающих, чтобы не представлять, как я их разрываю лапами. Только бы выдержать — очень не хочется умирать под медными иглами.

— Жень, скоро приедем, так что держись! — раздается голос тети, которая устраивается на переднем сидении.

— Да уж, держись, а то выкину по дороге и даже имени не спрошу, — подтверждает её слова водитель.