Мария Гуцол - Три вороньих королевы [СИ]

— Этого не будет, — проговорила Фиаб голосом ясным, как холодное весеннее утро.

Она шагнула навстречу сестре, и в руке ее был нож. Кривой, похожий на птичий коготь, он отсверкивал даже под серым небом, лишенным солнца.

— Зря, — Эльнахар пожала плечами. Браслет ручейком соскользнул с ее запястья. Мгновение, и пальцы вороньей ведьмы сжали точно такой же нож, как у сестры.

— Что они делают? — хриплым шепотом спросил Дилан.

— Кажется, собираются сражаться, — Хастингс переложил револьвер в другую руку, встряхнул затекшую кисть. Все-таки, здоровенная дура эта наследная реликвия Керринджеров.

— Нет, нет! — пальцы Дилана стиснули запястье Бена. — Они не должны сражаться здесь. Не должны будить Камень! Так нельзя!

Хастингс коротко ругнулся сквозь зубы. Прикинул, насколько велики шансы, что он сможет незаметно увести Дилана, и как далеко они смогут уйти, прежде чем ведьмы хватятся их. И куда. Выходило, что стоило хотя бы попробовать. Он подтолкнул паренька к границе круга камней.

— Никто не уйдет из круга Королевского камня, пока жертва не будет принесена, — крикнула Эльнахар, не оборачиваясь.

Впрочем, Бен уже и сам увидел, что воздух между стоячими камнями подрагивает, словно от зноя. Соваться и проверять — нужно быть полным дураком, а таковым Хастингс себя не считал.

Вороньи ведьмы встретились возле жертвенника. Одинаково блестели ножи, одинаково трепетали на ветру перья и черные одежды. Но в сравнении с каменным лицом Эльнахар ее средняя сестра казалась почти… Почти обычной.

Они сошлись, как будто две огромные вороны, не поделившие на помойке хлебную корку. Не хватало только карканья. Королевы сражались молча. Только летели по воздуху какие-то черные лоскутья и ошметки, изредка звякал встречающийся металл.

А над женщинами клубилось то, имени чему Хастингс не знал. Там скручивалась в тугую спираль что-то древнее и недоброе, то ли мощь разбуженного камня, то ли волшба вороньих королев.

Тихо вскрикнул Дилан и попытался рукой заслонить слепые глаза. Он сделал шаг назад, потом еще один, и Бен едва успел поймать паренька за шиворот прежде, чем он влез бы спиной в гудение воздуха между камнями-стражами. Словно завороженный, Дилан прошептал:

— Так не должно быть.

Недобрая сила давила на плечи. У Хастинса зашевелились волосы на затылке. Ощутимо пахло озоном.

В какой-то миг вороньи королевы отпрянули друг от друга. Лицо Фиаб пересекла тонкая красная полоса, и нож Эльнахар был обагрен кровью.

— Лучше просто отойди в сторону, — сказала она.

Фиаб улыбнулась. И от одной этой улыбки Бена пробрал озноб. Так улыбаются те, кому больше терять нечего и нечего боятся. Взблеснул нож, коротко вскрикнула Эльнахар, металл со звоном высек искры об металл. Тихо застонал Дилан, пытаясь одновременно зажать уши и прикрыть глаза.

Хастингсу казалось, у него самого сейчас лопнут барабанные перепонки. Ему пришлось даже ухватиться за плечо мальчишки, чтобы не рухнуть на землю. И, занятый сопротивлением этой давящей силе, он слишком поздно понял, что происходит.

Ведьмы кружили вокруг жертвенники, похожие на голодных птиц. Фиаб сражалась отчаянно, ее сестра — расчетливо. Она уводила соперницу от Королевского камня, ближе к внешней границе круга. Из распоротого платья торчало белое плечо, перепачканное в багряных потеках крови. Но движения ведьмы остались быстрыми и четкими. Хастингс чертыхнулся шепотом. Дилан цеплялся за его руку пальцами, холодными, как у мертвеца.

Фиаб упала внезапно. Просто на несколько мгновений взметнулась накидка Эльнахар, загораживая вторую женщину, а потом средняя из вороньих королев как-то разом осела на землю. Под ключицей у нее торчал нож. Дилан вывернулся из пальцев охотника на фей и кинулся к ней.

Единственное, что Бен успел — шагнуть следом за ним и встать, заслоняя упавшую сиду и мальчишку от победительницы. За его спиной стонала Фиаб, Дилан шептал:

— Так нельзя, так не должно быть. Здесь не должны умирать так.

Жесткие губы Эльнахар даже не дрогнули. Ни улыбки, ни скорби. Она стояла перед Беном, безоружная, страшная, а за ее спиной собиралась в единый кулак разбуженная мощь. Револьвер в руке Бена стал горячим. Он хотел вытолкнуть из себя тяжелую пулю 45-ого калибра, отправить ее навстречу чужой плоти, такой податливой, пустить кровь, пряную, хмельную, полную древней силы. Хастингс чувствовал это желание, как свое собственное, почти как то, которое толкнуло его в объятья каменной княжны в ночь летнего солнцестояния.

— Фиаб, — хрипло прошептала воронья королева за спиной Бена. — Запомни, мальчик, мое имя — Фиаб. Я даю его тебе, чтобы ты помнил.

— Нет! Погоди! — кажется, Дилан кричал. Его голос дробился в ушах Бена Хастингса на мелкие звонкие обломки. Рука на рукояти револьвера горела.

Если он выстрелит сейчас, никогда больше, никакая сила не заставит его выпустить рукоять. Охотник понял это внезапно и так отчетливо, что затылок прожгло болью. Его свободная воля растворится в чужой горячей крови и запахе пороха. Потому что это круг Королевского камня, и здесь ничего не происходит бесследно. Потому что чертово оружие, побывавшее в Бездне, попробовавшее раз королевской крови, всегда будет хотеть еще.

Его предостерегали. В голове у Бена вихрем пронеслась вереница картинок. Золотоволосая кукла, голубые глаза Кианехт, темная прядь пересекает бледный лоб Джил. Все это сгинет, пропадет, сгорит вместе с порохом, развеется с дымом.

Хастинг медленно поднял руку. Ствол револьвера уперся в грудь Эльнахар, примяв ткань лифа. Будь что будет, но мальчишку он этой твари не отдаст.

Скала, увенчанная остовом башни, была видна прямо от озера. Прижимая к себе голубые папоротниковые листья, Джил пробиралась по едва заметной тропе. Чем дальше от Лох-Слай и Меча Княгини, тем обычнее становилось вокруг. Вернулась зелень к хвое, налилась янтарем сосновая кора. Даже издали виднелись цветные пятна лишайников.

Сколько времени прошло с тех пор, как она вырвалась из кошмара, Джил понятия не имела. Небо над головой оставалось неизменно серым, и определить время по нему тоже было нельзя. Однако какая-то сила заставляла девушку спешить, временами даже переходить на бег. Звенела срезанная трава, тихо и тревожно.

В какой-то момент Джил показалось, что она заплутала среди сосен и скал. Разлапистые ветви заслонили небо и Воронью башню, тропа потерялась под ковром старых иголок. Хриплое карканье заставило девушку схватиться за нож.

Но птица была одна, крупная, иссиня-черная, похожая на ту, которая вывела Джил из ущелья в прошлый раз. Словно поняв, что он замечен, ворон поднялся в воздух и без спешки полетел прочь. Она кинулась за ним. Прошлогодняя хвоя мягко пружинила под сидскими сапожками.