Элизабет Корр - Корона когтей [litres]

Как обычно, у моих комнат дежурят два стражника. Я прошу одного из них сопровождать меня; вместе мы направляемся к двери, которая ведет к крепостным валам, массивным наружным стенам, защищающим комплекс Цитадели от гор позади.

Тропинка, идущая по верху крепостного вала, уводит меня и мою стражу прочь от главной громады Цитадели. Здесь я могу дышать, но дует коварный ветер; он налетает сильнее, толкая меня, заставляя одной рукой вцепиться в плащ, а другой опереться о шершавый гранитный парапет справа. Парапет тянется над моей головой, его верхняя часть выступает, как гребень волны. Слева от меня низкий парапет, а за ним – отвесный спуск к арене, конюшням и турнирным полям.

Иногда каменный массив прерывается тем, что стражники называют глазка́ми: узкими горизонтальными щелями, расширяющимися к внутренней части стены. Когда стена поворачивает на юго-запад, между дворцом и нижними склонами гор, я останавливаюсь, чтобы заглянуть в ближайшее из этих отверстий. Горы постепенно превращаются из черных в серые, но я не вижу леса и скал, постепенно проявляющихся перед рассветом. Я мысленно представляю себе карту королевства. Летия, с ее даром собирать сплетни, вчера получила известие от слуги из Бритиса: Патрус приказал перенести все содержимое одного из своих домов – того, что стоит вдоль границы Бритиса и Атратиса, – в другое поместье, расположенное глубже в его доминионе. Я уверена, как никогда, что первая атака придется на Южный Атратис.

Я слышу крики гусей, перекликающихся друг с другом, когда они летят над полосами тумана, которые цепляются за горные вершины. Дворяне, как правило, общаются молча во время полета, переключаясь с мысли на мысль, так что это, вероятно, настоящие гуси. Возможно, но не точно. Я вглядываюсь в серые облака, вспоминая зелье Зигфрида и ужас насильственного превращения лорда Худа, и гадаю.

Порыв ветра сильнее всех прочих треплет мою одежду и грозит сбить с ног. Я жалею молодого стражника, дрожащего, несмотря на тяжелые доспехи, и возвращаюсь внутрь.

Но, кажется, нет никакого смысла возвращаться в постель. Вместо этого я пишу лорду Ланселину, передавая информацию Летии и прося его еще раз пересмотреть оборонительные сооружения вокруг нашего южного побережья, прошу ускорить укрепление портовых городов и сбор припасов и оружия. Я пишу записку лорду Пианету с просьбой допросить Патруса, а также пишу приказ командиру темной стражи, чтобы дома ближайших родственников Таллис были обысканы во второй раз.

Созыв конгрегаций продвигается так быстро, как только возможно, но ничего из того, что мы с Ароном делаем, не кажется достаточным. И все это время меня преследуют мысли о Люсьене.

Как только бьет второй час, я вызываю Фрис и посылаю одну из моих служанок за гостевым мастером. Он пожилой и медлительный; я уже одета и почти доела свой завтрак к тому времени, как он добрался до зала для аудиенций.

– Ваше Величество, – он низко кланяется. – Мое единственное желание – служить.

– Благодарю вас, гостевой мастер. Скажите, лорд Грейлинг Рен сейчас в Цитадели?

– Лорд Рен… – он сосредоточенно закрывает глаза. – Да, конечно, Ваше Величество. Его Светлость вернулся из Фениана три дня назад. Но защитник Фениана…

– Да, я знаю, что лорд Тэйн здесь, – властный отец вряд ли будет полезен, но бесхребетный сын, может. – Отправьте записку лорду Рену.

Гостевой мастер щелкает пальцами своему помощнику, у которого наготове карандаш и бумага.

– Ее Величество передает свое почтение и просит его присутствовать в зале для аудиенций… – я собираюсь добавить, как только это будет ему удобно или что-то в этом роде, но я бы предпочла, чтобы лорд Рен нервничал, а не чувствовал себя комфортно. – На этом все, – подчиненный спешит к моему столу и запечатывает записку; еще мгновение – и он выбегает из комнаты, чтобы доставить ее.

Моя формулировка производит желаемый эффект. Менее чем через полчаса лорда Рена, слегка запыхавшегося, вводят в зал для аудиенций.

– Ваше Величество, – он сглатывает и кланяется. – Вы посылали за мной.

– Да, посылала, – я отпускаю слуг. – Все. Теперь мы можем говорить свободно.

По моему приглашению он становится рядом со мной, и мы несколько минут молча ходим по комнате. Волосы Рена блестят от пота.

– Итак, милорд, – наконец начинаю я, – вы, я полагаю, хорошо знакомы с историями и фольклором Фениана?

Его глаза расширяются – он явно не ожидал такого вопроса, но он кивает.

– Что вы можете рассказать мне о Покаянных?

– Покаянных? – Рен бросает на меня быстрый взгляд; он подозревает, что я смеюсь над ним. – Это детская сказка, не более.

Я жду, надеясь, что он почувствует себя обязанным заполнить тишину.

И он чувствует.

– Это история, которую рассказывают бескрылые, – на ходу он сцепляет руки. – История о народе, скрывающемся на далеком севере, который почему-то не бескрылый и не знатен, а нечто среднее. Мерзость, – поспешно добавляет он, – если это правда.

– И?.. – подталкиваю я.

– И… бескрылые говорят об их обиталище, как о каком-то священном месте. Полном чудес и богатств. Хотя они не скажут, где он, даже если вы… – Рен делает жест, как будто что-то хватает. Или кто-то. Румянец заливает его желтоватые черты. – Я спрашивал об этом слугу, когда был ребенком. Но он ничего не мог мне сказать. Потому что это неправда, как очевидно.

Спрашивал? Я предполагаю, что Рен пытался вытянуть ответ из несчастного слуги, прикоснувшись к нему. Я сохраняю нейтральное выражение лица, скрывая отвращение.

– Интересные истории мы сами себе рассказываем.

Он кивает головой.

– Да, Ваше Величество.

– А теперь поправьте меня, если я ошибаюсь, – я морщу лоб, изображая человека, пытающегося вспомнить, – но разве ваш отец в какой-то момент… о, когда это было…

– Не мой отец… – Рен выплевывает слова, и краска исчезает с его лица так же быстро, как и появилась. – Моя бабушка, Грейла, организовала экспедицию. Просто чтобы продемонстрировать свою преданность короне. Она думала… Она думала, что эти Покаянные могут быть угрозой, если в этих историях есть хоть капля правды. Но она ничего не нашла. Никаких чудовищных тварей. Никаких следов жизни, – он делает паузу. – Как вы узнали, Ваше Величество? – румянец грозит снова появиться. – Я имею в виду…

Конечно, не знала. Самые могущественные семьи имеют обыкновение скрывать некоторые из своих деяний – что-нибудь особенно предательское или нелепое – от официальных хроник. Но дом Сигнус Фенис издавна имел репутацию вечно бедствующего. Я отчетливо помню фразу своего отца: «правители Фениана растрачивают свое богатство, как сильно разведенное вино». Нетрудно было представить себе, что один из защитников, отчаянно нуждаясь в деньгах, искал легендарную страну сокровищ, которая якобы находится в пределах их собственных владений.