Пальмира Керлис - Университет Междумирья. Уйти, чтобы вернуться

– Нет-нет, это всего лишь хобби, – переняла я его шутливый тон. – А к вам в прошлый раз просто шпионов никчемных отправили…

– Не скажи. Не предупреди Зинбер заранее о возможной атаке, она могла пройти успешно. Толковые ребята, Легион до сих пор их личности не выяснил.

– Зинбер все-таки с тобой поделился информацией!

– Поговорили по ментальной связи. Видеть меня он не хочет, и замечательно. Эта практика у меня уже в… Короче, сбежавший шпион явно профи, а прикрывающий его типа садовник не колется. Известно только по расшифровке нейтрализованных нами порталов, что они вели в Эсмир.

– Шпионы эсмирские? – ахнула я. – Это же… это же значит, что… Их Касиус подослал!

– Технология накопителей без патента ему сомнительную пользу принесет, – возразил он, – использовать ее открыто в артефактах будет нельзя. Лёна, в Эсмире полно нечистых на руку людей, как и везде. Мой отец – не главное мировое зло.

Я бы поспорила… Вместо этого торопливо отпила из стакана. Поперхнулась, Кеннет постучал меня по спине. Я откашлялась, постукивание переросло в поглаживание. Вновь оказался близко – его губы, слегка затуманенный взгляд, скользящая по моей спине ладонь. Я отставила стакан, Кеннет подался вперед. Притягивая к себе, накрывая мои губы поцелуем. Жадным, глубоким. Не стало ни воздуха, ни расстояния между нами. Только жар его тела и мой стук крови в висках. Вовсе не тот, волнительно приятный… Происходящее порождало во мне странное, сковывающее оцепенение. Оно нарастало, и я прервала поцелуй.

Кеннет подхватил меня ниже талии, рывком усадил на стойку. Его дыхание оставило горячий след на шее, поднялось выше – к подбородку, приоткрытому рту. Новый поцелуй выбил воздух из легких. Он целовал меня, поглощая без остатка. Ладони Кеннета лежали на моей пояснице, уже не прижимая меня к нему, а вжимая. Сквозь ткань чувствовалось его возбуждение, ежесекундно нарастающее. Никаких сомнений, к чему все шло. Нет, не здесь… Не сейчас. Я поерзала, скидывая его руки, отодвинулась и прошептала:

– Не надо…

Кеннет провел пальцами по моей скуле, зарылся носом в волосы и глухо спросил:

– Почему?

Покусывая губы, я покосилась на дверь и не придумала ничего убедительнее:

– Вдруг зайдет кто…

– И что? – Он наклонился ко мне и нахально, с жесткой усмешкой произнес: – Как зайдут, так и выйдут.

Придавил меня в стойке, нависнув сверху. Я запрокинула голову, встретилась с угольно-черными глазами. Совсем не такими, как прежде. Они всегда были темными, очень. Но сейчас из его глаз словно бездна смотрела. Абсолютная непроглядная чернота, что даже зрачка не различить. Я мотнула головой, Кеннет рассмеялся, не отрывая от меня взгляда. И сделал короткий пасс. Закрытая дверь заклубилась по контуру тьмой, запечатываясь.

– Проблема решена, – сказал он и впился поцелуем, безумно далеким от нежного.

Я задыхалась, воздуха не хватало. Ощущения размылись – любые, кроме страха, поглотившего меня целиком. Мир начал вращаться, отдаляться. Сознание уплывало, и мне казалось, что я вот-вот отключусь. Попыталась оттолкнуть Кеннета, но он словно не заметил. Его рука, сминая юбку, скользнула по моей ноге, пробираясь выше, касаясь обнаженной кожи. Ладонь продвинусь дальше, к внутренней стороне бедра. Я опять сделала попытку вырваться, объятия стали крепче. Мое сердце колотилось как бешеное, но не его. Этот спокойный, размеренный стук пугал гораздо больше происходящего. Я выгнулась, отвоевав немного пространства.

– Кеннет, нет, я…

Договорить не дал, губы захватил еще более властный поцелуй. Меня не слышали. Или не хотели слышать?.. Я терялась в этой яростной прелюдии, животной страсти и той опасной вибрации, отголоски которой чувствовала в каждом прикосновении. Упал задетый стакан. На полу растеклась чайная лужа, отпечатались темные брызги.

– Хватит, – выворачиваясь, потребовала я.

Кеннет промолчал, полыхнув злостью в глубине глаз. Затем прижал сильнее, сокращая с трудом отвоеванные сантиметры. Его пальцы стиснули воротник футболки, ткань хрустнула. Я ощутила оголенным плечом дыхание – рваное, учащенное. Зажмурилась, окунуло в вязкую темноту. Показалось, что он целует меня в кромешной мгле, в каком-то вакууме, где нет ничего родного и знакомого. Его ладонь по-хозяйски залезла под юбку, мгновения потянулись мучительно медленно. Понимала: сейчас. Прямо здесь, на чужой общей кухне. Разлепленные веки, концентрация… Я дотронулась до его левого запястья, нащупывая бархат татуировки на коже, дрожащими пальцами другой руки сотворила рассеивание. Вспышка света, белые искры. Кеннет дернулся, будто от удара. В общем-то, так оно и было… Светлая магия – это для него больно. И отрезвляюще! Он отстранился, со странным выражением на лице. Моргнул, с толикой хмурой осознанности. Тиски-объятия ослабли, я не мешкая слетела с барной стойки.

Рванула к двери, дернула ручку. Не открылась… Запечатано. Я обернулась, Кеннет поправил задравшуюся рубашку. Его глаза снова были непроницаемо и беспощадно черными, ни капли пробившегося недавно наружу тепла. Лишь холод, ледяной и колючий. Я нервно сглотнула, он взмахнул рукой. Дверь отворилась – резко, нараспашку, с грохотом шибанув о стену коридора. Ноги понесли за порог, без раздумий и оглядки.

Институт окутал шумом и голосами, всюду ослепительно ярко светили лампочки, заставляя глаза слезиться. Я обошла стороной встретившихся по пути магов, сбежала по лестнице вниз, тяжело дыша, и прошмыгнула мимо охранников. Они бросили в спину:

– Что-то ты быстро управилась!

Я наскребла остатки выдержки и, сбавив шаг, вышла на крыльцо. На улице было светло и жарко. Свежий воздух с болью врывался в легкие, трясло. Так, спокойно… Не могу позволить себе ни слезы, ни истерику! Сама виновата, чего пришла? Знала, что у Кеннета с контролем беда. Это не он, это все не он, это чертов демон в нем. Я глубоко вдохнула, со свистом выдохнула. Скоро буду в норме. Непоправимо страшного на кухне не случилось, и магия через татуировку еще работает. Хороший знак, наша связь не до конца потеряна. Ну же – отдышаться, успокоиться!..

Горло сдавливало, люди оглядывались. Пусть… Волосы удачно прикрывали растянутый воротник футболки, да и в принципе за элемент дизайна сойдет. Внешне – не заподозрить ничего, особенно если перестану дрожать. А вот внутри бушевала буря, разрывая на части. Ужас и отчаяние сливались в засасывающую воронку, безостановочно подбрасывая воспоминания. Черный омут глаз, грубые прикосновения, собственное оцепенение. Подступали рыдания, силы сопротивляться кончались. Не могу, не справляюсь! А поддамся – дар пропадет. Нет, нет, нет… Нельзя допустить, ни в коем случае!

Я коснулась сережки в ухе, вызвала в сознании нужный образ. Едва ответили, мысленно выпалила: