Джордан Ривет - Художница проклятий [litres]

– Так, приготовьтесь к следующему, – сказала Брайер, закрывая банки и занося руку для последнего штриха.

Джемма закрыла красной шалью нос и рот, не проронив ни слова.

Затаив дыхание, Брайер сделала последний мазок кармином. Раздался громкий треск, и рисунок начал вгрызаться в камень, его разноцветная пасть глотала пыль и отламывала более крупные камни, которые падали на пол. До сих пор Брайер не обнаружила никаких защитных чар. Она надеялась, что не наткнется на магический барьер, когда доберется до внутренней стены крепости. Девушка не могла сломать его без фиолетового цвета, сделанного из раковины морской улитки.

Когда проклятие прорезалось в гору настолько глубоко, насколько это было возможно, Брайер вытерла пыль с лица куском ткани, перелезла через обломки и приготовилась нарисовать его снова.

Джемма пролезла вслед за ней, переставив фонарь, достала из седельной сумки бурдюк с водой и молча протянула девушке. Брайер с благодарностью приняла его и сделала большой глоток, отчего пыль в ее горле превратилась в грязь.

– Нам скоро нужно будет узнать, как там дела у Ната, – сказала Брайер, утирая капли воды с подбородка. – Я хочу знать, что происходит снаружи.

– Я схожу, – Джемма забрала бурдюк с водой и положила его обратно в сумку, но вместо того, чтобы направиться вниз по туннелю, она долго хмурилась, глядя на Брайер. Свет свечей мерцал в ее темно-синих глазах.

– Ты знаешь, кто он?

– Нат?

– Арчер. Ты ведь уже догадалась?

Брайер заколебалась, раздумывая, стоит ли ей говорить о своих догадках.

– Он младший сын лорда Ларка, так ведь? Томас – его брат.

– Правильно, – Джемма не улыбнулась. – Я всегда считала тебя сообразительной.

– Он слишком много знает о семье Ларков, – сказала Брайер. – И он особо скрывал то, что эта миссия носит для него личный характер. Ничто так не волнует людей, как семейные дела, – она повертела кисть в пальцах. – Я знаю имена сыновей Джаспера Ларка. Его ведь звали Айван, верно?

– Ты подозрительно много знаешь о влиятельных семьях королевства.

Брайер твердо встретила взгляд Джеммы.

– Я жила в графстве Барден, помните?

Джемма взглянула на краску, размазанную по рукам Брайер, и девушка вздрогнула, сопротивляясь искушению спрятать свои ладони от посторонних глаз. Художница сомневалась в том, что Джемма начала этот разговор из дружеских побуждений. Брайер отвернулась к стене и снова начала работать над проклятием. Желтая охра, умбра, зеленая земля, сажа, кармин, умбра, коричневая охра, свинцовый белый, кармин, желтая охра, костяной черный, кармин.

– Так почему Арчер сбежал из дома? – спросила она, пока работала. Магия накапливалась и дрожала в ее руках.

– Он видел, как ненависть Джаспера Ларка к лорду Бардену развратила его, – сказала Джемма. – Ларк с радостью разорил бы свое графство, чтобы одержать верх над соперником. Только вот его народ уже и так страдал от неимоверно высоких налогов. – Она помолчала. – К тому же, Джаспер жесток. Томас страдает от порока другого рода, так что никого из них нельзя назвать благородным. Арчер разочаровался в своей семье и попытался умыть руки, став честным вором.

Слова Джеммы совпадали почти со всем, что Арчер рассказывал Брайер о себе. Он клялся, что не является ни принцем, ни герцогом и даже ни потерянным королем. Ларки были баронами. У Арчера было благородство, которое не имело ничего общего с его хорошим воспитанием и образованием, однако он снова оказался втянут в семейные дела.

– Я так понимаю, то, что леди Мэй забеременела от Томаса, все изменило?

Джемма кивнула.

– Арчер и Мэй Барден оба в юности проводили лето в Верхнем Люре. Арчер подружился с ней, надеясь преодолеть пропасть между их враждующими домами. Он считал, что молодое поколение способно залечить старые раны.

Брайер обмакнула кисть в банку с коричневой охрой.

– Они были влюблены?

– Они хорошо ладили, но она никогда не смотрела на Арчера так, как смотрела на его импозантного старшего брата, когда тот приезжал в город, чтобы убедиться, что Арчер не попал в слишком большие неприятности.

– Значит, Томас никогда бы не приблизился к Мэй, если бы Арчер не сделал этого первым.

– Он чувствует ответственность за нее и за этого ребенка, – ответила Джемма. – Однако он также видит потенциал в том, чтобы две семьи объединились. Он не хотел обрекать никого на жизнь со своим братом, но мог сам взять на себя эту ответственность.

Брайер вытерла кисточку и переключилась на банку свинцово-белого.

– Я не понимаю.

– Неужели? – тихо спросила Джемма. – Арчер намеревается жениться на леди Мэй и растить ребенка, как своего собственного.

В туннеле стало очень тихо. Белая краска капала на камни у ног Брайер. Если все так, как сказала Джемма, то это объясняло то, почему Арчер был готов на все ради Мэй и почему он так долго сопротивлялся желанию поцеловать Брайер. Точнее, Брайер подозревала, что он долго сопротивлялся этому, судя по тому, как отчаянно он притянул ее к себе. Она вспомнила, как он шагнул к ней, безрассудный, напряженный.

Брайер хмуро посмотрела на Джемму.

– Зачем вы мне это рассказываете?

– Потому что я не хочу, чтобы у тебя сложилось неправильное представление, – сказала Джемма. – Тот поцелуй… Тогда Арчер просто поддался моменту. Ты не должна думать, что это что-то значит. У Арчера есть более важное предназначение, то, которое может исцелить эти земли от того урона, что был нанесен им соперничеством между Барденом и Ларком. Арчер вырастит лучшего сына, чем это бы сделал его брат, и в будущем он будет править обоими графствами.

Брайер опустила кисть и повернулась к Джемме, чувствуя, как в ней поднимается волна старого желания к разрушениям. Гора, казалось, сотряслась в ответ на него.

– То есть вы хотите сказать, чтобы я держалась подальше от этого великого предназначения?

– Я хочу сказать тебе, чтобы ты держалась подальше от Арчера, – произнесла Джемма. – Я предупреждала его о том, что ты опасна, но он меня не послушал.

– Он нанял меня именно потому, что я опасна.

Джемма фыркнула.

– Я не говорю о твоей способности разрушать дерево и камень. Ты обладаешь силой предложить этому мальчику именно то, чего он всегда хотел. Он завидует свободе. Он вовсе не шутит, когда говорит о том, что ему ничего не нужно, кроме лошади, лука и открытой дороги. Ты вырвалась из своей прошлой жизни, и ты соблазняешь его на то, чтобы он еще дальше бежал от своей.

– Мне кажется, это ему решать, а не мне.

Брайер вернулась к своей работе, отказываясь быть запуганной. Однако когда она рисовала гору с огненным заревом, окружая себя ароматом льняного масла, ей казалось, что она чувствует запах сухой соломы и древесного дыма, слышит смех и звуки скрипки и барабана. Иллюзия рассеялась, так и не успев сформироваться.