Ренсом Риггз - Разрушение Дьявольского Акра

— Подожди, — сказала она. — Она еще не совсем появилась.

Мы смотрели на лес. Он посветлел, и мерцание прекратилось, а затем оно стало казаться таким же реальным, как вид из окна.

— Счастливого пути, дети, — сказала мисс Сапсан. — Пусть старейшины присматривают за вами.

Семеро подростков и собака попрощались с тремя имбринами и прошли в открытую дверь. Наши сапоги застучали по краю ковра, потом по одеялу из опавших листьев.

— А теперь идите скорее, мои зверята, мы должны закрыть дверь, — крикнула мисс Королёк, прогоняя за нами цепкого Горация. Когда он полностью покинул комнату, имбрины помахали нам из коридора и закрыли дверь. Не было времени на долгие слезливые прощания. Они должны были закрыть Пенпетлекон, прежде чем Каул или кто-либо из его монстров сможет проскользнуть внутрь.

Трехстенная комната заколыхалась в воздухе, как тепловое искажение пара, затем потускнела и исчезла. И мы были одни в лесу во Франции, без очевидного пути домой — или в то место, которое я начал считать домом, во всяком случае. Порыв ветра взметнул листья вокруг нас и издал одинокий звук среди деревьев. Эмма хлопнула в ладоши, прорезая тяжелую тишину, которая начала нарастать.

— Точно! — рявкнула она. — Задание первое: найти мисс Ястреб.

Мы огляделись. Не было ни тропинки, ни дорожки, ни вывески. Лес впереди нас сгущался в непроходимую завесу, а с другой стороны поднимался на глухой холм, так что мы не могли видеть достаточно ни в каком направлении.

Нур повернулась к Милларду.

— Я видела, как ты собирал карты.

— Пачки и стопки, — ответил он. — Но так как мы не знаем, где находимся сейчас, они не принесут нам большой пользы.

— Мы в лесу, — сказала Бронвин.

— Спасибо, это я вижу. Мы должны найти ориентир.

Со стороны кустарника донесся отдаленный грохот выстрелов.

— Война вон там, — сказал Гораций, указывая.

— Ну вот и все, вы все гении, — сказал Енох.

Эддисон вскочил на задние лапы.

— Если петля мисс Крачки находится по другую сторону линии фронта, почему бы нам просто не проследить за стрельбой и не пересечь ее?

— Потому что, — медленно проговорил Гораций, — нас могут подстрелить. — Низкий гул взрыва прогремел со стороны фронта.

— Или взорвать, — добавил Енох.

— Ну, постарайтесь не делать этого, — хмыкнул Эддисон. — Для людей, считающие себя героями, вы слишком много беспокоитесь о таких вещах.

— Героизм — это не тоже самое, что и глупость. — сказал Гораций.

Эддисон зарычал на него.

— А можно ему намордник надеть? — сказал Енох, ни к кому конкретно не обращаясь.

Эмма разделила их, прежде чем ситуация могла обостриться.

— Вы все ведете себя глупо. Послушайте, мы сами найдем дорогу, если понадобится, но прежде чем прибегнуть к этому, надо попытаться найти мисс Ястреб.

— Если бы только Оливия была здесь, чтобы парить над деревьями и искать свой дом, — сказал Миллард.

— Или мы можем попробовать это, — сказал я. Я сложил ладони рупором и закричал: «МИСС ЯСТРЕБ!»

Гораций подскочил ко мне и попытался зажать мне рот рукой:

— Молчи! — но я оттолкнул его. — Когда это был приемлемый способ найти имбрину?

— Когда ни у кого нет идеи получше? — Я сказал.

— Но ведь могут прийти солдаты!

— Если ты собираешься сделать это таким образом, ты должен быть намного громче, — сказала Бронвин, а затем откинула голову назад и заревела во всю мощь своих легких: «МИСС ЯСТРЕБ!!!»

Гораций закрыл лицо руками и пробормотал:

— Проснись, Гораций.

Эмма пожала плечами.

— Может быть, нам всем стоит закричать?

Так мы и сделали, включая Горация. Мы кричали до тех пор, пока у нас не перехватило дыхание, и лес эхом отозвался на имя мисс Ястреб, и в наступившей тишине мы прислушались.

Даже отдаленные орудия умолкли, и я начал сомневаться, не ошиблись ли мы, и отряд солдат вот-вот прорвется сквозь деревья, чтобы схватить нас.

Вместо этого из-за холма позади нас послышался тихий голос: «Здравствуйте?»

Мы обернулись и увидели на вершине холма фигуру в платье и большой шляпе. Я не видел ее лица. Кто бы это ни был, ему, должно быть, не понравился наш вид, потому что она тут же повернулась и бросилась обратно в лес.

— Не дайте ей уйти! — крикнул Миллард.

Мы бросились бежать, нагруженные тяжелыми рюкзаками, грохоча ногами в тяжелых сапогах. Я поднялся на вершину холма, чтобы увидеть еще больше леса, простирающегося перед нами.

Эддисон загавкал, его тело превратилось в стрелу. Фигура исчезла за кустами. Мы бежали за ней, пока не вышли на поляну и не увидели небольшой домик с соломенной крышей. Его окружали обгоревшие деревья и опаленные кусты, а на переднем дворе то, что когда — то было цветочной клумбой, теперь превратилось в пару бомбовых воронок с узкой гравийной дорожкой, ведущей между ними к входной двери, которая захлопнулась, как только я посмотрел на ее.

Мы слышали, как кто-то возится внутри домика.

Большая вывеска, выглядевшая во двор, гласила на трех языках: «ДЕРЖИСЬ ПОДАЛЬШЕ ОТ ТРАВЫ», хотя травы оставалось не так уж много.

— Мисс Хоксбилл! — крикнула Бронвин. — Нам нужно с вами поговорить!

Маленькое закрытое ставнями окошко распахнулось, и оттуда выглянуло лицо старухи.

— Va te faire cuire un oeuf! [6] Иди и свари-ка себе яйцо! (фр.) — крикнула она. — Уходи, мне нечего никому сказать! — Она захлопнула ставень, затем снова открыла его, чтобы рявкнуть: «И держись подальше от моей травы!», прежде чем закрыть его.

— Нам нужна ваша помощь, — крикнула Эмма. — Пожалуйста!

— Нас послали имбрины! — крикнул я.

Ставень снова открылась.

— Что ты сказал?

— Нас прислали имбрины.

Она изумленно уставилась на нас.

— Вы странные?

— Мы в вашей петле, не так ли? — сказал Енох.

Она с сомнением нахмурилась, еще мгновение смотрела на нас, потом молча исчезла из окна.

Мы ошеломленно посмотрели друг на друга. Что это за имбрина такая?

Мы услышали, как повернулся тяжелый замок, и входная дверь распахнулась.

— Тогда вам лучше войти, — сказала мисс Ястреб. — И шагайте живее!

Мы поспешили гуськом между кратерами. Один еще дымился и пах свежей землей; бомба упала совсем недавно. Что, поскольку это была петля, означало, что она взрывалась в тридцати футах от входной двери мисс Ястреб каждый день.

Она стояла, подпирая ногой дверь, и свирепо смотрела, как мы входим. Физически ей было лет семьдесят, но если я что-то знал об имбринах, то она была вдвое старше, если уже не старше. Она собрала волосы в седой пучок так туго, что это выглядело болезненно, и надела длинное, походящее на одеяло платье цвета засохшей крови. Но что привлекло всеобщее внимание, так это ее правая рука, обмотанная гипсом и висевшая на перевязи вокруг шеи.