Терри Пратчетт - Вещие сестрички [litres]

Оказалось, что перекус в понимании Маграт представляет собой два сэндвича с обрезанными корками с яйцом и кресс-салатом. Каждый был заботливо украшен листиком петрушки, как заметила матушка, прежде чем их смахнул ветер. Госпожа Ветровоск некоторое время разглядывала угощение, но потом все же съела.

Впереди замаячила расселина, все еще задушенная зимним снегом. Как крошечная искра в темноте, точка света на фоне огромных Овцепиков, матушка влетела в лабиринт гор.

Маграт села и принялась рассеянно выпутывать из волос сучок. В нескольких ярдах поодаль в сопровождении дождя из листьев рухнула метла.

Стон и какое-то звяканье заставили ведьму вглядеться во тьму. Неясная фигура стояла на четвереньках и тщетно пыталась что-то найти.

– Я на тебя упала? – спросила Маграт.

– Ну кто-то точно на меня упал, – ответил шут.

Они подползли друг к другу.

– Ты?

– Ты!

– Что ты тут делаешь?

– Ей-ей, просто гулял, – заверил шут. – Куча народу гуляет по лесам. В смысле, обычное дело, ничего оригинального. Может, заурядное развлечение, но мне всегда нравилось.

– Я тебя не зашибла?

– Ну пара бубенцов уже никогда не будет прежней.

Шут снова пошарил в листве и наконец нащупал свой ненавистный колпак. Тот глухо брякнул.

– Все, конец ему пришел, – возвестил шут, однако все равно натянул злосчастный убор. Вроде бы успокоившись, прибавил: – Дождь с неба падал, град тоже, даже камни случались. Рыб и лягушек приносило. А вот женщины до этого дня сверху не сыпались. Это единичный случай или еще повторится?

– У тебя ужасно твердая голова, – пожаловалась Маграт, вставая на ноги.

– Скромность не позволяет мне комментировать это утверждение, – заявил шут, но опомнился и быстро договорил: – Звиняй.

Они уставились друг на дружку, лихорадочно соображая.

Маграт вспомнила совет нянюшки как следует приглядеться к кавалеру. «Ну вот смотрю я на него. Да ровно такой же, как прежде. Унылый худой коротышка в дурацком наряде, практически горбун».

Внезапно, так же как облако становится галеоном или китом в глазах наблюдателя, Маграт поняла: а шут совсем не коротышка. По меньшей мере среднего роста, он прикидывался невысоким – горбился, ковылял и в целом передвигался в каком-то полуприсяде, отчего казалось, будто шут подпрыгивает.

Интересно, что еще заметила Гита Ягг?

Шут потер руку и послал Маграт кривую улыбку.

– Так понимаю, ты не знаешь, где мы?

– Ведьмы никогда не теряются, – твердо ответила Маграт. – Хотя могут временно сбиться с пути. Думаю, Ланкр в той стороне. Если позволишь, я пойду найду холм.

– Чтобы понять, где ты?

– Чтобы понять, какое сейчас время. Сегодня тут витает много магии.

– Правда? Тогда позволь тебя проводить, – по-рыцарски вызвался шут, с опаской оценив лесную тьму, что отделяла его от замка. – Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Несясь по непроторенному лабиринту гор, матушка низко пригнулась к метле и принялась вилять из стороны в сторону в надежде, что это окажет влияние на управление, которое, как ни странно, становилось все хуже. Снег позади нее взмывал и закручивался в загадочные фигуры. Белые, покрытые коркой волны, всю зиму простоявшие над обледеневшими долинами, задрожали, а потом медленно и безмолвно осели вниз. Гул сошедшей лавины лишь подчеркнул полет госпожи Ветровоск.

Она оглянулась на пейзаж, таящий в себе смертельную красоту, и почувствовала, как он тоже смотрит на незваную гостью, примерно как сонный человек наблюдает за комаром. «Интересно, понял ли, что я затеяла?» Матушка задалась вопросом, не обойдутся ли горы с ней помягче, но тут же отругала себя за такую глупость. Нет, земля так не действует. Она ни с кем не торгуется. Много дает – и много же забирает. Пес всегда больнее всех кусает ветеринара.

Госпожа Ветровоск так низко пролетела над последней вершиной, что черпнула снега в башмак, а затем направила метлу в долину.

Туман, который в горах почти не рассеивается, снова сгустился, но на сей раз решил дать бой и повис перед матушкой толстой серебристой завесой. Ведьма застонала.

Где-то посреди этого киселя парила нянюшка Ягг, то и дело прихлебывая из фляжки «противовирусное».

Шляпа и серо-стальные волосы госпожи Ветровоск промокли, с башмаков срывались кусочки льда – но тут она услышала приглушенный голос, радостно объясняющий небу, что у ежа, в отличие от прочих млекопитающих, забот существенно меньше. Точно сокол, заметивший в траве пушистого зверька, точно блуждающий штамм межзвездного гриппа, который только что увидел, как мимо проплывает милая голубая планета, матушка развернула метлу и стрелой вонзилась в удушающие волны.

– Давай! – так закричала она, опьянев от скорости и восторга, что проходивший пятьюстами футами ниже волк решил сегодня отказаться от ужина. – Сейчас же, Гита Ягг!

Нянюшка с явной неохотой схватила подругу за руку, и обе метлы взмыли в чистое звездное небо.

Диск, как обычно, производил такое впечатление, что Творец специально задумал любоваться на него сверху. Серебристые и белые шапки облаков тянулись к Краю, где вращение мира затягивало их в гигантские водовороты. Пробитая крыша тумана столбами белого пара тянулась вслед за ускоряющимися метлами, и вздумай боги понаблюдать за полетом – а они определенно наблюдали, – увидели бы четкую борозду на небе.

Поднявшись на тысячу футов в морозном воздухе, две ведьмы опять принялись препираться.

– Идиотская затея, – простонала нянюшка. – Всегда не любила высоту.

– Принесла что-нибудь выпить?

– Конечно, спрашиваешь.

– Ну и?

– Ну и выпила, – ответила нянюшка. – Сама посуди, торчать там в моем-то возрасте. Джейсона удар хватит.

Матушка стиснула зубы.

– Ладно, давай подзарядимся. У меня магия кончается. Удивительно, как… – Конец фразы превратился в крик; без всякого предупреждения метла госпожи Ветровоск пронзила облака и скрылась из виду.

Шут и Маграт сидели на бревне на небольшом выступе, откуда открывался вид на город. На самом деле до огней Ланкра было рукой подать, но торопиться с расставаниями никто не хотел.

Воздух потрескивал от невысказанных мыслей и диких предположений.

– Ты давно в шутах ходишь? – вежливо поинтересовалась Маграт и покраснела в темноте. В нынешней атмосфере вопрос показался ужасно грубым.

– Всю жизнь, – горько ответил шут. – Даже зубы в колыбели точил о бубенцы.

– Так понимаю, ваше ремесло передается от отца к сыну?

– Я мало видел отца. Он уехал ко двору Щеботана, когда я был совсем маленьким. Они с дедом из-за чего-то повздорили. Иногда папа приезжает повидать маму.

– Как ужасно.