Терри Пратчетт - Вещие сестрички [litres]

Поцелуй продлился больше пятнадцати лет.

Даже лягушки так не умеют.

Шут отстранился и озадаченно уставился на Маграт остекленевшим взглядом.

– Тебе не показалось, что мир будто сдвинулся?

Ведьма оглянулась через плечо на лес.

– Похоже, у нее получилось.

– Что получилось?

– Ничего. Ничего особенного, – неловко ответила Маграт.

– Может, еще попробуем? Думаю, на этот раз справимся лучше.

Маграт кивнула.

Этот поцелуй продлился всего пятнадцать секунд. Но по ощущениям – куда дольше.

Толчок прокатился по замку, сотрясая тарелку с кашей и не давая герцогу порадоваться, что соли в ней как раз.

Его ощутили призраки, что ныне теснились в доме нянюшки Ягг, словно команда по регби в телефонной будке.

Его ощутили в каждом курятнике Ланкра и наконец-таки разжали хватку. Тридцать два побагровевших петуха набрали воздуха в грудь и заорали как одержимые, но поздно, слишком поздно…

– Я все еще подозреваю, что ты что-то провернула, – сказала госпожа Ветровоск.

– Выпей еще чаю, – любезно предложила нянюшка Ягг.

– Не смей мне больше ничего туда подливать, – тускло огрызнулась матушка. – Именно от алкоголя меня вчера и понесло. Никогда бы сама не осмелилась. Стыд какой.

– Черная Алиссия и рядом с тобой не стояла, – ободряюще заверила нянюшка. – В смысле ну да, у нее сто лет было, так она всего один замок переместила. Замок-то каждый дурак перекинуть может.

Хмурое лицо матушки слегка дрогнуло.

– Еще у нее там все сорняками заросло, – чопорно добавила она.

– Точно.

– Вы провернули исключительную работу, – похвалил король Веренс. – Мы все так считаем. А уж мы-то в своем измерении из первых рядов наблюдали.

– Верно, ваша милость, исключительную, – поддакнула нянюшка Ягг, обернулась и оглядела толпу призраков. Не всем из них повезло сесть на – или частично в-кухонный стол. – Так, а ну брысь обратно в пристройку! Ишь ты, обнаглели! Все, кроме малышей, они могут остаться, – прибавила она. – Бедняжки.

– Боюсь, они просто не нарадуются, что вырвались из замка, – пояснил король.

Госпожа Ветровоск зевнула.

– Ладно, теперь надо найти парня. Это следующий шаг.

– Поищем сразу после обеда.

– Обеда?

– Ага, я курицу приготовила, – отмахнулась нянюшка. – Ты устала, а грамотные поиски дело долгое.

– Он будет в Анк-Морпорке, попомни мое слово, – заверила матушка. – Все в итоге там оказываются. Оттуда и начнем смотреть. Когда в деле замешана судьба, нет нужды бегать за человеком, просто сиди в Анк-Морпорке и жди его.

Нянюшка просияла.

– Наш Карен женился на тамошней трактирщице. Я еще не видела их малыша. Махнем туда – накормят забесплатно и все такое?

– Не надо нам никуда ехать. Суть в том, что он должен прийти сюда . Тот город сущая канава.

– Это же пять сотен миль пути! – воскликнула Маграт. – Тебя не будет целую вечность!

– Ничего не могу поделать, – ответил шут. – Герцог дал мне особое поручение. Я его доверенное лицо.

– Ха! Так понимаю, он желает нанять еще солдат?

– Нет, вовсе нет. Все не настолько плохо. – Шут замялся. Он показал Флему, как может ранить слово. Это же лучше, чем ножевая рана, верно? Поездка поможет выиграть время. Разве в подобных обстоятельствах так не лучше для всех?

– Ты не должен ехать! Ты не хочешь ехать!

– Какая разница, чего я хочу. Я поклялся хранить ему верность…

– Да, да, до самой своей смерти. Но ты даже не веришь в это! Сам же рассказывал, как ненавидел Гильдию и все с ней связанное!

– Да. Тем не менее я должен повиноваться. Я дал слово.

Маграт едва не топнула ногой, но не стала падать так низко.

– Мы только узнали друг друга! – закричала она. – Ты просто жалок!

Шут прищурился.

– Я буду жалок, если нарушу слово. Может, я поступаю опрометчиво. Извини. Вернусь через несколько недель.

– Ты не понимаешь, что я прошу тебя его не слушать?

– Говорю же, извини. Мы еще увидимся перед отъездом?

– Я собираюсь мыть волосы, – напряженно ответила Маграт.

– Когда?

– Всегда!

Хьюэл ущипнул себя за переносицу и устало сощурился на закапанный воском лист бумаги.

Пьеса упорно не желала сочиняться.

Гном уже пристроил падающий канделябр, нашел место злодею, который носил маску, дабы скрыть свое уродство, и переписал один из юмористических моментов, чтобы оставить намек, мол, герой родился в котомке. Хьюэл опять застрял на паяцах. Каждый раз, как он о них думал, они представали перед ним иначе. Обычно гном по традиции вводил в действие пару, но теперь буквально напрашивался третий – и вот этому подлецу никак не удавалось придумать ни единой смешной реплики!

Перо неохотно ползло по листу бумаги, пытаясь уловить струящиеся в сонном мозгу голоса, которые в этот момент казались такими забавными.

Обливаясь потом, гном от напряжения высунул кончик языка.

«Вот тебе моя наука, – написал он. – Наука невелика, но далеко заведет дурака. Вот и иди, не задерживайся. Не могешь уехать в повозке, езжай в полвозки. А коли неудобно в полвозке, то и другую половину прихвати. Говоришь, ты милок? Так вот тебе мелок…»

Хьюэл в ужасе уставился на слова. На странице они казались сущей бессмыслицей, однако в голове зритель от души хохотал над ними…

Гном макнул перо в чернильницу и вновь погнался за эхом.

«Второй паяц: Ступай-ступай, хозяин.

Третий паяц (сигналит пузырем на палке): Буум. Буум».

Хьюэл сдался. Да, это смешно, точно смешно, в своих мечтах он уже слышал, как публика веселится, глядя представление. Но диалог казался незаконченным. Пока незаконченным. Может, его и вовсе не выйдет дошлифовать. Как ту затею с двумя паяцами, толстым и тонким… «Ох и крутую же кашу ты заварил, Стэнли…» Представляя диалог, гном смеялся до колик, остальные актеры удивленно поглядывали на чудака, но в его мечтах сценка была просто невероятной.

Хьюэл отложил перо и потер глаза. Наверное, уже почти полночь. Извечная привычка – и ворчание Витоллера – требовала экономить свечи, хотя теперь труппа могла позволить себе питаться этими свечами три раза в день.

Гул часов разнесся над городом. Стражники объявили, что наступила полночь и, вопреки досужим слухам, все спокойно. Большинство даже успело договорить эту фразу, прежде чем их ограбили.

Хьюэл распахнул ставни и посмотрел на Анк-Морпорк.

Так и тянуло сказать, что в это время года город особенно хорош, но на самом деле сейчас он был особенно типичен .

Река Анк, клоака половины континента, на окраине была уже довольно широкой и заиленной и не столько текла, сколько смердела. Из-за вековых скоплений грязи русло стало выше, чем нужно, и теперь, когда снег таял, многие бедные районы со стороны Морпорка заливало, если это слово применимо к жидкости, которую можно собрать сетью. Подобные вещи происходили каждый год и привели бы к хаосу в канализационных системах, но благо город ими особо не располагал. Его жители просто держали на заднем дворе ялик и периодически достраивали к дому еще один этаж.