Терри Пратчетт - Вещие сестрички [litres]

– Да, сир?

– Скажи, чтобы тебя поселили в одной из гостевых комнат.

– Да, сир. Спасибо, сир.

Раздался удаляющийся стук копыт. Несколько секунд спустя щелкнула задвижка, и шут крадучись вошел в дом.

Требуется немалое мужество, чтобы ночью войти на кухню ведьмы, но, пожалуй, не меньшее, чем носить фиолетовую рубашку с бархатными рукавами и зубчатыми краями. Впрочем, были и плюсы. На одежде не имелось ни единого бубенца.

Шут принес бутыль игристого вина и букет цветов. Оба подарка не слишком хорошо пережили дорогу. Он положил их на стол, а сам сел у янтарных углей очага.

Шут потер глаза. День выдался долгим. Веренс II не считал себя хорошим королем, однако он всю жизнь старался быть тем, кем не должен, и обладал исключительным упорством. Насколько он видел, ни один из предшественников подобными муками совести не страдал. Столько всего надо сделать, столько починить, столько организовать…

Вдобавок ко всему оставалась проблема с герцогиней. Отчего-то шут решил перевести ее в достойную камеру в просторной башне. Все-таки леди Флем стала вдовой, а вдов надо уважать. Однако герцогиня доброты не оценила и сочла ее слабостью. Шут ужасно боялся, что ему придется отрубить даме голову.

Нет уж в работе короля ничего веселого. Мысль оказалась настолько точной, что шут приободрился.

Затем, некоторое время спустя, уснул.

А вот герцогиня не спала. В настоящее время она была на полпути вниз по стене замка, спускалась по веревке из связанных между собой простыней. Весь предыдущий день леди терпеливо расковыривала известку вокруг решеток окна, хотя, по правде говоря, ту можно было вырвать из стены с помощью куска сыра. Каков дурак! Он дал ей столовые приборы и кучу постельного белья! Вот как поступали эти люди. Они позволяли своему страху принимать за них решения. Они боялись герцогиню, даже если считали, что та в их власти (а слабые никогда не повелевают сильными, никогда). Брось узурпаторы ее в тюрьму, она бы получила огромное удовлетворение, заставив себя пожалеть о том, что родилась на свет. Но ее окружили одеялами и заботой.

Она еще вернется. Снаружи лежал большой мир, а герцогиня умела жать на нужные рычаги и заставлять людей делать то, что ей хочется. На сей раз она не будет обременять себя мужем. Слабак! Худший из них; ему не хватило смелости стать таким же плохим, каким он был в глубине души.

Герцогиня тяжело приземлилась на мох, остановилась, чтобы отдышаться, а затем, с ножом наготове, ускользнула вдоль стен замка в лес.

Она пойдет до самой границы и проплывет там по реке или, возможно, построит плот. К утру окажется слишком далеко для погони, да и, честно говоря, она очень сомневалась, что ее будут искать.

Слабаки!

Герцогиня двигалась по лесу с удивительной скоростью. В конце концов, там имелись такие тропы, где тележка смогла бы проехать, а леди Флем неплохо ориентировалась на местности. Кроме того, все, что ей нужно было, это спускаться под гору. Как доберется до ущелья, просто пойдет за потоком.

Вокруг по-прежнему было слишком много деревьев. Дорожка никуда не делась и шла в более или менее правильном направлении, но стволы по обе стороны от нее росли гуще, чем можно было ожидать, и, когда герцогиня попыталась повернуть назад, сзади вообще не оказалось тропы. Леди Флем крутнулась, ожидая увидеть, как деревья перешагивают с места на место, но те стоически высились перед ней, твердо укоренившись во мхе.

Она не почувствовала ветра, но по верхушкам словно пронесся вздох.

– Ладно, – тихо произнесла леди Флем. – Ладно. Я все равно пройду. Я хочу пройти. Но я еще вернусь.

В этот момент перед ней открылась поляна, которой не было здесь вчера и не будет завтра, поляна, где лунный свет отражался на всевозможных рогах и клыках, сиял в сомкнутых рядах горящих глаз.

Герцогиня осознала, что если сборище слабаков еще можно презирать, то союз сильных представляет весьма насущную проблему.

Несколько секунд царила полная тишина, нарушаемая лишь слабым дыханием, а затем герцогиня ухмыльнулась, подняла нож и ринулась вперед.

Передние ряды собравшихся существ расступились, чтобы позволить ей пройти, а затем снова сомкнулись. В расправе участвовали даже кролики.

Королевство выдохнуло.

На болотах, под самой тенью пиков, могучий ночной хор природы стих. Сверчки прекратили стрекотать, совы замолчали, а у волков были другие дела.

Иная песня эхом рикошетила от скалы к скале и гремела в высоких скрытых долинах, вызывая миниатюрные лавины. Она неслась по секретным туннелям под ледниками, теряя всякий смысл, когда звенела между стенами льда.

Чтобы выяснить, что на самом деле пели, вам придется вернуться обратно к умирающему огню у стоящего камня, где перекрестные резонансы и волны противоречивого эха сошлись на маленькой пожилой женщине, которая размахивала пустой бутылкой.

– …со змеей, если приляжешь, но вот с ежиком…

– Остатки сладки, да? – спросила Маграт, пытаясь перекричать песню.

– Точно, – согласилась матушка, допивая свою чашку.

– Еще есть?

– Судя по звукам, Гита все допила.

Они сидели на ароматном вереске и смотрели на луну.

– Что ж, получили-таки мы своего короля, – сказала матушка. – Делу конец.

– Благодаря вам с нянюшкой, – ответила Маграт и икнула.

– Это почему?

– Мне бы никто не поверил, кабы вы не вступились.

– Чего ж не сказать, раз нас спросили, – отмахнулась госпожа Ветровоск.

– Да, но всем известно, ведьмы не лгут. Это важно. В смысле люди увидели бы, как они похожи, но списали на совпадение. Знаете, – покраснела Маграт, – я тут почитала про право сеньора. У тетушки Вемпер нашелся словарь.

Нянюшка Ягг прекратила петь.

– Да, – протянула матушка. – Гм.

Маграт почувствовала неловкость подруг.

– Вы же сказали правду? Они на самом деле братья?

– О да, – заверила нянюшка Ягг. – Определенно. Я была рядом с его матерью, когда твой… когда новый король появился на свет. И с королевой, когда родился Томджон. Она еще рассказала, кто же на самом деле его отец.

– Гита!

– Извини.

Вино ударило Маграт в голову, однако шестеренки в ее мозгу все равно умудрялись крутиться.

– Минутку.

– Я помню отца шута, – размеренно начала нянюшка Ягг. – Очень симпатичный молодой человек был. Не ладил со своим отцом, но иногда приезжал. Чтобы повидать старых друзей.

– Он легко сходился с людьми, – вставила матушка.

– Особенно с дамами, – согласилась нянюшка Ягг. – Силен был. Говорили, по стенам лазил – только в путь.

– Еще был очень популярен при дворе, – подхватила госпожа Ветровоск.

– О да. По крайней мере, у королевы.

– Король вечно на охоту уезжал, – продолжила матушка.