Анатолий Нейтак - Эмиссар: Трансформация [СИ]

“Можно вызвать молнию с помощью Молнии, но нельзя точно знать, куда она ударит?”

“Примерно так. Как следствие, минимальные требования безопасности для рунных заклятий требуют сочетания двух рун. Например, Молния и Дорога: “знак призыва” и “знак направления”. Но ещё лучше (если Идущий — новичок и не может просчитать более сложную и надёжную сцепку) сочетать три-четыре руны. Мало того, что это повышает надёжность связки, это даёт подлинную гибкость. К примеру, если в набор входят 24 руны, то возможных сочетаний из двух рун — 576, из трёх — 13824, а из четырёх — уже более трёхсот тридцати тысяч. Как показывает практика, трёхсот тысяч сочетаний рун с большим запасом хватает, чтобы добиться почти любого мыслимого эффекта, поэтому маги часто останавливаются на четырёхрунных связках, не стремясь к большей сложности этого “языка” магии”.

“На якоря изолирующего полога наложено по четыре руны, я помню, — заметила Ниллима. — Но… почему именно такие сочетания?”

“Не спеши. Дойдёт и до этого. Сперва надо закончить с описанием отдельных рун, чтобы спокойно двигаться дальше. Итак, всякая руна имеет буквальный смысл. Скажем, Чаша означает именно чашу: некую ёмкость, предназначенную для жидкостей. Однако руны принципиально полисемантич… гм… всегда имеют много значений. В частности, та же Чаша может обозначать женщину. Или более конкретно — женский половой орган. А ещё Чаша — знак, используемый для обозначения разума… понятно, почему?.. знак мира, меры, доли. Знак богатства (и одновременно — нищеты), лекарства (и — отравы)… и так далее, и так далее, и так далее. Собственно, в этом коренится дополнительная причина, почему руны лучше использовать в сочетании, а не по отдельности: сочетание само собой отсекает “лишние” значения, оставляя лишь нужные. Тут же лежит причина, по которой руны столь популярны: немного изловчившись, с их помощью можно описать почти любое действие, достичь любого мыслимого эффекта, причём описание, как я уже говорил, может быть очень коротким: три, четыре, ну, пять-шесть знаков — и всё! Выгода налицо, не правда ли? Наконец, смысловая избыточность каждой отдельной руны объясняет, почему предпочтительнее пользоваться собственными рунными наборами: смысл своих рун намного легче свести к строго определённым значениям. Достижению цели при использовании своих рун не мешает ни хаос чужих мнений, ни пласты отработанных значений”.

“Но разве использование чужих рун не даёт также преимуществ?”

“Даёт, конечно. В первую очередь, придуманные до тебя и без тебя руны позволяют сильно сэкономить на затратах мысленной энергии. Не надо корячиться, изобретая давно изобретённое. Бери и пользуйся! Кроме того, — и это куда важнее! — общепринятые рунные алфавиты являются частью мира. Облегчают взаимодействие с его энергиями и аспектами. В теории, хороший знаток рун может запустить вполне эффективное заклятие, не вложив ни капли собственной Силы и даже не обладая активным Даром. Колдовать только за счёт искусства и расчёта. Это, как ты понимаешь, дорогого стоит”.

“И всё?”

“Нет. Но тут мы должны вернуться к моей области специализации. Ещё раз повторю: любой набор рун — нечто вроде алфавита, в котором каждая буква является также самостоятельным словом. Это означает, что рунные алфавиты суть строго замкнутые системы, либо внутренне противоречивые, либо неполные… и ещё — что они являются лишь средством взаимодействия между Идущим и реальностью. Вспомогательным средством, без которого вполне можно обойтись”.

“Ну, последнее заключение, как ты выражаешься, самоочевидно”.

“А как насчёт остальных заключений?”

“Боюсь, их я не поняла”.

“Я объясню. Бегло. Замкнутость означает, что в набор входит ограниченное количество рун. И свободно добавлять новые руны — нельзя. А если добавишь, у тебя получится новый набор. Внутренняя противоречивость… тут сложнее. Но можно прибегнуть к цепочке заключений. Скажи, ты веришь, что набор Истинных рун включает в себя весь мир? Или что набор Истинных рун — только лишь часть мира?”

“Не знаю. Первое как-то… нелепо, что ли. А второе… если набор — только малая часть мира, как эта малая часть может управлять целым?”

“В точку! Хотя тут всё не так просто, но в целом ты права. Относительно рунных алфавитов — и, кстати, вообще любых формальных систем — можно формулировать такие вот взаимоисключающие утверждения, доказать которые нельзя… и опровергнуть тоже нельзя. В этом проявляется их внутренняя противоречивость. Но бывает так, что эти противоречия устраняются. Порой обладающий значительной властью и достаточной мудростью Идущий создаёт рунный круг, который поистине определяет сущность мира . Полностью и без изъянов. Но! Даже самый идеальный порядок имеет свои пределы, за которыми простирается хаос. Или, чаще, то, что входит составной частью в иной порядок. И потому ни одна система рун, даже обладающая свойством непротиворечивости, при этом не может обладать также свойством полноты. Либо одно, либо другое, но не то и это разом”.

Ниллима поразмыслила. Сосед говорил о вещах, почти слишком сложных для понимания. Почти. Но так как при этом он передавал не только чистые мысли, но и образы, содержащие малые осколки своего понимания… и эти осколки при определённых усилиях можно было нарастить, соединяя в более-менее цельную картину…

“То есть, — попыталась уточнить Идущая, — даже для величайшего из рунных кругов всегда останется нечто, что останется вне его? Чего с его помощью нельзя… подчинить? Определить?”

“И так, и так. Для того, чтобы подчинить что-либо рунным заклятием, нужно дать этому определение. А дать определение нельзя, если не подчинить определяемое… хотя бы мысленно. Это двусторонний и двуединый процесс — как восприятие мира и воздействие на мир”.

Ниллима снова задумалась. Причём так глубоко, что нож, воткнувшийся в валежину, повис без движения… да и следящая сеть начала кое-где истончаться. Неизвестно, до чего бы она дошла в своих размышлениях, если бы та самая сеть не донесла до неё сигналы о приближении уже хорошо знакомого существа.

— Братец!

…как объяснил Сосед, её отношения с исцелённым мечезубом управляются мягким внушением с подменой образов. Большую часть времени хищник считает свою несостоявшуюся добычу потерявшимся котёнком. Потому и заботится о ней: опекает, охраняет, таскает ей еду. Ну а когда требуется добиться от него каких-то действий, не входящих в “набор заботливого папы”, включается другой набор. Мечезуб уже сам превращается — не внешне, конечно, внутренне — в несмышлёного котёнка, познающего мир и усваивающего уроки мудрой мамочки-Ниллимы.