Анатолий Нейтак - Эмиссар: Трансформация [СИ]

Узнав об этом, девушка возмутилась. Выходит, сказала она, мы попросту обманываем его?

В какой-то мере да, согласился Сосед с нотой грусти. Но всё-таки правильнее называть это сотрудничеством. Видишь ли, твой Хозяин Теней и Повелитель Джунглей не имеет полноценного разума. Его понимание мира ограничено, но это полбеды. Настоящая беда состоит в том, что для дальнейшего расширения картина мира у неразумных существ закрыта. С ним — таким, как он есть — нельзя общаться на равных. Но можно использовать его… устойчивые рисунки действий. Да, я мог просто помрачить его сознание и заставлять его делиться добычей, тут же забывая о противоестественных для него действиях. Но разве не лучше поступить так, как я это сделал? Просто перенести твой образ в восприятии мечезуба из группы “вкусная беззащитная дичь” в группу “несовершеннолетний член прайда” — и принять, как должное, итоги переноса?

Со мной, язвительно спросила Ниллима, ты так же “сотрудничаешь”?

Не так, ответил Сосед спокойно. И ты знаешь, что я уважаю тебя.

А почему?

Да потому, что твой разум для изменений и расширения открыт. Сейчас ты — моя ученица. Начинающая. Мало что знающая и умеющая. Но в будущем ты сможешь встать со мной вровень. Это произойдёт не быстро и не легко. Это может не произойти вовсе: я, знаешь ли, тоже не намерен стоять на месте, я хочу развиваться и расти! Но взросление никогда не бывает быстрым и лёгким. И безопасным оно не бывает. Тем не менее уже сейчас ты — Идущая — не моя домашняя зверушка, а, скорее, младшая сестра по общему Пути.

…хотя Ниллима приняла сказанное, некая тень протеста в ней осталась. Не называя более мечезуба громкими почтительными титулами, она дала ему имя Братец, что при озвучивании неизменно вызывало со стороны Соседа вспышки лёгкой иронии.

— Братец!

Слетев с ветки онгра вниз и на лету возвращая одеревеневшему телу подвижность, она встретила вынырнувшего из-за кустов мечезуба неподдельной улыбкой и лучом чистой радости. Быстро оказавшийся рядом, хищник опустил на мох очередную тушу и посмотрел в упор, словно одаряя “котёнка” ответной кровавой улыбкой. А потом подался вперёд и толкнул Ниллиму плечом, да так, что она едва не упала.

— Шутки шутишь, Братец? — мурлыкнула она. И запустила пальцы в шкуру на мощном загривке, стараясь добраться до чувствительных мест в основании упругих “хлыстов”, растущих из основания черепа. Эти “хлысты” в количестве от двух до пяти десятков и длиной локтя полтора (по сути, изменённые волосы, достигающие у своего основания толщины в половину мизинца девушки) служили таким же отличительным признаком самцов-мечезубов, как чёрные, неправильной формы пятна на светло-коричневой шкуре и громадные, почти в локоть длиной, верхние клыки. У самок из этого набора украшений имелись только пятна, да и то бледные, скорее тёмно-серые, чем чёрные. То есть клыки-то у них, разумеется, тоже росли — но обычные, вполне умещающиеся в закрытой пасти, а не, как выразился Сосед, гипертрофированные .

Обласканный, мечезуб плюхнулся на живот, вытягивая лапы с внушающими почтение когтями, положил на них тяжёлую голову (верхние клыки при этом глубоко вонзились в мох) и издал вибрирующий звук: не то рык, не то стон.

“Я смотрю, — заметил Сосед, — ты хорошо усвоила, как можно доставить удовольствие мужчине. Ещё немного, и он позволит тебе кататься на своей спине”.

“Ты с меня вообще никогда не слезаешь — так почему бы мне не прокатиться на Братце?”

“Гхм…”

“Неужто случилось чудо и ты смутился?”

“Не то, чтобы… просто мне пришла в голову странная идея”.

“Уже трепещу, — отреагировала Ниллима, продолжая активно почёсывать нежную кожу в основании “хлыстов”. — Что за идея?”

“Ну, если уж отбрасывать стандарты обучения со всей решительной дерзостью… как ты смотришь на возможность обрести дополнительный облик?”

Девушка замерла.

— Ты что, предлагаешь…

“Да-да, именно”.

— Но ведь оборотнями рождаются! И только сильнейшие из Сильных, близкие к истокам своих Линий, имеющие чистую кровь…

Сосед молчал. Но оч-чень выразительно.

“Значит, здесь, как и с левитацией , есть какой-то особый подход? — прищурилась Ниллима. — А оборотнем можно не только родиться, но и стать?”

“По-моему, это очевидно. Откуда бы взялись первые оборотни, если Многоликим можно лишь родиться?”

“Ну, считается, что у начала времён превращаться умели все, но потом…”

Сосед вновь "умолк", и молчание его было исполнено неприкрытой иронии.

— Понятно. “А кем оно “считается”?”, “не полагайся всецело на чужое мнение” и так далее. Значит, всё было не так, как нас учили?

“И это ещё мягко сказано. Мнение о том, что превращения доступны только чистокровным Многоликим из благородных родов, слишком уж удобно для этих самых чистокровных. Внуши смертным, что у них есть веские причины считать себя неполноценными, затем докажи свою полноценность — и властвуй по праву. Да, очень… удобно ”.

“А тебе, чувствую, это совсем не нравится”.

“Я, — сухо ответил Сосед, — безмерно уважаю стремящихся к власти над собой. И ровно в той же мере презираю жаждущих владычествовать над другими. Особенно владычествовать, основываясь на обмане: это ещё хуже, чем власть, основанная на страхе и принуждении”.

“Ты странный… даже для Сильного”.

“Какой есть. Кстати, займись-ка ты обедом, раз перестала ублажать добытчика чесанием шкуры. А пока будешь есть, я поведаю тебе про оборотничество”.

Сосед

Чтобы оценить мир, надо посмотреть на него извне. Вот, например, Нарадум. Для моей носительницы он — единственная, не имеющая альтернатив реальность. Она не видит в своём привычном бытии ничего подозрительного.

И лишь я, незваный пришелец, могу вспоминать, сравнивать, делать выводы.

Никаких комаров, москитов, пиявок, клещей, блох и прочей насекомой пакости? Штришок. Можно есть сырое мясо, не опасаясь кишечных паразитов, за отсутствием последних? Ещё штришок. Колючая глайхова лоза идеально подходит для создания ограждений, в том числе мобильных; симг-лоза — едва ли не готовая верёвка, отрезай куски и пользуйся; лам-лиана — тоже верёвка, но превосходно приспособленная для связывания пленных?

Штришок, штришок, штришок.

Но если посмотреть на громады тобрассов, слагающиеся в грандиозную, заполняющую весь силгам трёхмерную решётку, всякое желание коллекционировать штрихи и штришки становится каким-то мелким. Излишним. Вот оно, зримое и вещное доказательство того, насколько всё вокруг далеко от естества!

Но моя носительница, ученица и подопечная этого просто не замечает. За отсутствием материала для сравнений.

Впрочем, ей это и не нужно… в настоящее время. А вот потом…