Анатолий Нейтак - Эмиссар: Трансформация [СИ]

(По этому поводу Сосед выдал одну из своих странных ритмичных фраз: “В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань”, — а вместо пояснений фыркнул и посоветовал усерднее тренироваться в разделении потоков внимания).

…к тому же избыток качеств, заимствуемых от одной души, запускал смену облика. Но всё равно при мысли об открывающихся перспективах в душе Ниллимы расцветала улыбка.

Правда, времени на оценку своих способностей и радость по этому поводу оставалось мало. То есть совсем мало. Когда Сосед пообещал “серьёзные занятия рунной магией”, он при этом молчаливо подразумевал, что параллельно придётся подтянуть другие дисциплины. Среди которых скоростной счёт в уме являлся чуть ли не самым простым и лёгким.

Вот когда дело дошло до формул наук естественного цикла…

“Ещё немного, и моя голова просто лопнет!”

“А ты не пытайся думать головой. Тем паче, что у красноклювой орлицы она для этого плоховато приспособлена”.

“И чем же прикажешь думать?”

“Разумом, конечно. Он у тебя нынче от плотной оболочки зависит весьма условно. Кстати, ауру и Дар тоже можно использовать для размышлений”.

“Охо-хо… и каким образом?”

“Ну, например, таким…”

И — демонстрация очередного подвида трансов. Усвоить, использовать, Идти дальше.

Перемены происходили быстрее, чем Ниллима успевала их осознать. Реальность со свистом уносилась куда-то вдаль, в туманящееся, медленное и монотонно-скучное прошлое. А на смену привычному миру выковывался какой-то новый: быстрый, яркий, стремительно усложняющийся. И не признающий слова “нет”, а только — “сейчас я ещё не смогу сделать это”.

“Возможно всё, даже невозможное, — неустанно повторял Сосед. Когда наставительно, когда слегка раздражённо (это если ученица давала повод), а когда и мечтательно. — Главное — правильно наметить цепь действий, в ходе которой невозможное станет сперва невероятным, затем трудным, потом — лёгким… а там, глядишь, бывшее невозможное станет естественным, как цветок, растущий на другой стороне дороги. Хочешь — подходи да рви. Очень просто”.

Ниллима сама не заметила, как перестала нуждаться в костылях рунных якорей и начала удерживать вокруг себя изолирующий кокон автоматически, на постоянной основе. Причём не призматический, самый простой, а более сложный — в форме тетраэдра. Она не заметила, как в дополнение к вуали освоила несколько видов плёнки и научилась собирать не самую плохую версию полога , рунным основам которого под руководством Соседа время от времени устраивала оптимизацию . Постоянно раскачиваемый Дар дорос до уровня, который Сосед назвал “первым естественным порогом”. К сожалению, это означало резкое, в сотни и тысячи раз, замедление темпов роста энергетической проекции Дара — но Ниллима не жаловалась. Благо теперь на одном резерве, не используя внешние Силы, могла приподнять кусок скалы, вес которой почти в сотню раз превышал её собственный.

А вот когда она (правда, только в двуногом облике) овладела приёмом, который Сосед назвал “двоемыслием”, сопроводив это слово странным и сложным эмоциональным эхом, на девушку свалилась новость поистине ошеломляющая.

“Пора нам выбираться в населённые места”, — как бы между прочим сообщил учитель.

— Что?! Но я…”

“Ты готова, малышка. Сейчас самый подходящий момент”.

— Почему?

“Ты не настолько сильна, чтобы вызвать у Сильных опасения, но достаточно сильна, чтобы претендовать на место среди них. Также ты искусна в достаточной мере, чтобы эту искусность успешно скрывать… конечно, если не нарываться на углублённую проверку со сканированием памяти или ещё чем-нибудь подобным”.

“Я не хочу!”

“Ну, была бы моя воля, ты бы ещё не один бирелл сидела в джунглях, совершенствуясь в магии. Вот только есть старая, но от этого не ставшая менее верной истина: если хочешь спрятать лист — ступай в джунгли. Общение с Сильными, да ещё на правах дикой ведьмы, не будет особо приятным. Более того: я почти уверен, что ты возненавидишь это. Но тебе нужно общество других Идущих, чтобы узнать их нравы. И, кстати, чтобы развиваться дальше — тоже”.

— Мне это не нравится.

“Мне тоже”.

Ниллима тяжело вздохнула. И спросила:

— А как же Братец?

“Он не пропадёт, если снова останется один”.

“Но я не хочу оставлять его!”

“Я бы не советовал брать мечезуба с собой. Впрочем… делай, как знаешь”.

Долиг Рэхлонд

Сообщение пришло ближе к концу марог, когда Долиг собирался отправиться в спальню. То, что там его ждала ароматная длиннохвостая красотка из рода Абреш, не улучшило настроения Смотрителя. Покидать Лабиринт в такое время и по такому поводу…

— Пошлите за ней пару-тройку старших учеников! — бросил он личному заклятому.

— Уже посылали, танш сарье Рэхлонд.

— И?

— Двоих она обратила в бегство, а третьего довольно серьёзно порвал мечезуб.

— Что?

— Эта ведьма ездит на мечезубе, как на суркахе, танш сарье.

Долиг обнажил клыки… но перед следующим вопросом взял паузу. Длиннохвостая Абреш незаметно оставила его помыслы, обратившиеся на иные объекты.

— Кто спасовал перед дикаркой?

— Умадр Сорент, Вигир и Леторлет.

— Которого из них… порвали?

— Вигира, танш сарье.

— Умадра отослать. Без объяснений. Леторлета определить в помощники Кривоплёта. А Вигира… он хотя бы не сбежал. В “мягкий” карцер. И, если это ещё не сделано, — не исцелять!

— Срок карцера?

— Пять марог.

— Танш сарье милостив и мудр.

— Подготовьте к полёту моего шхарта!

— Будет исполнено.

Долиг Рэхлонд хищной тенью промчался по сумрачным, местами узковатым переходам Лабиринта, едва обращая внимание на убирающих физические щиты старших и почтительно склоняющихся младших учеников. Заглянув в хранилище верхнего уровня, сарье взял всё необходимое, затем поднялся в Крыло Верхних Путей. Личный заклятый (как там его по имени? хотя — не важно!) оказался привычно распорядителен, и двое ничтожных уже заканчивали закреплять сбрую на шхарте, которого Долигу некогда подарила вторая жена. Та, что из Сорентов. Дождавшись, когда Пестрокрыла отвяжут, сарье вошёл в отведённый тому загон, привычно хлопнул ладонью по башке крылатого хищника, который всё никак не мог усвоить, что укусить хозяина не получится, и вскочил в седло.

— Ийю-у-у-у!

От брошенного заклятья плетёная крыша с шелестом отодвинулась, открывая вид на чистое небо. Шхарт же, заслышав команду, быстро-быстро забил малыми передними крыльями, пружинисто оттолкнулся и прянул вверх, расправляя большие крылья точно в момент, когда для них вокруг стало достаточно места. Ещё несколько бун — и вот уже Пестрокрыл вместе со своим наездником летят, стремительно удаляясь от тобрасса.