Надин Брандес - Романовы [litres]

– Настя.

Я развернулась к нему. Он уже держал Алексея на руках. Его лицо казалось очень бледным.

– Юровский здесь.

Локомотив прополз мимо нас, и Заш сорвался с места. Я замерла, ошеломленная, пока вагон за вагоном проплывали мимо. Затем паника подхватила меня и заставила мчаться следом.

Юровский. Здесь. Он знает, где мы. Что толку теперь садиться в поезд? Он появится следом и задержит его. Пошлет за нами большевиков. Телеграфирует на следующую станцию. И что мы можем поделать?

Локомотив набирал скорость. Заш мчался параллельно сцепке между служебными вагонами. Алексей потянулся свободной рукой к поручню, и Заш, споткнувшись, забросил его на площадку. Я летела быстрее поезда, догоняя их, но знала, что надолго меня не хватит.

Добравшись до сцепки, я сбросила рюкзак с плеча и метнула Алексею. Джой жалась к вагону, пытаясь удержаться на ногах.

– Давай же! – услышала я крик Заша за спиной.

Я потянулась к подножке, но юбка запуталась вокруг коленей. Я подхватила ее и повторила попытку. Пальцы коснулись теплого металла. Алексей, прижимавшийся к закрытой двери, потянулся ко мне – жест помощи, не обещавший успеха. Он слишком слаб.

Второй рукой я все же вцепилась в его пальцы, а затем чьи-то ладони подтолкнули меня сзади. Поддержки хватило, чтобы я неуклюже приземлилась на толстые железки, сцеплявшие вагоны между собой. С трудом удержав равновесие, я развернулась и выхватила у Заша носилки. Его тело дрожало от напряжения, грудь тяжело вздымалась. И все же поезд медленно удалялся от него.

– Залезай! – воскликнула я.

Он потянулся к подножке, но не сумел уцепиться. Ухватившись сгибом локтя за железный поручень, я протянула свободную руку Зашу. Тело растягивалось настолько, что ребра завопили от острой боли. Он вцепился мне в предплечье, и я потащила. Плечо напрягалось, словно собираясь выскочить из сустава.

Заш прибавил скорость.

В воздухе раздался выстрел, затерявшийся в свисте поезда.

Заш упал как подкошенный.

Его тело откатилось в сторону. За нами ехали верхом два большевика, и еще четверо солдат просто бежали за поездом. Всадником с дымящимся пистолетом был Юровский.

Я не закричала. Не впала в панику. Вместо этого погрузилась в ледяное спокойствие – мой новым спутник в том, что происходило вокруг. Резкая, почти болезненная ясность.

Юровский что-то крикнул своему товарищу-большевику и указал на поезд. Солдат рванулся к нам. Даже с такого расстояния я могла сказать, что он смотрел вперед – на локомотив. Собирался остановить поезд.

Я сдернула с места сложенные носилки, прислоненные у двери, и впилась дрожащими руками в длинные деревянные шесты. Откинулась назад, мешая всаднику меня рассмотреть, и напряженно вслушалась в стук копыт, едва слышный за пыхтением паровоза.

Едва конный солдат появился в поле зрения, я развернула шесты носилок по дуге.

Они столкнулись с его подбородком с громким хрясь , от чего все мое тело содрогнулось. Когда наездник свалился с лошади, я едва не выронила носилки. Лязгнул металл, подсказывая, что он неудачно ударился о колеса поезда. Меня замутило, но времени на обдумывание случившегося у меня не было.

Я сунула носилки в руки Алексея.

– Оставайся здесь! – После чего, как дикарка, перепрыгнула с поезда на лошадь. Приземлилась на живот поверх седла… и едва не умерла от острой боли, стрельнувшей в ребра. Прости, Вайра . Лошадь по-прежнему мчалась галопом, но уже не столь стремительно, как под пришпориванием неумолимых солдатских каблуков.

Я уселась в седло и развернула ее. Юровский и Заш виднелись вдалеке. Все случилось очень быстро. К седлу, упираясь в мое колено, был приторочен пистолет в кобуре.

Я пустила лошадь бешеным галопом в сторону Юровского, стараясь не смотреть на окровавленное тело ее предыдущего всадника. Мы мчались словно ковбои из американских кинофильмов.

Ветер сорвал шарф Вайры с моей головы.

Юровский остановился рядом с телом Заша. Тот, окруженный большевиками, с трудом поднялся на четвереньки на гравий рядом с рельсами. Юровский наклонился в седле и схватил его за волосы. Вскинул на меня пристальный взор. Я не стала медлить. Вместо этого вытащила пистолет и направила его в предплечье коменданта – в руку, державшую поводья. Глаза Юровского расширились.

Пусть на собственной шкуре поймет, каково это, когда ствол направлен на тебя.

Пусть его сердце глухо стучит от осознания того, что в него летит пуля.

Я плохо прицелилась, но все же нажала на курок. Большевики, окружавшие Заша, метнулись в стороны. Пуля попала в лошадь Юровского. Бедное животное. Конь поднялся на дыбы. Комендант попытался удержаться, но лошадь умерла еще до того, как ее копыта коснулись земли.

Она рухнула навзничь, придавив седока всем телом.

Заш с трудом поднялся на ноги, оставив на гравии кровавое пятно. Я обогнула его, посылая камешки из-под копыт в лица врагов. Протянула руку. Заш принял мою ладонь и едва не сбросил меня с лошади, пытаясь взгромоздиться позади.

Когда мы устроились, я направила коня в лес. Это помешает Юровскому и его солдатам стрелять в нас. Уворачиваясь от деревьев, мы помчались за поездом. Ветви хлестали меня по лицу, а в ушах грохотало. Наконец, оказавшись вне пределов досягаемости, мы выехали на открытое пространство и пустились в галоп. Добрались до хвоста поезда, миновали его и нашли промежуток между двумя вагонами. Там был Алексей. Он стоял, прислонившись к стене, вцепившись в носилки, и сжимал в руке пистолет Заша. В полной готовности сражаться.

Но никто за нами не гнался. Никто не мог гнаться. Только не сейчас, когда лошадь Юровского мертва, а другая была подо мной.

Заш подтянулся, влез с лошади на подножку поезда и протянул мне руку. Я отрицательно покачала головой.

– Я еще немного покатаюсь на ней! – крикнула я. – Не дадим ей вернуться к Юровскому! – сунув руку в корсет, я выудила жемчужину, ту, от которой отказалась Вайра. – Подкупите машиниста, – протянула я бриллиант. – И скажите, что он заберет алмаз, если сумеет прорваться на следующую станцию!

– Не такая уж ты и кисейная барышня, – усмехнулся Заш, с трудом забирая у меня драгоценности. Кровь сочилась из раны в его левом предплечье. Помимо этого, он, казалось, был невредим. Они с Алексеем распахнули дверь и скрылись в вагоне.

А я помчалась. Дикая. Свободная. Неприрученная.

Лошадь быстро устала. Прошло всего несколько минут рядом с поездом, и по краю седла выступил пот, а на удилах появилась пена. Она не смогла бы долго поддерживать такой темп. Но мне казалось, стоит спешиться, и она вернется к Юровскому.

Земля уходила под уклон, и я свернула подальше от путей, стремясь держаться тропы. Лес впереди становился все гуще, и я рисковала потерять поезд, если останусь верхом. Склон кончился, и я снова оказалась возле поезда. Одной рукой отстегнула уздечку. Затем потянула за подпругу седла. Расседлала все, что только смогла, не вылезая из седла.