Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 4

Статуя прадеда Иштара возглавляла длинный ряд изваяний и взирала мёртвыми глазами на своего здравствующего правнука, восседавшего на золотом кресле, установленном на возвышении.

Зал Хазирада был единственным местом, где советники могли сидеть в присутствии хазира. Прижимая ягодицы к пяткам, мужи окружали низкий стол. Перед каждым советником стояли песочные часы. На выступления отводилось три минуты, и, произнося речь, мужи трижды переворачивали колбы, соединенные узкой горловиной. Если хазир задавал вопросы, отвечающий переворачивал часы один раз.

Заседание Хазирада подходило к концу. Потолочный свод тускнел. Мраморные изваяния погружались в полумрак.

Раздался стук в двери.

— Хазир Иштар! Здесь шабира, — объявил караульный и, посторонившись, пропустил Малику в зал.

— Шабира! — сказал Хёск. — Женщинам запрещено входить на мужскую часть дворца.

— Я имею право видеть хазира, когда захочу.

— Подожди его на террасе. Заседание скоро закончится.

Малика пересекла зал. Опустилась на пятки возле стола и придвинула к себе песочные часы.

— Ты понимаешь, что своим поступком подвергла караульных суровому наказанию? — спросил советник, сидевший рядом с верховным жрецом.

— Я беру их вину на себя, — ответила Малика и, перевернув часы, посмотрела на Иштара.

Невозмутимое выражение лица, величественная поза — он хорошо владеет собой, зная, о чём пойдёт разговор.

— Вопрос Хазираду, — сказала Малика, не отводя глаз от Иштара. — Вы выбираете воинов-вестников, чтобы держать хазира в узде?

— Ты шабира, и должна проявлять к нам уважение, — подал голос Хёск.

— Я проявляю уважение. То, что думаю, говорю вам в лицо.

— До хазиров часто добегали недостойные люди, Эльямин, — отозвался Иштар, не подавая виду, что тема разговора сбила его с толку. — Это могли быть конюхи или плотники, или слуги. Те, кто ничего не понимал в управлении страной. Поэтому Хазирад начал выбирать достойнейших из достойных.

— В этот раз тебе не повезло: первой добежала я.

— Тебя выбрал Всевышний.

— Поэтому девять месяцев ты пичкал меня сказками о традициях Ракшады?

— Не понимаю, что здесь происходит, — откликнулся Хёск.

— В Ракшаде нет традиций, — сказала Малика.

Раздались голоса: «Это возмутительно». — «Тебе лучше уйти». — «Что с неё взять? Она женщина».

— Перегрелась? — усмехнулся Иштар.

— Почему все думают, что я родилась вчера? — проговорила Малика, перевернув часы. — Традиция — это, прежде всего, то, что не создано человеком. Не является продуктом его творческого воображения. То, что ему не принадлежит. Объясняю для особо умных: у традиции нет автора. А у ваших традиций есть. Это шабиры. И Хазирады.

— Да что здесь происходит? — возмутился Хёск.

— Ваши псевдотрадиции — это продукт воображения человека или группы людей с целью оболванить народ. Это сговор против государства.

— Шабира! — воскликнул Хёск. — Ты откусила больше, чем можешь проглотить. Ещё слово, и ты подавишься.

— Вы сидите здесь и придумываете наказания за несоблюдение традиций и законов. Сами их нарушаете и прячетесь за женскими юбками. Вы кучка трусов.

— Там, откуда ты приехала, женщины рожают детей или торгуют своим телом, — сказал один из советников. — Детей у тебя нет, теперь ясно, чем ты там занималась.

— К вашему сведению, там, откуда я приехала, женщины правят государствами.

— Тебе не хватило там места, и ты надумала править Ракшадой? — подключился к разговору другой советник.

— Зачем мне отсталая страна?

Хёск вскочил:

— Да как ты смеешь!

— Ты не знаешь, что в современном мире синонимом слова «традиция» является слово «отсталость»? — произнесла Малика спокойным тоном и перевернула часы. — Отжившая, но насильно поддерживаемая традиция действует на разум людей, как дурманящий порошок в твоём храме, и приводит к духовному застою. В Ракшаде и вовсе всё запущено. Здесь нет традиций, зато есть советники, обладающие творческим воображением.

— Ты оскорбляешь Ракшаду! — прогрохотал Хёск.

— Ту, что вошла во Врата Создателя, или ту, что врёт изо дня в день, прикрываясь именем Хазирад?

— Эльямин! — проговорил Иштар. — Довольно!

— Моими устами говорит Всевышний.

— Твоими устами говорит дьявол! — выкрикнул Хёск.

— Что вы делаете с теми, кто поклоняется дьяволу?

— Эльямин… — прошептал Иштар. — Остановись.

— Вы приговариваете их к казни. Казните меня или скажите, что я права.

Иштар хлопнул ладонью по подлокотнику кресла:

— Эльямин! Хватит!

Малика поднялась на ноги и подошла к Хёску:

— Соверши в своей жизни хоть один мужской поступок: признайся, что тысячи лет воины-вестники под руководством Хазирада перевирали историю, преследуя свои интересы.

— Я бы казнил тебя прямо сейчас, но должен соблюдать процедуру, — прошипел Хёск. — Суд состоится завтра. Выбери себе защитника, женщина.

Малика вскинула голову:

— Спасибо, что не назвал меня вещью.

— Я буду представлять интересы шабиры, — сказал Альхара.

— Я могу выбрать любого защитника? — спросила Малика и посмотрела на Иштара. В его взгляде застыла обречённость. Он хоронил свою шабиру ещё до начала суда.

— Да, любого, — подтвердил Хёск.

— Я выбираю народ. Пусть обвинителем будет Ракшада в лице верховного жреца, а защитником будет народ Ракшады в лице моего легата.

— Как ты себе это представляешь?

— Сообщите народу, что обвиняете меня в сговоре с дьяволом. И пусть те, кто в это не верит, напишет Альхаре.

Хёск усмехнулся:

— Никто не напишет, женщина.

— Ты сказал, что я могу выбрать любого защитника, а сейчас отступаешь? И что стоит твоё слово?

Хёск окинул советников взглядом:

— Я согласен, но это займёт много времени.

— У вас нет телефонной связи с отдалёнными городами Ракшады? — спросила Малика.

— Есть.

— Два дня, чтобы сообщить. Два дня, чтобы написать письма, и две недели, чтобы они дошли до моего легата.

— За две недели письма не дойдут.

— Хорошо, три недели. И я очень удивлюсь, если среди них не будет писем от женщин.

— Женщины не участвуют в государственных делах.

— Я выбрала в защитники народ Ракшады, и ты согласился. Народ — это мужчины и женщины.

Хёск повернулся к Иштару:

— Ждём твоего решения, хазир.

— Суд состоится через три недели и четыре дня, — произнёс он с невозмутимым видом. — Эльямин, это время ты проведёшь в подземной тюрьме.

Малика направилась к выходу.

— Подожди, — сказал Иштар и обратился к советникам: — Оставьте нас на минуту.

Мужи покинули зал, караульные вышли за ними следом и закрыли двери.

Иштар сжал подлокотники кресла:

— Ты намеренно вызвала Хёска на конфликт.