Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 4

Паланкин плыл мимо каменных заборов, дышащих жаром. Нырял в тень арочных проёмов и вновь подставлял атласную крышу жгучему солнцу. Малика не замечала, как по спине сбегают струйки пота, не ощущала приторного аромата благовоний. Смотрела на руки, сцепленные на коленях, и размышляла о встрече с Галисией. Она не собиралась признаваться дворянке в том, что вместе с Иштаром переступила запретную черту. И не нуждалась в её прощении. Малика хотела простить себя и намеревалась избавиться от чувства вины — для этого ей надо увидеть счастливое лицо Галисии и услышать её смех. Внутренний голос вещал: желание обрести душевный покой останется несбыточным.

Малика надеялась застать Галисию в беседке на берегу пруда или в тени цветущих деревьев — служанка, дежурившая у калитки, провела шабиру во дворец. Однообразные залы и скромная обстановка ввергли в уныние: Галисия мечтала о роскоши, а получила собственный Приют Теней.

Малика вошла в тесную гостиную с единственным украшением: изящной лепниной под высоким потолком.

Галисия лежала на кушетке и смотрела в витражное окно, покрытое примитивным рисунком. Обернулась на звук шагов, дала знак старухе, ютившейся на стуле в углу комнаты. Свесив ноги с кушетки, подождала, когда за старухой закроется дверь, и сняла чаруш:

— Видела?

— Что? — спросила Малика, вглядываясь в осунувшееся лицо.

— Ко мне приставили тюремщицу. В горячей воде не купаться, ничего не поднимать, в жару по парку не ходить.

Малика села рядом с Галисией, стянула с головы накидку:

— Иштар о тебе заботится.

— Он меня изнасиловал.

Малика выдавила:

— Что?

Глаза Галисии потемнели, черты лица исказились.

— Он сорвал с меня одежду и толкнул на пол. Заставил встать на четвереньки и ползти к кровати. Потом заставил ползти по приступкам. Я хотела повернуться к нему… Он обмотал мою шею концами чаруш… я была не готова… Мне было больно. Я просила его остановиться, а он всё продолжал и продолжал.

Сильная дрожь прокатилась по телу Галисии.

Малика сжала её руку:

— Успокойся.

Она отказывалась верить, хотя помнила рассказ Хатмы об интимных предпочтениях Иштара. Он и сам говорил, что любит брать женщину, как кобылу. Однако в истории бывшей кубары не было и намёка на его жестокость; томный вид Хатмы и возбуждённый голосок свидетельствовали о том, что Иштар был пылким и неутомимым любовником.

Выдернув руку, Галисия вскочила и заметалась по комнате:

— Я кричала, а он вдавливал меня лицом в подушку. Я задыхалась… я думала, что умру, а он не останавливался. Он мучил меня снова и снова. Мне казалось, что он дьявол, а я в аду. Это был настоящий ад, Малика!

— Он тебя бил?

— Нет. Был секс. Животный секс. Он животное! Он не сказал ни слова. За всю ночь ни слова. Я молила о пощаде, а он молчал. Попроси его больше так не делать.

— Что я должна ему сказать?

— Он насиловал меня! — вскричала Галисия и, рухнув на колени, сложила ладони перед грудью. — Умоляю тебя, забери меня отсюда.

— Не могу.

— Ты позволишь ему надо мной измываться?

— Он твой муж.

— Он насильник и извращенец.

— Пиши ему письма, как ты хотела.

— Уже не хочу.

— Всё в твоих руках, Галисия.

— Нет! В твоих. Он тебя послушает.

— Я не могу говорить мужчине, как надо совокупляться с женщиной. Тем более что я сама не знаю, как это делается. Не могу приказать ему быть с тобой нежным и ласковым. И не могу тебя забрать.

— Ради Самааш ты нарушила все законы. Ты поговорила с ним, и он удочерил ребёнка. Только ты забыла спросить: нужна ли мне чья-то дочь?

Малика растерялась:

— Ты сама хотела приютить Самааш.

— Приютить и стать мачехой — разные вещи.

— Я думала, ты будешь рада воспитывать племянницу любимого человека.

— Ехидничаешь, да?

— Нет, Галисия. Я всегда считала тебя доброй, открытой, искренней. И верю, что Иштар перебесится и простит тебя.

— Это он должен вымаливать у меня прощение.

— Этого не жди.

— У него уже семьдесят кубар!

— Вот и молись, чтобы он ходил к ним, а о тебе забыл.

— Забери меня или я с собой что-нибудь сделаю, — произнесла Галисия, сжав кулаки.

— Ты беременна.

Галисия вытаращила глаза:

— Что?

— Ты беременна.

— Нет. Нет! Прошло всего четыре дня.

— Я — знаю.

Тяжело дыша, Галисия опустилась на пятки и уронила голову на грудь:

— Бог мой… что я наделала… Почему ты меня не остановила?

— Я пыталась.

— В Грасс-Дэморе. Когда я решила порвать с Адэром. Всему виной моя ревность. Вот дура… — Галисия подняла голову. — Разозлилась из-за вашего танца на балу. Решила, что он завёл с тобой интрижку. Потом он сказал: «Я танцевал с ней, а представлял тебя». А я не поверила. Когда ты заболела, он сказал мне: «Малика тебе не соперница. Сходи к ней и убедись».

Малика вздёрнула подбородок:

— Так и сказал?

— Клянусь.

— Убедилась?

— Я увидела Иштара и забыла, зачем пришла. Он вёл себя ужасно, а я представляла, как приручаю этого зверя. Потом его письма. Мои письма. Я ошиблась, Малика. Что теперь делать?

— Не знаю.

— Хочу родить ему сына, чтобы он больше никогда ко мне не приходил.

— Передумала возвращаться на родину?

— Адэру не нужна фаворитка с ребёнком. — Галисия поднялась. Пошатываясь, подошла к окну. — Я точно беременна?

— Да.

— Когда я рожу, кто будет кормить ребёнка?

— Ты.

— Но это отвратительно и по-плебейски. Надо мной все будут смеяться.

— Ты не в Тезаре, Галисия.

— Во что превратится моя грудь… — Галисия провела пальцем по разноцветному стеклу. — Скажи честно: ты уводила чужих мужчин?

— Если плохо лежит — грех не взять, — ответила Малика и, не прощаясь, покинула комнату.

Под ногами шуршал горячий гравий, солнце слепило глаза сквозь чаруш, от духоты и жары першило в горле. Выйдя за калитку, Малика забралась в паланкин и приказала отнести её во дворец шабиров.

Солидное здание не дотягивало до дворца размерами. Горельефы на фасаде изображали подводный мир, к парадной двери вела лестница, выполненная в виде морской раковины. Колонны в залах походили на морских коньков. Овальная терраса выступала в сад и заканчивалась фонтаном. Мраморный мостик вёл к бассейну с морской водой.

Три дня Малика привыкала к новому жилищу. Знакомилась со слугами и служанками; те и другие обитали в комнатах, расположенных под дворцом шабиров. Там же, в полуподвальных помещениях, разместились носильщики: Луга, Драго, Охло и ещё один воин.

На четвёртый день Малика позвала к себе мать-хранительницу и жену Альхары. С их помощью составила список женщин, которых пригласила в гости на пятый день. В основном это были старухи-помощницы Фейхель и супруги друзей Альхары. После каждой вечерней посиделки список пополнялся новыми именами. И через месяц на дворцовой площади стояла уже сотня паланкинов.