Сергей Джевага - Когда оживают Тени [litres]

Осталось его найти. Но если отыщу, как остановить без оружия, не применяя способности в полную силу? Без оков я сломал бы одаренного ранга подмастерья без труда, но связанный по рукам и ногам остаюсь легкой закуской. Неужели другого выхода нет? Использовать ампулу?.. Тогда вся легенда ляжет прахом, подставлю и себя, и Старика.

Я не успел разрешить сомнения, когда почувствовал движение. За плечо схватили, заставляя развернуться.

– Мистер грубиян, я к вам обращаюсь! Неплохо бы извиниться перед леди!..

– Да иди ты к фоморьей матери! – прошипел я, скривившись. Вместе с неловким движением в боку хрустнуло, и меня накрыло новой волной боли – аж по́том прошибло. Но раздражение вызвало больше то, что отвлекли, сбили концентрацию.

Отмахнувшись, я сделал шаг вправо, пытаясь поймать ускользающую нить «запаха». Но неведомый ревнитель законов этикета не отстал и вновь схватил за плечо.

– Судя по оборотам речи, вы вряд ли принадлежите к благородному сословию, – с холодным смешком сказал неизвестный. – По виду тоже, мистер… как вас зовут? Мистер грубиян? Или мистер грязнуля?.. Что ж, без разницы. Предпочту заколоть вас быстро.

До меня с запозданием дошло, что дело пахнет паленым. Вокруг раздавались смешки, к нам стягивались чопорные господа в костюмах. А за плечом стоял высокий мускулистый молодчик во фраке полувоенного образца, с перевязью и боевым кортиком – явно какой-то офицер. Короткие волосы торчат непокорным ежиком, лицо дерзкое и яростное, а в черных глазах полыхают огоньки злой насмешки.

За ним нарисовалась тройка прихлебателей – такие же молодые аристократы с надменными лицами и холодными ухмылками на пухлых губах. Там же стояла и девушка, чуть не сбитая мною с ног, – стройная блондинка с ярко-голубыми глазами, сейчас полными слез, в пышном алом платье.

– Приношу извинения прекрасной леди, – хрипло произнес я, повернувшись к ним. – Но вынужден откланяться, спешу по неотложному делу.

– Ваше дело подождет, мистер хам, – хмыкнул черноглазый. – Боюсь, что теперь извинений маловато.

– Олс… не надо, – попыталась вклиниться девушка. – Я не держу обиды.

– Нет уж, – отмахнулся молодчик. – На тормозах я это не спущу.

– И что же удовлетворит вашу уязвленную честь? – иронично поинтересовался я, специально выделив голосом слово «вашу». Не выдержал и отвел глаза, прошелся взглядом по залу.

Балконы? Нет. У него нет времени подниматься. Опасно, можно наткнуться на церковника высокого ранга, способного разглядеть скрывающую печать. Альковы, будуары, кладовые? Возможно. Но обходить долго. Тогда как? Искать официантку? Но их тут как мальков в садке, в глазах так и мельтешит. И что я с ней сделаю? Куклы обладают чудовищной силой, порвет на куски и не запыхается.

Дьявол!.. От прилипчивого аристократа надо как-то избавиться.

– О, да вы еще и мистер острослов! – делано восхитился черноглазый. – Но боюсь, ваш язык придется укоротить.

Он положил руку на кортик. И движение сказало о нем многое. Действительно военный. И опытный дуэлянт. А в сумме с надменностью и наглостью… вероятно, я столкнулся с сынком какого-то лорда.

Запах паленого превратился в удушающую вонь грядущего скандала. Но я не мог сдерживаться. Время утекало, и утекало стремительно. Следовало как можно быстрее разобраться с заносчивым дворянчиком и кинуться на поиски.

И видимо, нечто в моих глазах изменилось, потому что тройка прихлебателей напряглась и тоже потянулась к поясам. В воздухе сгустилось напряжение, в глазах женщин отразился испуг. Но непоправимого не случилось, так как у меня за спиной возник какой-то шум, движение.

– Эй, Олсандер! – раздался знакомый голос. – Кажется, ты сегодня затмил сам себя. На лордов старых фамилий с ножом бросаешься?

Фергюс раздвинул толпу и встал рядом, ослепительно улыбнулся. Взгляд же черноволосого вонзился в поэта, вновь перебежал на меня, отыскал кругляш герба под пиджаком, и глаза его сузились.

– Мак-Грат, – медленно произнес молодчик, – иди, куда шел. Спой песенку, прочти стишок, потискай какую-нибудь бабенку. Или как там у вас, словоплетов, принято?

– Слушай, Ормонд, – громко хмыкнул друг, толкнув меня локтем. – Кажется, или тут попахивает оскорблением? Неужто тут кто-то пытается задеть честь дома?..

– Твоя честь осталась где-то в портовом кабаке, поэт, – процедил черноглазый. Явно засомневался, но отступить уже не мог, за спиной стояли приятели, а вокруг слишком много свидетелей. – Не начинай того, что не сможешь закончить.

– О-го-го! – насмешливо восхитился Фергюс, картинно и горестно воздел руку к потолку. – Меня снова оскорбили! Теперь я не смогу спокойно спать, есть и пить. Ах, что же делать?

– Ты что творишь? – проворчал я.

– Шкуру твою спасаю, – так же тихо ответил сын гранда. – Ты хоть знаешь, с кем умудрился поцапаться? Это Олсандер Мак-Кейн, сын лорда Гая, главнокомандующего вооруженными силами Олдуотера, а заодно адмирал второго флота обороны Тары и известнейший бретер. На поединке от тебя и мокрого места не оставит.

– А ты?..

– А я, как он верно заметил, словоплет, что оставил честь в кабаке и давно опозорил свой дом. Нарвусь на дуэль, потом подставлю бок под порез. Мак-Кейн не захотят ссориться, и потому скандал быстро разрешится.

– Фер…

– Делай, что делал, Орм! Я знаю это твое выражение, ведь что-то стряслось, куда-то бежал. Продолжай. А я прикрою твою задницу. Не волнуйся, сейчас точно ничего не будет. Охрана заметила, в гроте Мак-Молоуни кровопролития точно не допустят.

– Ладно, – сказал я. Мучительно заколебался, но незаметно отстегнул ленту потайного кармана от ремня, скатал в кулаке и положил в карман сюртука друга. – Тогда подержи для меня кое-что, только верни потом.

– Всенепременно, Орм, – ответил Мак-Грат.

– Спасибо, – пробормотал я несколько растроганно.

– В госпитале навести с бутылью рома покрепче, – хмыкнул Фергюс. И добавил громче: – Итак, мою честь оскорбили! Я жажду сатисфакции, Олсандер! Прости, перчатки нет, иначе б бросил в лицо. Но теперь твой ход. Время и место?..

Ответом ему была ошеломленная тишина. Взгляды скрестились на сыне гранда, уши ловили каждое слово. А великолепный красавец выпятил грудь и ослепительно улыбался в лица неприятелям, играл, как лучший актер играет последнюю в жизни роль.

Но Фергюс добился того, чего хотел. Внимание переключилось, и я смог незаметно смешаться с толпой. Протолкался через кучку зевак и вновь огляделся, прислушался к ощущениям… Ничего. Проклятый дворянин умудрился отвлечь, и тот слабый след, что витал в воздухе, рассеялся.

Но я ведь знал, чего жаждет гностик. И знал прекрасно.

Повернувшись, решительно двинулся туда, где стояли люди постарше и посолидней. Проскользнул мимо компании стариков, обсуждающих цены, политику и стратегию. Обошел диваны и дамочек в возрасте, ненадолго задержался у сцены, пропуская охранников, направляющихся на шум оскорбленной невинности Фергюса.