Эми Кауфман - Ледяные Волки

Но Лисабет была верна Академии Ульфара, как бы много вопросов она ни задавала. Если она узнает о связи с Рейной, то может выдать его.

Или, что еще хуже, она может попытаться использовать его связь с Рейной для продолжения одного из своих аргументов. Он знал, что Лисабет страстно желала убедить других волков думать иначе о драконах, подвергнуть сомнению решимость Ферстульф держать их подальше от Холбарда любой ценой.

Он не мог поверить, что она не считает победу в споре более важной, чем защита его сестры.

— Я просто подумала, что ты знаешь того парня, который забрал мой плащ в тот день, когда ты убежал, — сказала она, немного извиняясь за то, что заговорила об этом. — Я подумала, может быть, ты знаешь других детей, которые выросли там же, где и ты.

Андерс покачал головой.

— Надеюсь, они ее поймают, — сказал он. — Она опасна.

Лисабет медленно кивнула и больше ни о чем не спрашивала.

Андерс как обычно оставил Лисабет в библиотеке, чтобы она закончила свою домашнюю работу и исследования. Ее постоянное присутствие здесь затрудняло поиски скрабоков, но теперь, когда у него, наконец, появился план, он чувствовал себя лучше, чем когда-либо за последние дни.

Когда вернулся в комнату, то застал Викторию одну.

Девушка сидела, скрестив ноги, на краю кровати, уставившись на что-то перед собой, ее гладкие черные волосы падали на лицо. Она вскинула голову, когда он открыл дверь, Андерс сделал вид, что не заметил, как Виктория поспешно провела рукой по глазам, вытирая то, что, как он был уверен, было слезами.

— Я думала, ты все еще занимаешься с Лисабет, — начала она резким тоном, который предполагал, что Андерс должен учиться.

— Мы закончили домашнюю работу, — ответил он, откладывая учебники и глядя на ее кровать. Перед ней лежал веер в изящной деревянной раме, обтянутой золотисто-голубым шелком. Он был замысловатый, красивый. — Это… вау. Я никогда не видел ничего подобного. — Что, конечно, имело смысл… Виктория выросла богатой, естественно, у нее были хорошие вещи.

— Ну, такого ты, наверное, больше не увидишь, — сказала она, шмыгая носом и не сводя с него глаз.

Он уже собирался сдаться, когда она снова заговорила:

— Он принадлежал моей бабушке. Она принесла его с собой, когда приехала из Охиро, когда была молода. Она приехала сюда, потому что влюбилась в моего дедушку. Она была врачом, он — моряком-валленийцем. — Ее пальцы пробежались по нежному шелку. — Мне всегда нравилось, что она взяла его с собой. Он непрактичен, так что, должно быть, он был важен для нее. Во всяком случае, мои родители написали, что, по их мнению, я должна вернуть его семье, чтобы он достался моей сестре. — Она сделала паузу, выпятив челюсть, чтобы ее голос звучал ровно. — Потому что, очевидно, мое превращение означает, что я покинула семью.

Андерс медленно выдохнул и подошел, чтобы опуститься на край ее кровати, держась другого конца… потому что даже когда ты пытаешься утешить ее, Виктория все равно оставалась Викторией.

— Они ошибаются, — сказал он. — Ты обрела новую семью, когда стала волком… так здесь всегда говорят, что мы стая. Но наличие новой семьи не означает, что ты отказываешься от старой. Просто потому, что ты добавляешь что-то к тому, кто ты есть, не означает, что ты должна отказаться от того, кем ты была раньше.

Виктория посмотрела на него, как будто у него выросла новая голова, и он сглотнул, задаваясь вопросом, сказал ли он что-то совершенно глупое. Это было то, что он чувствовал… это было то, что он отчаянно хотел считать правдой. Он мог быть волком, но он также был близнецом Рейны, и никто не мог изменить эту связь между ними.

— Хм, — Виктория медленно кивнула. — Я не ожидала, что ты скажешь что-то настолько умное.

Андерс чуть не рассмеялся. Виктория в своем репертуаре — выходит что-то оскорбительное, даже когда она делает комплимент.

— Наверное, все иногда правы, — сказал он.

Она показала ему, как работает веер, и позволила подержать его, голубой шелк был гладким под пальцами, золотая нить блестела там, где была вплетена, до тех пор пока не пришли остальные и не настало время готовиться ко сну. Потом она тихонько сунула веер в ящик стола, и они больше ничего не сказали друг другу.

Позже той же ночью, когда Сакариас бормотал что-то во сне — он, правда, никогда не переставал говорить — вопрос Лисабет в библиотеке эхом отдавался в голове Андерса, преследуемый его собственными словами.

«Девушка, которая превратилась в Огненного Дракона. Ты знаешь, кто она такая?»

Он не мог не гадать, знает ли он на самом деле ответ на этот вопрос. После двух недель, проведенных среди них, история волков обрушилась на него. Они рассказывали истории, которые создавались столетиями. У них были легенды, которые уходили в глубь веков. Хейн сказал, что никогда не слышал, чтобы волк и дракон делили семью, а он был экспертом по невероятно большой библиотеке Ульфара.

Он был так уверен, что Рейна — его близнец… вот только шансы казались ничтожно малыми.

Он не был уверен, кем была Рейна, и он не был уверен, кем был он сам. Никогда еще ему так не хотелось узнать, кто же его родители.

Но он точно знал, что ответ на этот вопрос не имеет значения, когда речь заходит о том, чтобы найти способ спасти ее. Его слова, сказанные Виктории, были абсолютно правдивы.

Он и Рейна были семьей, так или иначе. Становление чем-то новым не отнимает старого.

Но этот вопрос все еще мучил его, как бы он ни старался его отогнать.

В течение следующих двух недель он пробирался через уроки, заблудившись в лабиринте учебников, которые не мог читать без борьбы, и ледяных копий, которые он не мог бросать. Равноденствие приближалось, и студенты говорили, что Волчья Гвардия патрулирует город более тщательно, чем когда-либо. Ходили слухи о других драконах, которых видели в небе, о двух похищениях детей из Холбарда, о пожарах в их домах.

И это были только те дети, о которых кто-то сообщал… Андерс знал, что если кто-то из детей, которых он знал с улицы, пропадет, ни один взрослый никогда не узнает. Но когда первокурсники спросили профессоров о слухах, им сказали сосредоточиться на учебе. Андерс привык видеть, что происходит вокруг Холбарда… он чувствовал себя таким отрезанным, запертым в стенах академии.

Он пытался пробраться в библиотеку, когда это было возможно, но Лисабет так часто бывала там. И что еще хуже, внезапно у старшеклассников начались экзамены, и они сидели в каждом углу, изучая те самые книги, которые он хотел посмотреть. Даже когда ему удавалось провести несколько минут со скрабоками, ему требовалась целая вечность, чтобы прочитать хотя бы одну страницу.