Олег Говда - И королевство в придачу - 2

Олеся уселась под одной из них на толстую подушку опавшей хвои и как ни в чем не бывало принялась разбирать и сортировать охапку трав. Ту самую… Оказалось, она не забыла ее прихватить. И заметив мой удивленный взгляд ответила, что я же не бросил оружие. А травы для нее тоже, что щит и меч для воина. После чего, протянула мне какой-то стебелек и велела съесть, но не глотать, а хорошенько разжевать. Мол, если стрелы окажутся отравленными, то эта травка даст мне и ей пару лишних часов, чтобы приготовить нужное противоядие.

Травка оказалась такой невероятно горькой, что рот тут же наполнился слюной. И это была вторая причина, почему я не торопился с ответом. Выплюнуть нельзя, Олеся обидится. А глотать эту отраву я и сам не спешил.

— Чего молчишь? Или она и тебя уже околдовала, и мы зря ждем?

Такой вопрос подразумевал действие и игнорировать его не следовало. Собравшись с силами, я заставил себя проглотить горькую жвачку, после чего повернул голову в сторону и, приложив ладонь к губам, ответил:

— Думаю. Что мне с вами делать? Казнить или помиловать.

Как я и предполагал, ответ преследователей не интересовал. Важен был голос. Снизу они нас видеть не могли, но хороший лучник, особенно из охотников, легко бьет зверя на шорох или иной звук.

Я договорить не успел, как в двух шагах от меня, как раз в той стороне, куда я говорил, в землю ударили две стрелы. Уловка сработала. Заодно не оставляя никаких сомнений, что до их настоящих намерений. Уж не знаю, что им приказали насчет ведьмы, но помощника в живых ратники барона оставлять не собирались.

— Что ты сказал? — удивленно переспросил старший отряда, до которого, видимо, только сейчас дошел смысл моих слов.

Прежде чем отвечать, я бросил в ту же сторону горсть земли. И снизу прислали еще одну стрелу.

— Ты всерьез считаешь, что я буду разговаривать, когда в ответ летят стрелы? — хмыкнул я прежним методом. — Хочешь услышать ответ, отошли лучников. И пока я их не увижу, разговора не будет.

Учитывая высоту холма, я мог увидеть лучников, не поднимаясь, только если они отойдут шагов на двести. А это уже почти предельная дистанция. И убойная сила не та, и время подлета… На таком расстоянии Разящий не оплошает.

— Зубы заговариваешь? — рассмеялся старшой. — Ничего не получится. Не впервой беглецов ловить. Слезайте лучше сами. За это обещаю вам легкую смерть. Даже девку не тронем. Сразу убьем.

Олеся тревожно подняла голову и посмотрела на меня: не поверил ли? В ответ я помотал головой. Не волнуйся, мол, дурных нет. Во что угодно поверю, даже в закат на востоке, но только не в то, что охотники за головами могут не воспользоваться властью и не изнасилуют красивую девчонку. Так что, если совсем прижмет, я ее сам зарублю. Видимо девушка прочла это в моих глазах, потому что кивнула и вернулась к своим травам.

М-да… Не было печали и забот. Хорошо хоть Синильга улетела куда-то по своим, орланьим делам и не возвращалась. Она здорово подросла, но именно сейчас это не плюс. В большую мишень труднее промахнуться.

Шорох осыпавшейся почвы подсказал, что и дружинники времени зря не теряли. Под прикрытием переговоров, кто-то тайком поднимался по склону. И, скорее всего, не в одном месте.

Неплохо придумано. Старшой разговорами заглушает шум передвижения. Лучники не дают мне высунуться и оглядеться. Вполне могло и получится. Я о внезапности нападения, не результативности. Подкрасться незаметно и победить — немножко разные вещи.

Поскольку я и так лежал, то всего лишь развернулся и пополз к противоположному краю холма. Вовремя.

Как только добрался до него, за край зацепились две руки, а потом над срезом обрыва показалась взлохмаченная голова, и на меня уставилась пара удивленных глаз. Потом рот распахнулся для крика, и я, не теряя время на доставание меча, с удовольствием врезал кулаком по вихрастой макушке.

Мечник издал негромкое мычание и кубарем полетел вниз. Убиться с такой высоты не убьется, но на какое-то время угомонится. А если повезет (нам, а не ему), то и сломает себе что-нибудь.

Видимо, они и в самом деле взбирались все одновременно. Потому что не успел я отправить в полет одного, как с двух противоположных сторон показались еще головы.

Камень ткнулся в руку, словно сам собой. Очередное везение? Спасибо.

Привстал, прицелился, метнул. Не попал. Но эффект получился тот же. Дружинник, видя летящий в голову камень, непроизвольно отшатнулся, и дальше они продолжили полет вместе.

Минус два.

Третий к тому времени уже взобрался наверх, даже на ноги подняться успел. Ухмыльнулся победно и потащил меч из ножен.

— А вот и смерть твоя пришла… — прохрипел, натужно сопя. Понятно, не на лифте на холм поднимался.

Угу! Поймал казак татарина! Смерть, она не просто старуха с косой, она еще и с повязкой на глазах. Так что никогда наперед неведомо, кому ее сорвать не посчастливится.

Разящий радостно прыгнул в ладонь и, как парус, потащил меня к врагу.

Тот видимо что-то понял в последний миг, но уже было слишком поздно. Меч жаждал крови, да и я изрядно разозлился. Понимаю, средневековье, другие обычаи, другие нравы, но приговаривать к казни на колу девочку, почти подростка, это слишком. Доберемся до Есении, задам баронессе парочку нелицеприятных вопросов.

Мечи дважды скрестились с глухим стуком. А потом Разящий нашел брешь в защите дружинника и с хрустом врубился ему в ключицу. Кровь так и брызнула.

Воин жутко закричал, схватился за разрубленное плечо и упал на колени. Несмотря на глубокую рану у него был еще шанс выжить, и Олеся, метнулась к раненому. Не знаю, что ее вело: традиции, какие-то клятвы своим богам или обычное сострадание, но у меня не было времени присматривать за ними, и оставить девушку наедине с врагом я тоже не мог.

Воин все понял. Рука дернулась к ножу за поясом, но сильный пинок в грудь отправил его вниз. Надеюсь, от удара он потеряет сознание и умрет от потери крови, без мучений.

— Нет! Зачем? — осуждение, упрек в синих глазищах, но сейчас не до объяснений.

С той стороны, по которой мы сами поднялись, на холм взбиралось еще двое. И на этот раз один из дружинников держал в руках лук с наложенной на тетиву стрелой.

Увидел, что я их заметил, а может, торопясь отомстить за погибшего на их глазах товарища, быстро поднял лук и выстрелил. За второй стрелой даже не потянулся. Был уверен, что не промахнется. Еще бы — нас разделяло каких-то тридцать шагов. Для хорошего лучника даже лучше, чем в упор. Но Разящий оказался быстрее.

Я застонал от боли в запястье, с такой силой меч крутнулся в руке, заставляя кисть повернуться, но зато стрела отлетела вбок, разрубленная пополам.

— Ого, — присвистнул тот, и в меня полетели одна за другой сразу три или четыре стрелы.