Олег Говда - И королевство в придачу - 2

Более того, дворецкий, пряча взгляд, даже предложил позвать Олесю. Чтобы испытание нового метода прошло под присмотром целительницы. Но я вовремя просек подвох и сообразил, что Лия, конечно же, многое может простить… например, мальчишник перед выходом на Арену, когда я и сам не был уверен, что все закончится благополучно… но вряд ли поймет правильно, если найдет меня в королевской опочивальне, в обнимку с малолеткой. Тут уж никакие объяснения не помогут. Тем более, в стиле «ты все не так поняла».

Излишне мудрому дворецкому был продемонстрирован кулак самодержца и дано устное разъяснение, что приказы надлежит выполнять, а не обсуждать.

Давид Наумович внушением проникся, и мне был предоставлен большой, пузатый кувшин, — одним своим видом намекающий, что если они с содержимым одногодки, то я буду вкушать сок виноградной лозы, выросшей еще в позапрошлом веке.

Зная по слухам, что старые вина очень коварны, особенно на голодный живот, — я не стал рисковать и решил распить кувшин прямо в кровати.

Разделся до исподнего, забрался под шелковое покрывало, велел до полуночи не беспокоить в любом случае и сломал глиняную печать…

* * *

«Вспомнил детский детектив — «Старика Хоттабыча» —

И спросил: «Товарищ ибн, как тебя зовут?»

Ага, счаз… Товарищ. У товарищей не бывает такой… таких… такого… в общем, бездонных глаз. Что называется, с умом и образованием. И как коварно пряталась. На самом донышке кувшина. Явно не торопилась на свободу, и вывалилась наружу только после того, как я перевернул сосуд вверх дном и встряхнул, чтобы убедится, что нектар закончился.

Выпорхнула, в чем мать родила и, буквально с ходу, кинулась доказывать свою благодарность за досрочное освобождение из трехсотлетнего заточения, к которому ее приговорил сам царь Соломон.

Жуть… Это ж получается, она там, в кувшине, столетие или два томилась? Ё-мое! Девочка, конечно, нерядовая, но… Блин! Что же я выпил?

Рвотный позыв скрутил так жестко, что стало не до политеса. И свесив голову с кровати, я с невероятным удовольствием избавился от содержимого желудка… Прямо на сафьяновые сапоги Леонидии.

— С добрым утром, мой принц… — с холодом всех арктических льдов в голосе поздоровалась будущая королева. — Жаль, что не предупредили. Аристарх! Будь любезен!

Одновременно с уменьшением количества вина в организме, голова начала светлеть и проникаться мыслями. Увы, совсем не радостными.

Похоже, как не остерегался, а все-таки заимел неприятности. При чем, по полной программе, весь букет. Начиная от возвращения домой в самом непотребном виде, — до наличия обнаженной красотки под одеялом.

Причем, если бы это была Олеся, я хотя бы имел шанс более-менее достоверно обосновать случившийся конфуз. Но никакая логика, даже женская, не поверит в существование джинны, выпавшей из кувшина с вином и пожелавшей немедля отблагодарить спасителя. А если и поверит, то как объяснить, почему я не выбрал что-то другое в награду? Джинны ж, по преданиям, многое предлагают. Груды алмазов, замки, ну и всякое другое… Не менее нужное в хозяйстве.

Впрочем, это объяснять как раз и не придется. Наглядное подтверждение того, что даже от самого лучшего мужчины ничего путевого ждать не приходится. У нас же на все случаи жизни одно единственное желание имеется.

М-да… Пивка бы холодного сейчас. Враз соображение улучшится. А там и слова нужные найдутся.

— Аристарх!

— Пожалуйста. Не надо так громко… Я все объясню. Это не то, что ты думаешь…

Тьфу, все-таки брякнул. Хоть методичку издавай «Голливудские штампы в жизни народной».

— Я и не думаю ничего… — Странно, но льда заметно поубавилось. — Видимо, очередную победу отпраздновали, ваше высочество. И не рассчитали чуток… Бывает.

Гм… Сарказм присутствует. Это и глухой услышит. Но не более. Даже сочувствие имеется. Как у матери, которой приходится ругать нашкодившего ребенка. Надо… чтобы помнил и не зарывался, но при этом так хочется обнять, прижать к груди и пожалеть бедняжку.

Ничего не понимаю. Неужели амазонкам неизвестна ревность? Типа, результат отношения к мужчине, как существу второго сорта? Мы же не ревнуем своего питомца, сбегавшего разок на сторону… по весеннему призыву. Вот и они…

— Доброе утро, ваше высочество… Не желаете кваску?

Молоток, старик. Знает службу. Квас не пиво, но тоже весьма способствует. А потом можно и мяска жаренного, да с кислой капустой и рассольчиком. Если все пройдет гладко и меня самого сейчас не начнут, жарить и квасить.

— Спасибо. С удовольствием… А гостье что не предлагаешь? Думаю, после сотни лет в вине…

Я еще говорил, но видя как вытягиваются лица и распахиваются от удивления глаза Аристарха и Леонидии, понял, что-то не так. Бросил взгляд за спину, где должна была находиться моя нечаянно освобожденная пленница, но никого не увидел. То есть, вообще никого. Даже под покрывало заглянул, хотя понимал глупость поступка. Фигура у джинны была совсем не плоской, а под тонким шелком даже камбала не спряталась бы.

— Потеряли кого-то, ваше высочество? — убийственно вежливо поинтересовалась Леонидия.

— Э-э-э… ну да… — мой мозг, обгоняя все на свете компьютеры, мгновенно перебрал миллионы вариантов и выдал оптимальный. — Синильгу не видели? Опять улетела, что ли? Вот негодница. Никакого сладу с девчонкой!

Бинго! Глаза Леонидии потеплели, и она сама протянула мне кружку с квасом.

— Пей… горе луковое. Отмечали хоть что-то важное?

— А то… — я жадно припал к емкости и не отрывался, пока не вылакал до дна. Несмотря на щиплющий в носу газ.

Мяч оказался на моей половине поля и разыграть его надо было с толком. Заодно и сообразить — джинна мне померещилась с устатку или они умеют быть невидимыми? Эротическое сновидение было бы оптимальным вариантом, поскольку не усложняет дальнейшую жизнь, но если вспомнить подробности… немножечко жалко, что все лучшее достается нам в мечтах.

— Аристарх, можете меня и… — я уже мог сидеть вполне самостоятельно, что и немедля продемонстрировав, обняв Лию за талию и притянув к себе… — будущую королеву поздравить с еще одной башней в короне.

Странно, но радости в глазах обоих не прибавилось. Насчет дворецкого ладно, ему от этого ни холодно ни жарко, все равно к одному замку привязан, а вот почему Леонидия не улыбнулась, а в смущении отвела глаза?

— Эй, да что такое? — возмутился я. — Люди, ау? Им такую важную весть сообщают, а они — как на похоронах. Надеюсь, никто не умер, пока меня не было?

— Нет, нет… ваше высочество, — поторопился успокоить дворецкий. — Просто дел навалилось много. И без вас никак не управиться.

— Ну, так тем более, надо радоваться. Я вернулся. Сейчас умоюсь и буду готов вершить и свершать. Улыбнись, любимая. А то у меня смутные сомнения одолевать начинают. В наших отношениях что-то изменилось?