Андрей Колесник - История Темного Властелина

— Когда-то мне говорили, что твой народ славился умением прорицать грядущее. Кроме шуток — это твое мне предсказание?

— Нет. Это жизненный опыт. Загляните на первом этаже к моему кладовщику. Скажете, что я просил выдать вам и вашему воину одежду. И покормить.

Несколько часов блуждал он по темному лесу, стараясь если не выйти на дорогу, то хотя бы определить куда попал. Знание верных примет связанных со мхом и повадками птиц нисколько не помогало.

Какой толк знать, где север, если не представляешь, что ждет тебя на юге? Конь сбежал, унеся с собой остатки провизии и деньги. «Попутчики» сбежали следом за конем, унося на хвосте озверевший механизм смерти.

Таким образом, впервые за последние месяцы Тольяр оказался предоставлен сам себе. Чему он, говоря откровенно, ни сколько не опечалился. Слушая чириканье пичуг он пробирался чащей, вдоль спокойных лесных озер и чавкал мягким топляком окружающим мутные вонючие болотца.

Однажды издали видал заброшенное каменное урочище, теряющееся в глубоком котловане, но подходить, туда не решился. Особенно, после того как, поколебавшись, снял с уже привычно закрытого глаза повязку.

Тольяр никому не говорил о том, что второй глаз тоже зрячий. Но зрячий совершенно иначе, чем видят обычные глаза.

Серые тягучие полосы, похожие на облака дыма, удушливо нависали над заброшенным урочищем. Люди здесь не появлялись уже очень давно. Тому была причина, которую Тольяр не решился прояснять.

Он вымарался в грязи трясины и расцарапал руки до крови, но обошел котлован десятой дорогой. Глаз беспокойно зудел иногда против воли обращая внимание на теплокровных хищников бродящих неподалеку. Он же позволял видеть в траве истершиеся следы. Зверья Тольяр не боялся — попадавшиеся на пути волки и росомахи напряженно застывали, едва встретившись взглядом с алебастровой радужкой, окружающей вертикальный зрачок. Глаз охотника-хищника куда более крупного, чем любой шкодливый кот-переросток.

Так он довольно долго брел окружаемый жмущимися к земле подозрительно ворчащими животными, уповая на свою везучесть. И настал, наконец, момент, когда Тольяру показалось, что удача, наконец, продемонстрировала свой безупречный оскал.

Далеко впереди он увидел роскошное скопление багряных силуэтов. Люди. Без сомнения люди. Природная осторожность не позволила выскочить на встречу с радостными воплями — то-то смеху будет, если это бандиты или торговцы людьми. Поэтому Тольяр уже собирался притаиться за каким-нибудь камнем или деревом и, переждав двинуться к цивилизации.

Но оскал удачи померк — она нашла себе более интересных существ. Как и любая женщина, удача обрадовалась милым животным. Добродушным пушистым охотничьим псам с такими очаровательными вершковыми клыками.

Курвины охотнички захватили с собой целый выводок собачек. Быстроногих и агрессивных собачек, которые были обучены, презирая страх бросаться на все непонятное и потенциально опасное. Прямо как люди.

— Прочь от меня! А ну брысь отсюда! — живо загнанный на дерево Тольяр, ругаясь, быстро надевал повязку на глаз. Собаки теснили друг друга, лапами прыгая на древесный ствол, задирая лобастые головы и лаем призывая хозяев.

Те не заставили себя долго ждать. Под облюбованным Тольяром дубом собралось восемь коней с наездниками. Почти все прибывшие носили схожие куртки, имеющие лишь легкие цветовые отличия. Кое-кто бригантины. На головах красовались кожаные кабаты. Только главарь — необъятно широкоплечий был одет в лиловую котту [30] Разновидность накидки, одеваемой поверх доспехов поверх кольчуги и саладу с роскошным белым плюмажем. Подобные штуки носили наемники Заголосья. И еще высокородные из Ван. На последних теребящий колышек бороды мужчина не походил ни грамма.

Задумчиво сощурившись, он окинул взглядом уподобившегося лемуру Тольяра и негромко обратился к окружению:

— Отведите собак, — и уже самому Тольяру. — Кто будешь, мил человек? И что там делаешь?

— От ваших четвероногих друзей берегусь. Путник я мирный.

— А как в моих угодьях оказался?

— В твоих? — поразился Тольяр мучительно пытаясь вспомнить, видел ли он по пути какие-нибудь предупреждающие столбики или на худой конец лесничества.

— Я сиятельный Грейнор Ладравальд — правитель здешний! Все земли на пятнадцать верст окрест платят мне дань. Мои земли тянутся от Хромысла до самого Роврэна!

Тольяр немного помолчал, переваривая услышанное.

— Мы в Триградьи? — наконец осторожно справился он. Мужчина величаво кивнул.

— Ээээ… в Триградьи же вроде нет ленных владык. Тут вроде правит Дракон…

— Великий Дракон! — напыщенно поправил сиятельный Грейнор. — Его Драконство умеет ценить преданную службу! Эти земли были пожалованы мне в дар им еще шесть лет назад — за неоценимые услуги в воинском деле!

Тольяр удержался от дальнейших вопросов и замечаний. Чутье ему подсказывало, что некоторые сиятельные особы могут болезненно среагировать на уточнение «услуг» и обстоятельств пожалования земель самим Драконом. Быть повешенным на дереве вверх ногами Тольяр не хотел.

— А что сиятельный Грейнор делает в этом диком неприветливом лесу?

— Грейнор Ладравальд! — грубо рявкнул один из «челяди» сиятельного. Тольяр опечалился:

«Что ж все у кого хоть малость власти есть так это подчеркнуть-то стараются. Даже этот, прости Семаргл, „сиятельный“ выделиться пытается…»

— Я охочусь в исполнение своего обещания! — пояснил, явно красуясь сиятельный. Он и отвечал, похоже, только затем чтобы лишний раз показать своим обломам собственную величественность. — Истребляю проклятых тварей зла! Защищаю свою землю, как обещал самому Великому Дракону!

Тольяр вспомнил, как драпал Великий Дракон от упомянутой проклятой твари зла и, оценив результативность истребления, опечалился еще сильнее.

— Кстати. Путник, а не видал ли ты здесь страшное чудовище? Зверина огромная, что когда по земле идет, деревья дрожат, а от смрадного дыхания её трава на сорок шагов чернеет.

— Да нет, небо миловало. Неужто во владениях сиятельного завелась такая напасть?

Грейнор посмотрел в небо и скупо подтвердил: