Андрей Колесник - История Темного Властелина

— Вот уже двадцать три года водится в здешних лесах таинственное чудовище. И я, едва вступив в свои права, поклялся его извести. Но проклятая бестия хитра и избегает моих силков.

— Нет, сиятельный Грейнор Ладравальд, я не видел монстра. Тишь да гладь, царит в твоих владениях. Тяжело наверно самому.

— Это так, — скромно признал сиятельный. — Порядок нелегко держать в диком, полном злого колдовства краю, но я не унываю. Крепкий кулак, добрый меч да исполнительные помощники способны творить чудеса. Мои слуги охраняют лесной покой в лагерях и на засеках…

Тут сиятельному что-то шепнул на ухо детина с хитрыми бегающими глазами и Грейнор резко осекся. Посмотрел на Тольяра уже иным — цепким, оценивающим — взглядом.

— Как твое имя, путник?

— Ратислав.

— Хе, а что, Ратислав, ты меня все пытаешь, а сам молчишь? Откуда ты взялся здесь? Куда идешь? Зачем идешь?

— Дек, ты и не спрашивал.

— Зато теперь, спрашиваю. И хочу слышать ответ.

— Нет ничего проще. Я самый обычный путник. Гуляю по миру. Иду из села Златое, где живет мой сводный брат — трактир у него свой там. «Под перевернутой телегой», может, слышали…

Сиятельный сильно выпятил вперед подбородок и положил руку на перевязь с мечом:

— «Под перевернутой телегой», говоришь? Был я у твоего родича месяца полтора назад. Этот шельмец меня такой гадостью накормил, что два дня животом маялся! — откровенное раздражение в голосе сиятельного подсказало Тольяру, что зря он сильно прогадал с родством. — Все мне с тобой ясно! Брат у тебя тот еще прохвост, а ты бродяга! А может… может даже кто похуже. Не зря ж один глаз только целый. Жулик, дезертир, беглый бандит.

— Но подожди…

— Подождите, — сухо поправил Грейнор. — К властелину обращаешься, бродяга. Да и обращаться права не имеешь! А ну-ка мужики приготовьте для Ратислава веревку — отвезем его ко мне в бург, а там посмотрим, что за птица. Может на той самой веревке, и вздернем собаку, чтоб врать неповадно было.

— Эй, что за обращение! — возмутился Тольяр. — Я вам не кто подряд!

— Слезай давай, плут!

— Не слезу, раз так!

— Снять, — распорядился Грейнор. — И в путы!

При виде сильнейших аргументов в форме спутников сиятельного, проявивших положенное рвение и желание Тольяр обреченно согласился спуститься сам. Единственной мыслью беспокоившей его в тот момент, пока руки надежно пеленали за спиной грубоватые увальни, было желание плюнуть в наглую харю сиятельного. Тщательно удерживаемые за поводы собаки так же проявляли недюжинное желание оказаться поближе к чужаку.

— Что за привычка проявлять к ближнему такую неприязнь? Отчего такое желание опошлить стремления движущие другим? Мельчают люди, — грустно констатировал Тольяр.

— Ладно болтаешь, — подметил сиятельный, с интересом обозревая окрестности. — Жалостливо. Точно прощелыга.

— Что это такое? — удивленно воззрился Наместник Грейбриса на предложенный ему свиток.

Альбинос Корнелий Ассимур одобряюще улыбнулся, держа документ в протянутой руке. Резиденция Наместника располагалась поблизости от здания городской ратуши и суда. Изукрашенный эпическими барельефами и стоящими у черных ступеней статуями драконов лик резиденции повергал впечатлительных и творческих натур в трепет. Её фасад выходил на главную площадь города — по праздникам сюда выкатывали бесплатные бочки с пивом, а на обстоятельно сооруженных цирковых подмостках тешили публику яркие цветастые жонглеры, акробаты, метатели ножей.

В менее торжественное время здесь оглашались указы и приговоры. Эта площадь была любимым местом мелких бателеров [31] Бателер — низший ранг в цирковой иерархии обозначающий шутовство , песенников и прочих борцов за правду. Иным рифмачам даже тайком приплачивали за сочинение не очень обидных стишков в адрес городских верхов. Пускай народ веселится — главное, чтобы эта потеха не перерастала в нечто серьезное.

Карманников, побирушек и городских кликуш с площади старательно гнала суровая и неподкупная (в этом отношении) стража.

Подчас здесь проводились показательные казни особо опасных или зловредных преступников. Чаще же отсюда звучали народные обращения к Наместнику и прочим уважаемым гражданам. Поэтому помещения находившиеся в пользовании самого Эйстерлина располагались далеко в глубине здания — туда где назойливые выкрики толпы не смогут помешать сосредоточению мыслей. Окна личного зала Наместника выходили в небольшой отделенный от прочего внутреннего двора зеленый садик с фонтаном.

В солнечную погоду брызги воды оживляли своими играми обнаженные натуры, радующие формами глаз правителя великого города.

Сегодня в Грейбрисе снова прошло какое-то небольшое волнение и люди собрались на площади, слушая пафосные речи глашатаев. Наместник отсиживался в резиденции, занимаясь делами насущными. Политикой.

— Условие нашей помощи вам. Ничто в нашем несовершенном мире не делается безвозмездно.

Эйсерлин принял бумагу и, развернув ее, осведомился, прежде чем пробежать взглядом:

— А чего раньше не мог отдать? — посол дождался пока просмотревший недлинный список Наместник, поднимет разом поглупевшее лицо, и только после этого позволил себе объяснения:

— Как вы понимаете удивить нас золотом или какими-либо редкими товарами Триградье не в состоянии… по крайней мере не сегодня, в условиях постоянных волнений. Нам не нужны меха и пушнина. У нас есть все даже самые редкие представители животного и растительного мира — сады Харр сочетают в себе все великолепие подлунного мира. Открою секрет — некоторые растения и звери сегодня встречаются только на нашем острове. Богатства и драгоценные камни это также…

— Какого ляда? — Наместник снова метнул беглый взгляд в список и прочел: — Недлих Браско оружейник. Матиас Грениар астролог. Арис из Грейбриса книгочей. Даворка Борзун содержательница борделя. Это что еще такое? Люди? Вам нужны люди? Граждане моего города? Работорговля?

— Нисколько, — не дрогнувшим голосом опроверг альбинос. — Дело, как я уже говорил в том, что остров Харр не нуждается почти ни в чем. Единственным, что способно еще его заинтересовать является главное действующее лицо нашего мира — человек. Нам нужны указанные люди.

— И в чем же особенности указанных людей? — проницательно уставился в вишневые глаза Наместник. — Бери других. Я могу тебе хоть сотню отдать. Знаешь, сколько у меня этих действующих лиц по тюрьмам сидит? Тысячи сукиных детей. Вот их я тебе готов отдать сразу и без глупых измышлений.

— К сожалению сидящие в тюрьме, золотари, пастухи, проститутки и прочий безнадежный мусор человеческого рода нас не устроит, — непререкаемо отверг Корнелий столь заманчивое предложение. — Только указанные люди. Они являются своего рода диковинками. А Харр ценит все диковинки.