Вэнс Брайсленд - Дочь творца стекла

— Я хочу делать что-то другое, — зло объяснила Риса. Как ее отец, она могла резко вспылить. — Я хочу то, что только мое.

— Никому не нужны инновации от Каза Диветри, — закричал отец. — Твои безделушки милые, но никто не купит их. Ты тратишь на это время. Семь и Тридцать хотят сосуды, какими мы их всегда делали, выдували и придавали форму, благословляли традиционными чарами.

— Чарами, которые я никогда не смогу исполнять! — рявкнула Риса. Слова обжигали ее язык. Она махнула на оливковую ветвь, которой ее отец управлял мгновения назад. — Потому что во всей истории только я из семи каз, из тридцати великих семей Кассафорте не попала в инсулу! — она отметила с долей радости, что ее слова вызвали потрясенное молчание в мастерской. Даже кузен Фредо и Эмиль в другом конце комнаты пялились на нее. — Думаешь, я трачу свое время, казарро? Возможно. Спасибо вашим глупым богам. Я могу только тратить время.

Эро поднял руку, чтобы она перестала говорить.

— Не говори плохо о богах. Они следят за тобой даже сейчас!

— Да? — спор с Эро будто заряжал ее силами. Она ощущала энергию в воздухе, она будто трещала на концах ее волос. Она спорила, но ощущала часть себя виноватой. Она не должна была перечить казарро одной из старейших семей Кассафорте. Не с отцом. Но вредной части нее хотелось нанести последний удар. — Ты можешь в это верить, но я не верю. Боги бросили меня. Я в твоих руках, казарро, и я не буду больше тратить время на то, что никто не купит. Если у тебя есть другие планы на часы, которые я провожу под твоей крышей, скажи мне. Я не могу заставить тебя гордиться, как другие твои сыновья и дочери. Но я буду полезной.

Эро смотрел миг на Рису. Казалось, прошла вечность, и он отдал ей чашу.

— Днем у меня доставка товаров в магазин Паскаля, — наконец, сказал он, голос был ровным и холодным, как ее. — Тебе было бы полезно покинуть казу на пару часов.

Риса подняла край туники и сделала реверанс.

— Хорошо, казарро.

— Дочь, — от слова Риса замерла, отчасти обернулась и посмотрела на отца. — Я горжусь всеми своими детьми, — Эро стиснул зубы, цедя слова. — Поверь мне. Или нет, как хочешь.

Если бы она была такой, как неделю назад, Риса поверила бы ему. Но она поклонилась без слов, отвернулась от отца и прошла по мастерской. Она была уже не такой. Она не знала, какой теперь была. И не знала, было ли ей до этого дело.

Магазин песчаника просто звали Паскалем. Другое название не требовалось. Все в городе знали, что лучшее стекло Каза Диветри и из инсул было там. Хозяин магазина не любил выставлять товары напоказ, он держал хрупкие творения из стекла в шкатулках и чехлах. Его магазин удивлял новых клиентов, ведь это была просто тесная и пыльная комната, где были напиханы деревянные ящики. Но Паскаль мог без проблем отыскать любой нужный предмет.

— Как же хорошо, — повторил Паскаль в третий или четвертый раз. — Как хорошо, что вы заглянули в мое скромное заведение.

Виа Диоро тянулась на запад от площади замка до острова Каза Диоро. В Кассафорте было много торговых улиц, но не было ничего лучше Виа Диоро. Магазин Паскаля был чуть в стороне от шума и суеты площади. И когда Риса посмотрела на север и восток, она легко увидела впечатляющий замок короля Алессандро.

Эта часть улицы была зрелищем. У витрин ходили члены Семи и Тридцати, одни были в лучших нарядах, другие — в одежде инсул. Риса была в лучшем легком платье, и она заплела волосы в косу, как у ее матери. От нарядов ей было не по себе. Она подавляла желание поправить рукава с узкими манжетами, улыбаясь старому торговцу.

— Думаю, работы отца отвечают вашим высоким стандартам, — сказала она.

Глаза Паскаля были молочными, как у самых старых. Он разглядывал ее товары через толстую линзу.

— Нет вопросов, милая. Твой отец — самый выдающийся мастер. Лучше его отца. Кубки верности? — он поднял пару тонких голубых бокалов и покрутил их. Риса кивнула. Они были популярным и дорогим подарком на свадьбу среди Семи и Тридцати. — Идеальный набор, — Паскаль опустил их в ящик с бархатом. — Поразительно. Их тут же купят. Даю за них тридцать лундри.

— Пятьдесят, — сказала Риса, зная, что Паскаль продаст их по семьдесят пять лундри.

— Сорок, — сказал Паскаль.

— Сорок пять, — заявила она. Это была проверка, но ее учили с детства яростно торговаться. Они прошли такое с каждым предметом, пока кошелек Рисы не наполнился золотом, а Паскаль не получил ящики стекла Диветри.

— Твой отец будет счастливым, — сказал Паскаль, снимая линзу с глаза. — А у меня будут счастливые покупатели.

— Если у вас есть минутка, еще кое-что…

Входная дверь открылась, впуская запахи улицы в затхлый воздух комнаты.

— Хозяин, прошу… — прохрипел едва различимый голос. Риса повернулась на полуслове и увидела старика, сжимающего ручку двери, словно он мог рухнуть на землю без поддержки. Волосы его были длинными, тонкими и в грязи. На щеке желтел синяк, и лохмотья свисали на тощем теле. Его свободная рука дрожала, когда он протянул ее, словно просил милостыню. — П-прошу, — повторил он.

— Вон! — закричал Паскаль, хмурясь. — Иди отсюда! — он махал руками, прогоняя его, а потом повысил голос. — Виа Диоро — не место для такого мусора! Если еще раз увижу твое лицо, стражи города тебя схватят! — старик отпрянул от двери, и Паскаль захлопнул ее. В ушах Рисы звенело, она видела, как старик за окном шел по улице, опустив голову. — Этот нищий тревожил торговцев весь день, — объяснил Паскаль, голос стал нормальным, он успокоился. — Надеюсь, он тебя не расстроил, казаррина.

— Нет, — Риса чуть обеспокоилась. Ее задело не появление нищего, а поведение Паскаля. Она тоже была виновата. Пока старика не выгнали за дверь, она и не подумала, что один лундри из сотен в ее кошельке дал бы ему спокойно жить месяц.

Она сама могла оказаться нищей, зависеть от милосердия остальных. Да, у нее всегда будет дом в Каза Диветри, но без обучения в инсуле или других необычных навыков в мастерской Диветри разве она могла стать независимой? Ей нужно было узнать.

— Я просто хотела ваше мнение насчет одного изделия.

Паскаль приблизился с линзой наготове.

— Что-то особенное, казаррина? — Риса вытащила из отдельного мешка свою чашу, которую забрала из печи утром. Хоть она скрывала эмоции, сердце Рисы колотилось, пока она смотрела, как торговец водит ладонями по поверхности. Он сдвинул брови. — Это нарисовано?