Шеннон Чакраборти - Золотая империя [litres]

– Да будет гореть ваш огонь вечно, – добавил Дара, вымучивая из себя улыбку, чем, казалось, вызвал еще больший страх у двух джиннов, отступивших назад.

– И твой также, Афшин, – произнесла пожилая Аяанле на безупречном дивастийском. – Прости, эмир, но с тобой мы, кажется, еще не встречались. Коленки певиц – не моя естественная среда обитания.

В голосе Мунтадира послышался легкий холодок:

– Амани та-Бузо, полагаю.

– Правильно полагаешь. Хотя я не думала, что моя семья настолько видная, чтобы сам эмир обо мне знал.

– О, это здесь ни при чем, госпожа. – Мунтадир улыбался, но его взгляд оставался острым, как кинжал. – Твоя семья знакома мне только потому, что я слышал, как моя мачеха называла вас змеиным гнездом.

Амани улыбнулась ему в ответ.

– Однако королева в изгнании, а мы с тобой оказались на стороне убийц твоего отца. Возможно, ни тебе, ни мне, эмир, не стоит осуждать друг друга.

Вмешался Дара:

– Не будем заставлять наших гостей мокнуть под дождем. Гуштап, ты обыскал их на предмет оружия?

– Да, Афшин. Все, кто был вооружен, разоружились, однако… – Гуштап понизил голос. – Возникла небольшая проблема.

– Я так понимаю, проблема в моем подарке бану Нахиде, – подсказала Амани, указывая на большой тиковый сундук, который несли двое ее слуг. – Взгляни, если хочешь, Афшин, – она подмигнула. – Можешь даже выбрать первым.

Дара насторожился и жестом велел открыть сундук. Земляной запах железа ударил ему в нос, и он прищурился.

Сундук был доверху набит оружием. Железными кинжалами с рукоятками из слоновой кости и прямыми клинками, короткими стальными мечами и метательными ножами.

– Это твой подарок бану Маниже? – переспросил он.

– Мне показалось, она должна оценить его практическую пользу. Вы ведь планируете скорое наступление на сектор Гезири, не так ли?

Глаза Мунтадира вспыхнули, и Дара молниеносно принял сразу несколько решений, доверяя только себе разбираться с гигантским сундуком оружия, вспыльчивым эмиром и пожилой торговкой оружием.

– Вы оба поедете со мной, – приказал он, указывая на Амани и эмира. – Как и этот сундук.

Тамир бросил на него тревожный взгляд:

– Думаю, будет разумно, если и я поеду с вами.

– Договорились.

– А мой брат может присоединиться? – Тамир указал на группу рекрутов, нагружавших ожидающие паланкины. – У нас есть свободное место.

Дара что-то промычал в знак согласия, не сводя взгляда с Амани и Мунтадира. Те забрались в паланкин и на повышенных тонах перебрасывались фразами на джиннском.

Каве хотел было последовать их примеру, но Дара остановил его:

– Не думаю, что вам с Мунтадиром стоит находиться вместе в таком тесном пространстве. – Он указал на карету Гуштапа: – Обещаю, что в компании моих солдат поездка пройдет лучше.

Каве скептически посмотрел на Мунтадира и Амани.

– Ты сам с ними справишься?

– Мне говорили, что у меня устрашающий вид. Ступай. Увидимся во дворце.

Братом Тамира оказался один из тех юношей, которых Дара отчитывал во время тренировок, и когда дверь паланкина захлопнулась и Мунтадир принял еще более непокорный вид, Дара пожалел, что не взял с собой более опытного воина. Он сидел на ящике с оружием, твердо намерившись лишить эмира конечности, если тот сделает хоть одно резкое движение.

Амани выглянула в окно.

– Какой серый день. Мне было любопытно увидеть, как дэвы приспосабливаются к потере магии. Я вижу, вы стали использовать лошадей для перевозки паланкинов.

– Не расскажете ли нам, как справляются Аяанле? – вежливо предложил Тамир.

– Имеешь в виду, исчерпали ли мы наши запасы продовольствия и теперь готовы припасть к ногам бану Нахиды, умоляя о помощи? Нет, пока нет, Тамир.

– Но в то же время ты хочешь оказаться первой в очереди, когда ситуация переменится, – холодно вставил Мунтадир. – И даже предлагаешь оружие, чтобы ускорить этот процесс.

Амани откинулась назад.

– Должна признаться, я ожидала большего от принца Кахтани. Нет, я знаю, все говорят, что ты пьяница и повеса, но где же твоя неистовая честь Гезири? Я думала, ты скорее бросишься на собственный зульфикар, прежде чем станешь помогать убийцам своего отца. Ах, прости… – поправилась она. – Это ведь не ты умел обращаться с зульфикаром.

При этих словах Мунтадир вздрогнул, и в его глазах закипела ненависть. Но он придержал язык, когда Дара бросил на него предостерегающий взгляд, приосанился и с высокомерным видом отвернулся к занавешенному окну, демонстративно никого вокруг себя не замечая.

Паланкин подвигался вперед, дождь непрерывно барабанил по балдахину. Дара сморщил нос, обмахивая лицо ладонью, чтобы сбить железный аромат оружия, от которого в спертом воздухе становилось нечем дышать. Среагировав на движение его руки, младший брат Тамира, имени которого Дара не помнил, подскочил.

И я должен воспитать из этих детей воинов? Дара раздосадованно откинулся назад, чтобы заглянуть за занавеску. Он мог видеть один из трех впереди идущих паланкинов, но в остальном улица пустовала. Они ехали по бульвару, ведущему мимо самых знатных поместий Дэвабада, где жили такие дэвы, как братья Вайгас, и никто, кроме какого-нибудь незадачливого слуги, не осмеливался выйти на улицу в такую непогоду.

Он изучал толстые стены, за которыми прятались окружавшие их особняки. По мостовой протянулась кривая трещина, но здесь это был единственный признак общего упадка Дэвабада. Влажные розы и пышные виноградные лозы взбирались по стенам зданий, мрамор и латунь отмечали богатство здешних жителей.

Возможно, Дара мог бы найти в этом утешение – живое доказательство тому, что его дэвы переживали и более худшие времена. Но теперь он размышлял о цене такого спокойного благополучия и о компромиссах, на которые этим Дэвам пришлось ради него пойти.

Его внимание привлек треск – звук почти не отличался от стука лошадиных копыт, но заставил Дару нахмуриться. Из паланкина впереди послышался приглушенный крик.

Дара подскочил. Голос был похож на Каве.

– Остановить лошадей! – приказал он. – Скажите…

Он почувствовал резкий укол в ногу, словно укус зловредного клопа. Дара непонимающе перевел взгляд вниз и увидел странную тонкую трубку из стекла и металла, торчащую у него из бедра. Она напоминала какой-то инструмент в лазарете, и Дару это настолько ошеломило, что он заметил на полсекунды позже, чем нужно, что трубка была наполнена темной жидкостью, в которой сверкали металлические частички.

А брат Тамира, эта бестолочь, чьего имени Дара даже не пытался вспомнить, держал эту трубку и нажимал на ее поршень раньше, чем Дара успел остановить его.

Дара выдернул инструмент из ноги, схватил мальчишку и свернул тому шею, прежде чем остальные успели хотя бы вскрикнуть. Он вскочил на ноги, и огонь охватил его кожу, когда он позволил магии поглотить его.