Алан Прог - Книга Пророков

Собравшиеся одобрительно загудели.

— Да, действительно были времена, когда беспокойные кладбища наводили ужас на целые города Республики Метс, равно как и другие поселения Атвианского союза. Были времена, когда два-три десятка мертвецов обращали в бегство целое войско. Но те времена давно прошли, С’тана, и тебе об этом прекрасно известно. Аббатства давно поняли, что эти порождения не способны подолгу двигаться, и воинам достаточно выстоять считанные минуты.

С трудом сдерживая подкатившую к горлу ненависть, мастер Голубого Круга чинно поклонился:

— Ты напрасно утруждаешь себя объяснениями, достопочтенный С’иигг. Мне известно это. Я ничего не забываю. И ничего не упускаю из виду.

— О, я и не думал сомневаться в твоей памяти, мастер С’тана. Сомнение у меня вызывает лишь твое благоразумие! Но, если ты будешь так любезен, что объяснишь нам, в чем же суть твоего замысла, мы, возможно, изменим мнение… И еще, С’тана… — голос мастера Красного Круга прозвучал довольно ехидно. — Ты рассказываешь нам истории про оживших мертвецов и тайные планы разгрома Аббатств, но почему-то постоянно забываешь сообщить нам о том, что лемуты твоего острова умеют говорить. До сих пор лаборатории наших Кругов не получили сведений о новых породах и материалов для скрещивания.

— Порода еще не очищена, — на этот раз правитель Голубого Круга даже обрадовался основному недостатку своих порождений. — Этот запах… Думаю, вы сразу обвините меня в предоставлении негодного исходного материала.

Остальные негодующе загудели.

— Разве мы мешали когда-либо осуществлять ваши странные, на взгляд непосвященных, опыты? — ожило еще одно кресло. — Именно благодаря Совету, достопочтенный С’тана, наши достижения столь внушительны: наводящие ужас на врагов, самодвижущиеся корабли, экраны, усиливающие ментальное воздействие, генераторы экранирующего поля, которые даже самый безмозглый мутант может повесить себе на шею в виде амулета. А летающий глаз, парящий точно птица! А лемуты! Не думаешь же ты, мастер, что мы хотим, подобно диким колдунам древности, летать на метлах и пользоваться высушенными головастиками для вершения магических ритуалов?!

«Они напоминают блеянье стада баранов, — подумал С’тана, — но недолго вам ликовать, и на вас найдется мясницкий нож!»

Мастер Красного Круга, похоже, воображал себя новым главой Совета. Еще бы, его владения почти не пострадали во время войны, полностью разорившей Желтый и Голубой Круги! А вот С’лорн, глава Зеленого Круга, успевший потихоньку накопить в своих дебрях, что к югу от Внутреннего моря, немалые силы, предпочитает слушать и помалкивать. Вот кого следовало опасаться всерьез…

У С’таны появилось желание использовать новое открытие против своих братьев, дабы подчинить себе весь совет, но он сдержался: еще успеется. Сперва нужно показать свои возможности на врагах.

Наконец обладатель голубого балахона укротил гнев и смиренно произнес:

— Дабы не усугублять те неудобства, которые я доставил благородным мастерам, я не стану произносить долгих речей. Я просто передам каждому из вас письмо, в котором будут во всех подробностях описаны принципы разработанного мной метода.

— О, я вижу, мои слова не пропали даром, — сказал С’иигг. В его голосе причудливым образом смешивались удовлетворение и подозрительность. — Но о каких методах идет речь? Очередные идеи про использование тел умерших, или все-таки подробные данные про говорящих лемутов? А заодно и про то, как вам удается обходиться на острове без дрессировщиков? Ведь их у вас нет, уважаемый мастер? Подумать только: сотни лемутов — и ни одного дрессировщика!

— Разумеется, — подавив раздражение, проговорил С’тана, — я обязуюсь изложить подробные методики выращивания и воспитания новых пород боевых животных.

«Конечно же, этот сброд примет мой план, — думал С’тана, растягивая на лице лживую улыбку. — Им попросту некуда деваться. Никто из них уже давно ни на что не способен. Одутловатые говорящие трупы, нацепившие на себя величественные одеяния! Я пощажу их самолюбие. Притворюсь, что всерьез отношусь к их идиотским требованиям. Когда враг спит, ему легче перерезать горло! Впрочем, спящему другу перерезать горло тоже куда как легче».

В эту ночь снился священнику странный, злой сон. Будто он, Рой Дигр, оказался в каком-то подземелье, где возвышались сотни черных мраморных колонн. Будто бы искал он в этом подземелье некую Книгу Пророков. Такую древнюю и мрачную, что сама Смерть по сравнению с ней представлялась девочкой-подростком. И будто бы книга эта могла вернуть мир на пути Света, а без нее человечество было обречено.

Священник ощущал биение времени у себя в висках. Летели тысячелетия, а он все так же петлял меж колонн, и не было выхода из этого лабиринта! И не было спасения от нависшего Зла.

Проснулся Дигр еще до рассвета. В слюдяном окошке стояла непроглядная темень. В лорсюшне волновался Кир: нервно баохал, бил копытом в земляной пол. «Должно быть, это все ветер, — подумал Рой, — при ветре с моря он всегда чувствует себя больным».

Доносился горьковатый запах кострища, обычный для этих мест — рыбаки, высаживаясь на берег, всегда разводили огонь. Пахло влагой и гниющими на кромке воды водорослями. Однако теперь к привычному запаху примешивалось еще что-то.

Дигр закрыл глаза и глубоко вдохнул. Смерть! Воздух был напитан острой горечью смерти, невероятным ужасом. И это могло означать только одно: на таинственном острове Манун приносились человеческие жертвы, и ветер доносил их страдания.

Между тем, мастер Голубого Круга не стал бы растрачивать «материал» попусту. Каждое убийство для него обладало вполне осязаемой ценностью, ибо давало силу бесчеловечным замыслам. Наивно думать, что истязания адептами Нечистого пленников бессмысленны или вызваны одной только жестокостью. Нет, они служат вполне определенной цели — пробуждению темной стороны реальности.

И это значило, что надвигалась беда.

Священник поднялся и, накинув на плечи шкуру барсука, которого в молодые годы имел честь отправить в чертоги Предвечного, вышел на внутренний двор. Пустынный замок, в котором обитал Дигр, был огромен и величественен. Стены, высотой никак не менее двухсот локтей, были усеяны острыми зубцами. Священник посмотрел вверх. Лоскут темного неба, вспоротый лунным серпом, походил на боевой стяг, что изранен вражескими ордами, но все еще гордо реет на древке.

«Такое небо бывает только накануне сражения. Когда Всевышний готовится принять души поверженных воинов.»

Идти через внутренний двор было и жутковато, и сладостно. Замок огромным великаном нависал над священником, пялился пустыми бойницами, зачаровывал кружащимися в облаках вершинами сторожевых башен. Он, несомненно, был исполнен силой, и Рой, не особенно задаваясь вопросами, впитывал ее в себя с каждым вздохом.