Майкл Салливан - Эра войны. Эра легенд [3-я и 4-я книги серии] [сборник litres]

– Мари всеблагая, – прошептала она, прижимая малыша к груди, – яви милость, пусть хотя бы этот сын меня переживет.

Ночь наполнилась огнями.

Насколько хватало глаз, в темноте горели костерки, сложенные из навоза. Северный берег Берна, столь же бесплодный, как и южный, давал мало топлива для победного пира, тем не менее воины праздновали.

Сначала подняли поминальные чарки за павших, а потом, когда пришла весть, что Персефона благополучно разрешилась от бремени, – заздравные. Нифрон приказал доставить бочки с пивом и чаши.

– За Грейвиса! – провозгласил Эдгер, поднимая щербатый и протекающий кубок. – За славного воина и доброго друга!

Это был его пятый тост за человека, которого до Грэндфордской битвы почти никто не знал. Война принесла бывшему плотнику небывалую славу; целый год истории о его подвиге передавались из уст в уста.

– Да плывет он по реке Пайра! – подхватил Трент из клана Нэдак. – Да откроются пред ним врата Рэла.

– Сказал тоже! – воскликнул Аткинс. – Грейвис на пути в Элисин!

Раздались одобрительные возгласы, даже недалекий Плайн утвердительно кивнул – он едва ли понимал, о чем речь, ему просто хотелось участвовать в общем разговоре.

Плайн из клана Мэлен, некогда выращивавший овес и ячмень, присоединился к войску спустя несколько месяцев после Грэндфордской битвы. Нифрон призвал на службу всех боеспособных мужчин.

Весь вечер Плайн и Трент увивались вокруг Тэша, упрашивая научить их обращаться с оружием, тот отвечал уклончиво. Юноша был мрачен, невзирая на то, что его, Мойю и Гиффорда чествовали как героев. Все трое удостоились шумных похвал: Гиффорд – за искусное управление смертоносной колесницей, Мойя – за то, что попала в летящую стрелу и тем самым спасла Тэшу жизнь; Тэш – за воинскую доблесть и выдающееся мастерство, доказывающие, что рхуны ни в чем не уступают фрэям.

– Хотя, – добавил Аткинс, – если на том свете есть специальное место для пророков, Грейвис отправился именно туда, потому что не только умел убивать фрэев, но и обладал даром предвидения. – Рыжебородый воин указал кубком в сторону Тэша. – Грейвис не ошибся насчет него, верно я говорю?

Эдгер обнял приятеля за плечи. Оба еле держались на ногах.

– Вообще-то, он изрек целых два пророчества по поводу Тэша, сбылось только одно.

– Точно, мальчишка-то не погиб! – Аткинс хлопнул Эдгера по спине. – Значит, перед нами герой!

– Давай, скажи, скольких ты убил! – обратился Эдгер к Тэшу.

Юноша стоял в стороне, подальше от света. Ему дали чашу – предположительно, с пивом, – он даже не пригубил.

– Так сколько? – требовательно повторил Эдгер.

– Говорил уже, не знаю. Со счета сбился.

Эдгер и Аткинс громогласно расхохотались.

– Не знает он!

– Со счета сбился!

– Ничего не понимаю. – Бригам растерянно переводил взгляд то на Эдгера, то на Аткинса, то на Тэша. – Что смешного?

Бригам Киллиан совсем недавно присоединился к отряду. Как и Тэшу, ему было семнадцать, и оба нередко становились мишенью для шуток старших. Тэш вырос в Дьюрии и привык к гораздо худшим издевкам, Бригам родился в Рэне и не понимал подначек.

Эдгер добродушно приобнял паренька за плечи.

– Ты видишь перед собой героя. В своей первой битве он собственноручно уложил пятнадцать фрэев. – Он снова рассмеялся.

– Да знаю я, – нахмурился Бригам. – Я сам там был и все видел. Что тут смешного?

– Тэш не признается, скольких убил, вовсе не из скромности или забывчивости – просто он больше десяти считать не умеет!

Эдгер и Аткинс снова зашлись в приступе хохота, а с ними развеселились и остальные.

Это была чистая правда: Тэш не умел считать дальше десяти. Ему казалось, после десяти нет настоящих цифр – тех, у которых есть собственные названия. Потом шли странные числа на «дцать»: один-на-дцать, две-на-дцать. Чем дальше, тем хуже: два-дцать, три-дцать – поди догадайся, какая разница между две-на-дцать и два-дцать, а что такое «сорок» – вообще непонятно. Вся эта система казалась Тэшу запутанной и бессмысленной. Кому может понадобиться считать больше десяти? Все, что дальше – это уже Тэт-знает-сколько. Будь Тэш так же пьян, как и остальные, то, не задумываясь, выложил бы все, что думает о числах, однако он не сделал даже глотка из чаши.

– Что с тобой? Почему не пьешь?

Рядом появилась Брин. На ее лице, смутно различимом в полумраке, отражалась тревога.

Тэш сперва хотел объяснить ей свои трудности со счетом, цифрами и их названиями, однако девушка явно имела в виду другое.

Поднимая здравицу за Тэша как за нового Грейвиса, Эдгер и Аткинс в пылу не заметили, что герою торжества ни разу не потребовалось наполнить кубок, а Брин, едва появившись, тут же это поняла.

Интересно, все женщины такие? Или только она?

– Эй, Хранительница! – крикнул Аткинс, одарив Брин хмельной улыбкой. – Запомни, что совершил этот парень. Пятнадцать. Пят-на-дцать! Его подвиг не скоро превзойдут, а он даже не в курсе, сколько это. Ты сама-то знаешь, что такое «пятнадцать», а, Хранительница?

Брин взглянула на Аткинса как на ненормального.

– Пойдем. – Тэш взял ее за руку и увел подальше от костров.

– О чем он?

– О количестве убитых мной фрэев.

– Понятно.

Они вышли на крутой берег.

– Не обращай на них внимания. А ты как? Я слышал, сегодня великий день. Ты присутствовала в шатре кинига?

– Во время родов? Да. – Брин расплылась в улыбке. – Очаровательный малыш. Персефона назвала его Нолин.

Тэш задумался.

– Нолин? Странное имя. – Он не считал себя грамотеем, зато успел нахвататься фрэйских словечек. – «Лин» по-фрэйски «родной край», верно?

Брин кивнула.

– Для человека, который не знает, что такое «пятнадцать», неплохо, правда? – Тэш шутливо толкнул ее в бок.

Девушка хихикнула.

– Ты прав, его имя – смесь рхунского и фрэйского. Персефона взяла по слогу из каждого языка, и поскольку ребенок не принадлежит ни к рхунам, ни к фрэям, в имени заложен скрытый смысл.

– «Нет родного края», – догадался Тэш.

– Точно.

– Звучит не больно-то воодушевляюще – рожденный среди пустошей, не имеющий родины.

– Этот ребенок – необыкновенный. Если вдуматься, каждого из нас можно назвать необыкновенным, и каждый должен найти свое место в мире.

– Какой он с виду?

– Я же сказала, очаровательный.

– Я не об этом. Какие у него глаза, уши, волосы?

Брин вздохнула.

– Ты по-прежнему их ненавидишь.

– Не увиливай.

– Уши круглые, а волос слишком мало, чтобы судить.

– А глаза какие? Голубые?

– Нет, они…

– Карие?

– Зеленые.

– Никогда не видел людей с зелеными глазами.

– Я же говорила, он необыкновенный и очень хорошенький. Жаль, что ты так ненавидишь фрэев.