Майкл Салливан - Эра войны. Эра легенд [3-я и 4-я книги серии] [сборник litres]

Кобыла наконец поняла намек и сошла с дороги. Через мгновение Гиффорд оказался в лагере фрэев, среди палаток и тлеющих костров. Он не смотрел по сторонам. В этом не было смысла. Он, пригнувшись, лежал у Нараспур на шее, крепко вцепившись в ее гриву. Раздались крики, протрубил рог. В них обоих ударило что-то горячее. Мелькнула вспышка света. Лошадь и всадника обволокло удушливым теплом, однако больно не было. Раздался звук, как будто в небо взмыла стая птиц. Гиффорду казалось, что Нараспур бежит на полной скорости, но он ошибался. Перепрыгнув через спящего фрэя, она рванулась вперед. Лошадь помчалась во весь опор, и ритмичные удары ее копыт отдавались в ушах Гиффорда раскатами грома.

После первого рывка держаться на лошади стало легче. Они неслись на невообразимой скорости, но юношу не качало и не трясло, лишь ветер бил в лицо. Тем не менее, Гиффорд изо всех сил держался за Нараспур. Они мчались так, что невозможно было различить ни траву, ни камни, ни землю – мимо проносились какие-то расплывчатые пятна. Гиффорду казалось, что он летит.

Однажды ты побежишь быстрее любого мужчины на свете.

Рядом взорвались еще две вспышки пламени, которые лишь заставили Нараспур прибавить ходу. Гиффорд слышал, как она всхрапывает и тяжело дышит, подгоняемая огнем и страхом. Слева – крутое ущелье, справа – огненные шары, поэтому лошади ничего не оставалось, как бежать прямо, на север.

Вдруг резко похолодало. Вокруг Гиффорда и Нараспур образовывался лед, но тут же таял. Потом налетел ветер – он поднял в воздух клубы пыли и снес ближайшие палатки. Впереди бежали фрэи, но никто из них не мог остановить перепуганную Нараспур, которая мчалась вперед, спасая свою жизнь.

В них полетели копья. Гиффорд сомневался, что кому-то удастся попасть в мишень, движущуюся так быстро, – но копья кидали не люди, а фрэи, славящиеся своей меткостью. Как ни странно, именно это спасло и Гиффорда, и лошадь. Один неточный удар мог убить Нараспур, но фрэи целились во всадника, и все пятеро достигли цели. Четыре копья ударили его в спину, а пятое попало в голову, но Гиффорд, несмотря ни на что, продолжал крепко обнимать лошадь.

Крики постепенно стихли, и, мало-помалу, Нараспур замедлила бег. Вскоре она перешла на рысь, а потом пошла шагом.

Гиффорд открыл глаза и огляделся.

Он ехал по залитому солнцем полю. Вокруг никого.

Оглянувшись, он не увидел лагеря фрэев – тот остался далеко позади.

«Ха! Я жив!» – обрадовался Гиффорд, но тут же обругал себя за глупость.

– Нужно тофопиться! – подстегнул он запыхавшуюся лошадь. – Может, не так быстро, как фаньше, но и не шагом!

Он позволил Нараспур отдохнуть несколько минут, а потом повернул ее к восходящему солнцу и пнул пяткой в бок. Когда первые солнечные лучи коснулись неба, они уже мчались по горной равнине по направлению к Пердифу.

Малькольм вошел в спальню Нифрона как раз в тот момент, когда правитель Алон-Риста пользовался ночным горшком.

– Надо поговорить, – заявил раб как равный равному, и в голосе его послышались требовательные нотки.

Малькольм оказался полезнее, чем ожидал Нифрон, однако рхун стал позволять себе слишком много. И без того хрупкое доверие, оказанное ему командиром галантов, за последние несколько месяцев истончилось и начало таять. Малькольм сослужил свою службу, правда, он об этом еще не догадывался.

– Что ж, давай поговорим. – Нифрон завершил свое дело с горшком и вернулся в гостиную. Малькольм развалился на кушетке у очага и мерил Нифрона дерзким взглядом. Это зашло слишком далеко. Дай рабу палец, он руку откусит. – Начнем с того, что тебе никто не разрешал входить в мои покои без стука. Ты преступил границы дозволенного, так что отныне я запрещаю тебе находиться в Кайпе. Ты и так…

– Я хочу, чтобы ты приказал Арион и Сури спрятать лучников, – деловито велел ему Малькольм.

– Что?

– Скажи им, пусть скроют Мойю и ее лучников от наблюдателей фэйна, а потом Мойя нанесет удар по Паучьему корпусу.

Нифрон был слишком потрясен, чтобы найти подходящий ответ. Он безмолвно смотрел на слугу, не веря ушам своим. Какой-то ничтожный рхун имеет наглость указывать ему, как вести войну!

– Не смей ничего требовать от меня, раб.

Малькольм нахально закатил глаза.

Это я его испортил. Из-за моего попустительства он слишком много возомнил о себе. Избыток свежего воздуха плохо повлиял на слабые рхунские легкие, и теперь он возмечтал о том, чего ему не дано. И как я раньше не замечал? Следовало принять меры, а я…

– Мы уже говорили об этом, – Малькольм указал на свою шею, на которой не было рабского ошейника. – Я не твой раб. Если помнишь, даже твой отец не обращался со мной как с рабом, хотя у него было такое право.

Это уж слишком. Любому терпению есть предел.

– Мы больше не в Рхулине. Мы в Алон-Ристе, и здесь ты – моя собственность. – К удивлению Нифрона, Малькольм улыбнулся, словно услышал нечто забавное. – Что смешного? – огрызнулся фрэй.

– Должно быть, ты забыл, что Алон-Рист больше не во власти фрэев. Теперь здесь правят рхуны, так что я бы на твоем месте не распространялся про рабство и собственность. Может статься, твои слова будут обращены против тебя.

Удивление, смешанное сперва с сочувствием, а потом с раздражением, сменилось гневом.

– Может статься, сейчас я обращу против тебя свой меч.

Малькольм бросил на бывшего хозяина унизительный взгляд, в котором ясно читалась жалость.

Нифрон ни разу не был объектом жалости – по крайней мере, со стороны рхунов. Он задумался. Инстинкт подсказывал ему – не стоит разжигать ссору. Здесь что-то нечисто. Если соперник хорошо защищен, тем не менее легко отступает, – это ловушка. Если противник выглядит чрезмерно уверенным в себе, следует ожидать секретного приема, кинжала в рукаве или подмоги, поджидающей в засаде. Малькольм вел себя слишком уж расслабленно, слишком спокойно.

– Я не шучу, Нифрон, – продолжил раб тем же серьезным тоном. – Ты должен сделать так, как я сказал, и чем скорее, тем лучше.

Нифрон угрожающе двинулся на Малькольма. Любой другой тут же пошел бы на попятную, однако рхун даже не шевельнулся.

Я что-то не понял?

Выражение лица Малькольма изменилось – жалость уступила место раздражению.

– Знаю, ты считаешь меня обычным рабом. Ничего удивительного, ведь ты вырос в доме, где я занимал положение раба. Я вижу, твое самомнение едва ли не выше горы Мэдор, но ты должен забыть о нем и сделать, как я сказал. Если хочешь быть фэйном, послушай меня. Я много лет усердно трудился и не хочу, чтобы мои труды пошли прахом из-за того, что ты считаешь меня ниже себя.