Майкл Салливан - Эра войны. Эра легенд [3-я и 4-я книги серии] [сборник litres]

– Если пойдет дождь, значит это просто гроза. Обычная весенняя гроза. Мы закроем окна и двери, ливень прольется, тучи унесет ветром. Но это ведь не обычная гроза, верно?

Над дальним концом крепости мелькнули алые сполохи. Молния ударила в чудом уцелевшую башню и снесла ей верхушку.

– Нет, – проговорила старуха. – Не обычная.

Ветер доносил из города крики боли и ужаса, – слабые, словно вой привидений.

– Прибыли мои сородичи. – Григор указал на мосты, по которым топали грэнморы, вооруженные огромными дубинами.

– Почему ты не с ними?

– У меня нелады с семьей.

– У нас у всех нелады с семьей.

– Они дважды пытались меня убить. В первый раз мне просто повезло, во второй раз помог Нифрон. После этого я не рвусь с ними встречаться.

Под ногами дрогнула земля. Григор и Падера пошатнулись и схватились за стены, чтобы не упасть.

– Опять они за свое, – проворчала старуха. – Треплют крепость, точно пес кролика.

От очередного подземного толчка купол Верентенона треснул, словно яйцо. Тонкая извилистая линия мгновенно превратилась в широкую зазубренную трещину, сулящую гибель. Из-под купола высыпали люди и побежали по мосту навстречу Григору и Падере. В основном солдаты, включая вождей Тэгана и Харкона. Первыми мчались Мойя, Брин, Тэкчин и Тэш.

Через несколько мгновений купол рухнул. Утроба Верентенона исторгла из себя столб каменной крошки. Из клуба пыли выбежала Мойя, вся мокрая от пота, но по-прежнему сжимающая верный лук.

Григор и Падера посторонились, пропуская внутрь запорошенных пылью солдат.

– Закрыть ворота! – крикнул Тэган, когда последний из них вошел в Кайп.

Великан поспешно захлопнул бронзовые створки и запер их на железный засов.

– Все, кто остался снаружи, обречены. – Харкон вытер с лица грязь и пот.

– Фрэи ворвались внутрь, смяли наш строй, – еле дыша, прохрипел Бергин. – Мы не смогли их остановить.

Тэган облокотился о запертые ворота, словно проверяя их на прочность.

– Их слишком много.

– А потом началось представление с молниями и огненными шарами, – проворчал Харкон.

– И еще великаны, – сказала Мойя, мельком взглянув на Григора. – Я поднимусь к Персефоне. Умру рядом с ней.

Многие кивнули.

– А я останусь здесь, буду удерживать ворота, – заявил Тэган. – Ненавижу лестницы.

– И я. – Харкон обнажил меч. – Лестницы – сущее проклятье.

– Я тоже останусь, – сказал Тэш. Брин отшатнулась, словно от удара. – Это лучший способ защитить тебя.

– А ты что здесь делаешь? – спросила Мойя Падеру.

– Мне велено найти Рэйта.

Воительница покачала головой и указала на ворота.

– С той стороны остались только трупы.

При звуке взрыва все в кузнице вздрогнули, один Малькольм был спокоен. Заслышав доносящиеся снаружи крики, Тресса и гномы в ужасе взглянули на дверь. Рэйт знал – теперь они до конца дней будут слышать эти вопли в кошмарных снах. Если, конечно, переживут эту ночь. Были и другие звуки: раскаты грома, лязг металла и завывание ветра.

Что-то ударилось в деревянную дверь, запертую на простую медную защелку.

Роан ритмично нажимала на педаль устройства, похожего на прялку, колесо которого вращало рукав из мягкой ткани. Закончив, она вытащила из-за пояса тряпку, протерла меч, потом поднесла к свету горна и удовлетворенно кивнула. Протерев клинок еще раз, девушка обернула его в ткань, чтобы не оставались следы пальцев, и вручила Рэйту.

– Мой лучший меч, – сказала она.

Длинный, блестящий, из черного металла, меч был великолепен. Роан превзошла саму себя. Не просто оружие, а настоящее произведение искусства.

Все в кузнице смотрели на Рэйта, а Рэйт – на меч.

Мне не суждено владеть этим клинком. Я держу в руках свою смерть.

– Я… – голос Роан дрогнул.

Она закусила губу и заплакала.

– Потрясающе, – сказал ей Рэйт. – Ничего лучше в жизни не видел. Спасибо.

Девушка, рыдая, отошла в угол и уселась на пол, подтянув колени к груди. В тот момент Рэйт понял очевидное: мечи, щиты и доспехи, созданные Роан, помогали ей держаться. Работа была ее отдушиной, ее внутренним миром, ее убежищем, но этот клинок стал последним, а война уже на пороге.

Рэйт взвесил меч в руке: тяжелый, отлично сбалансированный, великолепный. Он повернул клинок, и на его лице отразился отсвет пламени.

Из-за двери снова раздались крики.

– Помогите! Помогите! – отчаянно звал кто-то.

«Обещай мне, Рэйт, – вспомнились ему слова матери. Ее голос дрожал, с каждым выдохом с ее губ срывалось облачко пара. – Обещай, что сделаешь что-нибудь хорошее. Обещай, что проживешь достойную жизнь».

Он приблизился к Сури. Девочка сидела на полу, скрестив ноги, так же, как когда-то в Далль-Рэне, только вместо старого красного плаща на ней длинная ассика, как у благородной фрэи, а тело и волосы чисто вымыты.

– Наверное, я уже не успею научиться жонглировать, – попытался пошутить Рэйт.

Сури залилась слезами.

– Прости, – со вздохом сказал он. – Как это действует? Я буду помнить, кто я такой и кем я был? У меня останутся воспоминания?

– Не знаю, – всхлипнула Сури. – Минна… – Она шмыгнула носом. – Это была уже не Минна… но я чувствовала, что в драконе осталась ее частичка.

– А меч? Ты убьешь им меня, после того как я расправлюсь с фрэями?

– Я убью тебя в самом начале. Честно говоря, я не знаю, сколько от тебя останется в драконе. Может, вообще ничего. Возможно, в прошлый раз я сама вложила в заклинание, что Гиларэбривн должен быть похожим на Минну. Меч разрубит плетение. Если какая-то часть тебя останется, он освободит ее.

– И что мне теперь делать?

Сури взяла меч у него из рук.

– Ложись.

Рэйт лег, и девочка приставила сверкающий клинок к его груди.

– Разве на нем не нужно написать мое имя?

– Да, но… – Сури плотно сжала губы и зажмурилась, словно от мучительной боли. – Когда Минна погибла, у меня не было меча, поэтому ее дух, вырвавшийся из тела, запечатлел ее имя во мне. Когда твой дух покинет тело, он пройдет сквозь меч и оставит на нем твое имя. Ты напишешь его сам, используя язык сотворения.

Рэйт кивнул.

Сильный удар едва не сорвал дверь с петель.

– Времени не осталось. Они вот-вот ворвутся сюда! – срывающимся голосом крикнул Потоп.

– Нет, – тихо и спокойно ответила Сури. – Дверь не откроется, пока я не разрешу. – Она взглянула на Рэйта. – А когда откроется… они об этом пожалеют. – Девочка провела по клинку ладонью. – Такая красота создана для ужасного дела. – Она содрогнулась и закрыла лицо руками.

– Уж и не знаю, кому будет больнее, – произнес Рэйт, – тебе или мне.

Сури посмотрела ему прямо в глаза. По ее щекам текли слезы.

– Мне, – серьезно промолвила она. – Ты… ты ничего не почувствуешь. А я почувствую. – На лезвие меча упала слезинка. – Я буду чувствовать это каждый день. Каждый день, до конца жизни, я буду видеть твои глаза, так же, как вижу глаза Минны. У нее были голубые глаза, ярко-голубые.