Мелисса Башардауст - Девушка, змей, шип [litres]

И тут она осознала кое-что даже более неприятное.

– Так, выходит, что прежде, чем прибыть в Гольваар… до того, как я впервые увидела тебя… Тебе потребовалось…

– Я все еще могу перевоплощаться, но вскоре я потеряю эту способность, – ответил он, кивнув.

До того он избегал ее взгляда, но сейчас посмотрел на нее и ощетинился, увидев отвращение на ее лице.

– К тому же жизнь в человеческом обличии означала бы, что я вновь буду никем, как и прежде. Раз так, я предпочитаю жить так, как есть. Будучи Шахмаром, я обладаю силой повелеть шаху преклонить предо мной колени.

Вспомнив об опускающемся перед ним на колени Соруше, Сорэйя ощутила приятную волну гнева.

– Но и свой трон ты потерял, будучи Шахмаром, – вырвалось у нее прежде, чем она успела остановить себя.

Он сжал и разжал кулак опущенной вниз руки.

– Есть кое-что, о чем ты меня не спросила, Сорэйя, – холодно проговорил он.

Сердце ее учащенно забилось в груди. Неужто он раскусил ее? Догадался, к чему она вела? Знал, что она собиралась спросить о пере?

– О чем же?

– Об имени дива, что сделала из меня Шахмара.

Если даже Сорэйя и уловила намек на неладное в его словах, то предпочла пропустить его мимо ушей, сосредоточившись на радости от того, что он не догадался о ее истинном замысле.

– Что ж. Тогда скажи мне, как звали того дива, что превратил тебя в Шахмара?

Губы его сложились в тонкую, жестокую улыбку, и он произнес имя. Сорэйе следовало бы догадаться самой – ведь лишь одно имя могло ей о чем-то сказать. Имя, которое услышать было бы больнее всего.

– Парвуанэ.

Вновь оказавшись у себя в комнате, Сорэйя постаралась забыть слова Азэда.

« Об имени дива, что сделала из меня Шахмара ».

Ей не хотелось верить в это, но чем больше она размышляла, тем логичнее становилась эта мысль. По этой причине Азэд охотился за пэри́к. По ней же прочие пэри́к сторонились Парвуанэ. Вот почему она столь неистово хотела одолеть Шахмара. Парвуанэ поступила с Азэдом так же, как он поступил с Сорэйей. Сорэйя понимала, почему он так и не простил ее.

Азэд проводил ее в комнату, пообещав вернуться следующей ночью. Сейчас Сорэйя сидела за столом, рядом с канделябром, и ждала появления Парвуанэ.

– Ну как, успешно?

Сорэйя тут же повернула голову в направлении, из которого донесся голос Парвуанэ. Вместо сорочки, в которой та находилась в заключении, на ней был блестящий серый камзол с прорезью под крылья. Неужели она была пленницей Азэда со времен его юности, когда он был принцем, все еще человеком? В таком случае не было ничего удивительного в том, что теперь, когда она была наконец-то свободна, из нее ручьем лилась энергия, а глаза светились радостью.

– Нет. Пока нет. Но мне кажется, что он начинает мне доверять. Он многое поведал о себе.

Радость в глазах Парвуанэ поугасла.

– Неужели? Что-нибудь полезное?

– В каком-то смысле.

Парвуанэ отвернулась, сложив руки на груди и осматривая комнату.

– Когда я здесь, мне кажется, что я вновь в заключении. Безопасно ли тебе будет вновь прокрасться в лес?

Сорэйя едва не ответила отрицательно из принципа. Или желая наказать Парвуанэ за лукавство. Но она понимала, что нахождение в этой комнате было бы большим наказанием для нее самой. В отличие от Парвуанэ она не могла приходить и уходить, когда пожелает.

Они покинули гору так же, как и в прошлый раз, – завернувшись в плащ и воспользовавшись потайным ходом. Оказавшись снаружи, Парвуанэ повела ее через лес обратно к роще грабов. Там их встретил небольшой костер, вокруг которого летало несколько мотыльков, привлеченных испускаемым им светом. Сорэйя не думала, что Парвуанэ снова приведет ее сюда. Она ощутила приятное тепло, вспомнив о прошлой ночи. Было ли ей суждено привязываться к людям, которые предадут ее? Возможно, проблема была в том, что она привязывалась не к людям , а к демонам.

Рядом с костром лежало покрытое мхом бревно. Сорэйя присела с краю, наблюдая за танцем мотыльков вокруг языков пламени. Парвуанэ села так близко к ней, что плечи их соприкасались.

– Я кое-что принесла. Небольшой подарок.

Сорэйю подмывало сказать, что ей ничего от нее не нужно. Или спросить, не считала ли та, что идея уговорить Азэда убить свою семью тоже была подарком. Но прежде, чем она успела что-нибудь сказать, Парвуанэ протянула ей побег гиацинта.

– Он же из Гольваара, – сказала Сорэйя, беря его в руку.

Она не раздумывая провела им по щеке. От знакомого аромата на глазах у нее выступили слезы.

– Ты что, возвращалась во дворец?

– Я хотела разведать, чем Шахмар занимается в течение дня, – ответила она, кивнув. – Оказалось, что он принимает знать, предлагая им дары и земли, пытаясь завоевать их преданность. Некоторые отказались, но согласившиеся получили большую свободу передвижения. Некоторым из принявших дары даже позволили покинуть дворец вместе с их семьями. К тому же он посылает дивов патрулировать городские улицы. Многие здания пострадали, но народ пока что в безопасности. Мне кажется, они пытаются вести обычную жизнь, не привлекая к себе лишнего внимания.

Парвуанэ ненадолго замолчала, посмотрела на гиацинт в руках Сорэйи и продолжила:

– Я проверила, все ли в порядке с твоей семьей. Они целы. Их заперли в одном из крыльев дворца. Но, насколько я могу судить, никто из них не пострадал. А когда я покончила с делами, то не смогла удержаться и не захватить что-нибудь для тебя.

Сорэйя с удивлением посмотрела на Парвуанэ, забыв о словах Азэда и чувстве предательства, которое она испытывала. Парвуанэ рискнула вернуться в место, где была пленником. Да еще и тогда, когда там был Азэд. Она даже решилась трансформироваться, лишь бы подарить Сорэйе немного успокоения, да к тому же еще и напоминание о доме. Сорэйя опустила глаза на гиацинт у себя в руках, не в силах взглянуть на Парвуанэ.

– Ты рисковала жизнью и свободой ради…

« Ради меня ».

Парвуанэ отбросила волосы с лица Сорэйи, задержав пальцы на ее шее.

– Ты веришь в меня, – мягко произнесла она. – Такого не случалось уже очень давно. Я была бы рада дать тебе нечто большее.

Сорэйя подняла голову и замерла: Парвуанэ оказалась гораздо ближе, чем она думала. Их лица были так близко, что они чувствовали дыхание друг друга. Парвуанэ смотрела на уста Сорэйи, и та была не способна отодвинуться. Див прильнула к ней, и губы их соприкоснулись.

Поцелуй с Азэдом был всепоглощающим, едва ли не жестоким. Этот же был совсем другим. Поцелуй с Парвуанэ был нежным, будто крылышки мотылька. Сорэйя ощущала себя кошкой, вытянувшейся на солнце. Она наслаждалась нежностью рта Парвуанэ и ощущением ее пальцев у себя на шее. Казалось, Парвуанэ пытается запомнить чувство прикосновения к коже Сорэйи. Тут Сорэйя вспомнила изорванные крылья Парвуанэ и задалась вопросом, когда же к ней в последний раз прикасались с нежностью, а не с жестокостью.