Мелисса Башардауст - Девушка, змей, шип [litres]

– Это поправимо, – пообещал он. – А пока что я уверил твою мать, что ты жива и находишься под моим присмотром.

Сорэйя не была уверена, проявление ли это доброты или угроза. Ее сердце екнуло при мысли о реакции матери на эту новость. Все поступки Таминэ, пусть и не всегда удачные, были направлены на то, чтобы держать Сорэйю как можно дальше от Шахмара. Должно быть, она решила, что все ее старания были напрасны. Сорэйе хотелось сказать ему, что он чудовище, ранить его чувства в отместку за испытанные ею невзгоды. Но она взяла себя в руки – ведь ей необходимо было втереться к нему в доверие. Так что она прикусила язык. В конце концов, ей это было не впервой.

И все же она не могла не задать один вопрос.

– А что с моим братом?

– Жив. Пока что, – неохотно ответил он, сложив руки на груди.

– Спасибо, – сказала она с заметным облегчением. – Я вправду очень благодарна… Я рада вновь тебя видеть.

– Правда? – спросил он с подозрением, улыбнувшись.

– Ты должен был знать, что я обрадуюсь твоему возвращению. Я осталась тут одна, без общения и какого бы то ни было занятия. Все, что мне оставалось, так это думать о тебе и ждать твоего возвращения.

– Ну, и как, думала обо мне? – спросил он низким голосом, делая шаг навстречу.

Она склонила голову и кивнула. « Было ли меня столь же просто обмануть? » – подумала Сорэйя. Сейчас она была даже благодарна ему за урок, который он ей преподал в первые дни их знакомства. Урок о том, что если говорить людям то, что они хотят услышать, то они почти наверняка поверят тебе.

– Я постоянно думаю о твоих словах. О том, что разница между тем, какой ты сейчас, и тобой в прошлом не так велика, как можно подумать. Разница между дивом и знакомым мне молодым человеком.

Сорэйя бросила на него робкий взгляд, вспоминая его робость в начале их знакомства. Когда он говорил ей неправду, а она считала, что сама с трудом вытянула из него откровения.

– Мне бы хотелось побольше узнать о том молодом человеке, – продолжила она, едва не шепча.

Все это время он недоверчиво следил за ней, сощурившись. Будто бы пытаясь понять, старается ли она заманить его в ловушку.

– Пойдем, – наконец сказал он и повернулся к двери.

Она тут же последовала за ним, стараясь не отставать, пока они шли к туннелям. Было бы наивно полагать, что он сразу отведет ее к перу. Однако Сорэйя надеялась, что, если поддерживать разговор вокруг его былой человеческой сущности, то он сам рано или поздно упомянет о ней.

– Я забыл тебя спросить, – сказал он, пока они шли по вьющемуся спиралью главному туннелю. – Помнишь ли ты дива, что была заперта в дворцовом подземелье?

– Конечно, – ответила она, самую малость сбившись с шага. – Ведь это ты заслал ее туда?

– Да. Но когда я спустился за ней в подземелье, ее там не было. Когда ты видела ее в последний раз?

Сорэйя постаралась отогнать воспоминания о сияющих в лунном свете волосах Парвуанэ, о прикосновении губ дива к уголку ее рта, боясь, что Азэд прочтет ее мысли.

– В ночь, когда мы ходили в дахму. Должно быть, она сбежала после того, как я… после того, как огонь потух.

– Я бы и сам так решил, если бы в подземелье не жгли могильник.

Сорэйя продолжила идти подле него, ничего не говоря.

– Ты уверена, что больше не встречалась с ней с той ночи и до того, как огонь погас?

Сорэйя кивнула.

– Любопытно, – продолжил Азэд гладким, словно шелк, голосом. – В таком случае либо пэри́к научились противиться могильнику, либо им помогает кто-то из людей.

Сорэйя резко остановилась, заставляя Азэда оглянуться.

– Ты хочешь меня в чем-то обвинить? Будь добр, поделись, что же это такое, ты думаешь, я могла сделать, сидя в одиночестве в комнате, выход из которой грозит мне смертью?

Ее слова прозвучали жестче, чем она хотела. Однако она не видела иного способа избежать подозрений, кроме как обсудив их в лоб.

Он выдержал ее взгляд, а затем покачал головой и продолжил идти.

– Я не думаю, что ты могла что-то сделать. Однако если увидишь ее или она придет к тебе, сразу же сообщи мне, – сказал он, когда Сорэйя вновь нагнала его.

Сорэйя ничего не ответила, надеясь, что он воспримет ее молчание за знак согласия.

– Здесь налево, – сказал он через некоторое время.

Они свернули в другой туннель и остановились перед дверью в стене. Однако эта дверь, в отличие от двери в комнату Сорэйи, была металлической. Между ней и стеной не было зазоров. Имелась в ней и замочная скважина, которую Азэд отворил кончиком когтя.

То, что комната была так тщательно заперта, дало Сорэйе надежду на то, что он все же отведет ее к перу.

Однако стоило им войти внутрь, как Сорэйя ненадолго забыла о пере. Комната была уставлена предметами старины. Здесь были вазы, расписные сосуды, кубки, окаймленные золотом блюда, гобелены и горы монет. И на всех них было изображение одного и того же человека – Азэда. Таким, какой он был до превращения.

Сорэйя подошла к свисавшему со стены гобелену, чтобы лучше разглядеть изображенного на ней молодого человека во время охоты. Она узнала его профиль, казавшийся ей столь прекрасным. Она проследила глазами за изгибом его шеи, переходящим в лицо. Он был изображен верхом на коне с туго натянутым луком и яростными глазами. Охотник, выслеживающий добычу. Ей был знаком этот взгляд. Она видела его в тот первый день, когда заметила его, стоя на крыше.

Она повернулась к нему и увидела, что он за ней наблюдает. Несмотря на то, что его чудовищный облик ничуть не изменился, посреди этого святилища, посвященного его утерянной человечности, он показался Сорэйе жалким.

– Оглянись. Что ты видишь?

– Тебя.

– И все?

Она обошла комнату, обводя взглядом горы бесполезных сокровищ с изображением Азэда, выгравированным, вырезанным или нарисованным на них. На полу она нашла выщербленное по краям блюдо, в центре которого, тем не менее, отчетливо было видно изображение Азэда. Хмурясь, она подняла его. На блюде был выгравирован сад, в котором Азэд сидел на ковре внутри шатра с множеством растущих рядом розовых кустов. Сорэйя провела по одному из них большим пальцем. Рельеф лепестков напоминал спираль.

«И все?»

«Все, что я вижу, это эгоистичный ребенок, предавший свою семью».

«Я вижу будущего демона».

Сорэйя сжала блюдо. Ей захотелось швырнуть его на пол или в стену. Захотелось разрушить все содержимое этой комнаты, пока все эти изображения не станут неузнаваемыми. Пока не останется ни одной поверхности, в которой она могла бы видеть свое отражение.

Она не слышала, как Азэд приблизился к ней, и потому он неожиданно возник у нее перед носом. Он вытянул блюдо у нее из рук, будто чувствуя, что ей хочется с ним сделать.