Амели Вэнь Чжао - Кровавая наследница [litres]

– Отнеси тело принцессы в подземелье. Мой алхимик еще не закончил с ней.

На секунду лицо Маркова исказила ярость, чего Ана ни разу не видела прежде. Но он сдержал свою злость и невозмутимо повернулся к Морганье.

– Слушаюсь, Кольст графиня.

– Кольст императрица, – поправила Морганья. – Ваше императорское величество.

Краем глаза Ана заметила, как переглядываются два оставшихся в зале советника. Один из них был Тарас.

– Кольст императрица, – тон Маркова резал, как нож. – Что делать с преступником?

– Отведите его в подземелья, – приказала Морганья. – Назначьте время казни. Я хочу, чтобы все знали, что происходит с изменниками короне.

Нет! – хотелось закричать Ане. Но ее тело было ее тюрьмой.

Последним, что она видела, когда ее выносили из большого тронного зала, была Морганья, стоящая на помосте и с улыбкой наблюдающая за тем, как Рамсон сопротивляется аресту. Тециев стоял рядом, в ее тени. Садов опирался на трон и вытирал кровь с лица.

Марков закрыл за собой массивные двери и молча понес Ану. Его шаги были такими же тяжелыми, как траурный бой барабанов.

Из самой высокой башни дворца Сальскова были видны звезды. Шаги Линн были легкими, но бежать ей становилось все труднее. Она часто дышала, проносясь по белым мраморным коридорам. Взлетела по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Ей в спину дул попутный ветер.

Позади ухали приближающиеся шаги.

Линн перепрыгнула лестничный пролет. Тут желудок сжался – она оказалась на сторожевой башне. К ней повернулись два стражника; они даже не успели выразить удивления, как она ударила каждого в висок, и оба сползли на пол.

Лин отвернулась и заставила себя дышать осознанно, ровно. Сложно было не поддаться естественному порыву и не начать жадно хватать ртом воздух, но она знала, что через несколько секунд здесь появится ее преследователь. Она должна быть готова к драке, а сейчас у нее слишком частый пульс.

Она осмотрелась по сторонам: белые мраморные стены и узкие окна. Прекрасно для наблюдения и ведения обстрела, для сокращения вероятности попадания стрел извне. Сквозь единственную дверь пробивался лунный свет: она вела на открытый балкон, нависающий над крепостной стеной.

На пол упала тень. Линн развернулась.

Глаза преследователя блестели плавленым серебром; белый плащ развевался за спиной, создавая легкий порыв ветра, всколыхнувший воздух между ним и Линн. Линн крепко схватилась за последний нож.

Егерь замер на месте, как будто он был высечен из камня и мрамора. Линн заметила его отточенную позу. Разработанные мышцы свидетельствовали о годах тренировок. И лишь глаза сверкали, словно по залитому лунным светом пруду шла рябь.

– Я тебе не враг.

– Ты мне не друг, – ответила Линн.

– Я не хочу причинять тебе боль.

– Где-то я это уже слышала.

Его взгляд скользнул по ее поясу, на котором не осталось ножей, по порезу на ее туловище. Рана была неглубокой, но Линн не пыталась вытереть кровь, и она выглядела страшнее, чем была на самом деле. Если противник тебя недооценивает, это дает тебе лучшее преимущество в драке.

– Ты ранена, у тебя нет оружия. Ты не победишь в этом поединке, – он подошел на шаг ближе. – Пока мы беседуем, мои люди врываются в большой тронный зал. Кровавая ведьма убийца и чудовище. Она не победит. Прошу, сдайся и спаси себе жизнь.

Они смотрели друг на друга две, три секунды. Линн молчала.

Егерь слегка переместил руку. Линн намеренно дернулась. Чтобы показаться перепуганной.

В следующий же миг она атаковала. Ее метательный нож сверкнул серебристым росчерком в воздухе. Он врезался в мраморную стену на расстоянии ладони от лица егеря и с лязгом упал на пол.

В глазах егеря промелькнула эмоция, которую Линн не удалось понять. Возможно, это было удивление, или злость, или даже восхищение. Не спеша, точными движениями пальцев егерь расстегнул ремни на плечах и скинул свой белый плащ. Не сводя взгляда с Линн, он достал из ножен два меча.

– Ты сделала свой выбор, – сказал он. – Жаль. Мне бы не хотелось убивать такого искусного воина.

– И не убьешь, – тихо ответила Линн.

Каждая мышца в ее теле напряглась в предвкушении боя.

Ее силу родства отгородила твердая, непробиваемая стена. Внутри у Линн все перевернулось; она думала, что ее вырвет. Казалось, она лишилась одного из своих органов чувств, как если бы потеряла способность воспринимать запах, вкус или слышать, видеть. Ветра, которые всегда шептались у нее за спиной, утихли. Тишина была невыносимой.

Линн справилась с тошнотой. Действие и противодействие.

Линн выбросила вперед руку, делая ложный выпад. Егерь дернулся и переместился влево. За долю секунды Линн отскочила назад, и обеими руками вырвала из бесчувственных тел стражников два ножа. Продолжая это движение, она метнула ножи в егеря.

Когда послышался звон ударяющегося о стену ножа, Линн уже развернулась и бежала в сторону открытой двери. Она услышала тихий звук металла, вонзающегося в плоть, последовавший стон. Один из ножей попал в цель. Рана не была смертельной, но достаточной, чтобы задержать егеря.

Линн ворвалась в ночь, ветреную и звездную. Здесь, наверху, высоко над стенами и зданиями, кирилийские зимние ветра хлестали по лицу и трепали волосы. Она позвала их, но они не откликнулись. Сила родства исчезла.

За оградой балкона в огнях факелов и сиянии праздничной мишуры блистал Сальсков. Вокруг дворца извивался Хвост Тигра, и даже отсюда были видны его белые ледяные воды. Когда Линн посмотрела вниз, на крошечные далекие огоньки, на отделяющее их огромное пространство воздуха и пустоты, на нее накатила волна головокружения и страха. Даже толстая крепостная стена у основания сторожевой башни казалась слишком далеко. Если бы Линн не оставили ее ветра, она бы могла спрыгнуть.

Прежде чем услышать или увидеть, она его почувствовала. Он вышел из темноты, белый блик в лунном свете – рассекающие воздух мечи. В последний момент Линн пригнулась и увернулась. Она надеялась, что по инерции он упадет на балконное ограждение, но он не потерял равновесия, а резко остановился, развернулся к ней и нанес колющий удар.

Линн прогнулась назад, перемещая центр тяжести в верхнюю часть тела, а потом в голову. Когда она переворачивалась в воздухе через голову, то почувствовала жгучий укол в бок. Приземление было немного неточным; ей пришлось сделать шаг в сторону, чтобы не упасть. Егерь уже снова атаковал, размахивая мечами и просчитывая каждый ее шаг.

Она проиграет. У нее не были ни ножей, ни силы родства. Да, ей удалось ранить его, но и он ответил тем же.

Движения Линн уже не были такими проворными, каждый последующий уклон и поворот давался сложнее, чем предыдущий. Ей едва удавалось уклониться от лезвия одного меча, как другое уже нависало над ней. Она теряла бдительность, и с каждым ударом, с каждым выпадом ее храбрость истощалась.