Амели Вэнь Чжао - Кровавая наследница [litres]

Второй порез от его меча был глубже первого, и Линн чуть не вскрикнула. Она споткнулась, и от боли на секунду здравый смысл и опыт, приобретенный за годы тренировок, оставили ее. Егерь только этого и ждал. Краем глаза Линн заметила, что он собирается нанести удар ногой. Она отпрыгнула, но слишком медленно и слишком поздно.

Ступня егеря ударила ей в живот, отчего Линн отшатнулась назад. Она наткнулась спиной на холодное мраморное ограждение балкона и оказалась зажатой в углу.

Егерь встал перед ней. Линн отклонилась назад и старалась не думать, что половина ее тела висит над пропастью. Бескрылая птица – так стали называть ее Мастера Ветра, после того как она перестала летать. Разве может птица бояться высоты?

Она вжалась в ограждение. Одежда промокла от пота, раны кровоточили, а дыхание было прерывистым и неглубоким. Линн оценила имеющиеся варианты, и к горлу подступил ком. Позади рискованный полет, впереди – драка, в которой она не победит.

Егерь нахмурился и сжал челюсти.

– Я же говорил, что не хочу убивать такого искусного воина. В наши времена редко встречаешь кого-то с подобным талантом.

Линн дрожала.

– Мы, кемейранцы, верим, что в жизни происходит то, что суждено; все случающиеся с нами события предначертаны судьбой.

Она не знала, зачем говорит ему это, но слова, произнесенные Мастерами Ветра на родине, стали для нее утешением в последние мгновения жизни.

– Возможно… возможно, ты – моя смерть.

Он сощурил глаза. Она не понимала, что за эмоции они выражают.

– Почему ты не пытаешься убить меня? – спросил он.

– Действие и противодействие, – прошептала она. – Мы верим, что за каждым действием следует противодействие. Ты атаковал, я защищалась. У тебя не было намерения отнимать у меня жизнь, поэтому у меня нет права убивать тебя. И теперь я плачу за этот выбор своей жизнью.

Она умрет, без ножа в руке, без ветра в лицо, в углу, как последняя трусиха.

Линн зажмурила глаза, стараясь не дрожать. Она много раз думала о смерти, но не предполагала, что все произойдет так. Нет, она всегда воображала себе славную смерть на войне, падение с неба, бок о бок со своими товарищами, бегущими по ветру. Так и следует умирать кемейранцам.

За спиной зашелестел легкий ветерок, шевеля складки ее одежд и охлаждая вспотевшую спину. Смелость, казалось, шептал он. Смелость.

Пустота за ней будто бы расширялась. И вдруг Линн поняла, что она все еще может сражаться, и попутный ветер будет дуть ей в спину, и звезды будут сиять у нее над головой.

В его глазах промелькнуло нечто похожее на сожаление.

– Мне правда жаль, – сказал он.

– Не стоит, – ответила Линн.

Она выгнула спину и оттолкнулась ногами. Ухватившись руками за перила, она переместила свой вес назад.

И вот она падала.

Это одновременно и пугало, и приводило в восторг: в ушах ревел ветер, мир вокруг вращался, и она знала, что никто и ничто не ждет ее внизу, чтобы поймать и спасти. Крик так и замер в горле, и впервые за долгое время она почувствовала, как внутри пробуждается ее настоящая сущность. Линн расставила в стороны руки. Она поддалась инстинктам и развернулась так, чтобы ноги оказались впереди.

Она находилась в состоянии свободного падения. Ощущение невесомости, неизведанности и свободы отзывалось в каждом вдохе и было пугающим, но в то же время очень знакомым.

Ей казалось, что она… летит. Белая зубчатая крепостная стена становилась все больше, приветствуя ее.

Линн приземлилась, сгибая колени и перебирая ногами, чтобы установить равновесие. Но встреча с землей все равно была очень жесткой.

Линн подставила руку. Ладонь уперлась в землю, и из-за сильного удара запястье пронзила острая боль. Линн вскрикнула, но, не обращая внимания на дымку боли и слез, встала и побежала, каким-то чудом толкая себя вперед, к стене.

В ночи послышался крик. Линн продолжила движение.

Десять, пятнадцать шагов. Луна спряталась за тучи, погружая мир в кромешную тьму.

Я тени и ветер. Я невидимка.

Давление на ее силу родства ослабло, рассеиваясь, как туман над озером. Линн почувствовала безмятежность, за которой последовал душевный подъем, когда слева и справа от нее зашумели ее ветра.

Линн хотела было остановиться, развернуться и посмотреть на сторожевую башню.

Но вместо этого ускорилась и продолжила приближаться к стене.

Двадцать, тридцать шагов. Ветер, подобно стае невидимых волков, несся с ней рядом и торжествующе завывал.

Тридцать девять, сорок шагов…

Линн подпрыгнула. И воспарила, поддерживаемая бушующими вокруг ветрами, реагирующими на любые ее команды, несущими ее легкое тело. Она раскинула руки и весело, по-детски засмеялась. На один прекрасный миг она снова очутилась в Кемейре, снова летала по бесконечному голубому небу среди окутанных туманом гор.

Луна показалась из-за туч, погружая Линн в свое холодное сияние. Под ней бурлили белые воды Хвоста Тигра, его волны тянулись вверх, как будто приветствуя ее. Краем глаза она увидела темную фигуру человека, стоявшего на балконе сторожевой башни. Наблюдавшего за ней.

Действие и противодействие.

Линн еще секунду смотрела на него, замедляя полет, чтобы спуститься на землю. Когда она приближалась навстречу Хвосту Тигра, она поняла, что этот солдат пощадил ее сегодня. И ей стало интересно, переплелись ли нити ее судьбы с судьбой ее хладнокровного врага, этого беспощадного воина. На счастье или на беду.

Линн прижала к груди колени как можно крепче. И погрузилась в ледяные воды реки.

Сначала она почувствовала холод. А потом затхлый запах сырого камня и застоявшегося воздуха – его ни с чем не перепутаешь. Ана пошевелила рукой и ощупала ладонью прохладную, твердую поверхность. Она повернула голову. В теле ощущалась вялость, как будто она только что вышла из глубокого сна. Мышцы были скованы, но она чувствовала, как эффект парализующего яда рассеивается.

Ана открыла глаза. Вокруг стояла кромешная тьма, но она узнала это место. Больше нигде в мире не стоял такой смрад безысходности и чистейшего ужаса. Папа всегда говорил, что это место кишит демонами.

Но Ана усвоила, что демоны не самые страшные существа. В отличие от людей.

Она глубоко вдохнула и обратилась к своей силе родства. Она отозвалась на ее зов, и помещение озарилось: полы и стены были усеяны пятнами и брызгами крови, на старые слои накладывались свежие, как будто это была краска.

Ана пошевелила пальцами рук и ног. Никто не надел на нее кандалы, не влил в горло божевосха… потому что все думали, что она мертва.

И Лука. Луки больше не было.

И хотя она пыталась занять себя составлением плана, как выбраться отсюда, спасти Рамсона, найти Линн – глаза застилали слезы. Словно ее печаль была наводнением, проломившим плотину ее железной воли и разливаюшимся теперь повсюду. Она лежала на столе в холодном темном подземелье, зажимая рот обеими руками, чтобы никто не услышал ее плача. И с каждым долгим, затяжным всхлипом она все сильнее сворачивалась клубочком, как будто не собиралась больше дышать.