Амели Вэнь Чжао - Кровавая наследница [litres]

Краем глаза она заметила движение. Из-за бело-золотого трона Луки появилась рука. Пальцы, бледные, длинные и страшно знакомые, обвивались вокруг какого-то предмета. И это был не кнут.

Улыбаясь, Садов вонзил клинок в грудь Луки.

Время остановилось. Весь мир – со своей кровью, телами, криками – отошел на второй план. Остался только Лука, и медный привкус его крови в воздухе, усиленный силой родства.

Брат упал. На лице его было умиротворение, и лишь в глазах блеснул огонек удивления.

Кто-то кричал. Нет, она кричала. Сила родства росла, вырывалась наружу, не подчиняясь ей. Люди исчезали с ее пути, как фигуры, сброшенные с шахматной доски.

Ана взлетела по ступеням помоста и бросилась к телу брата. Трясущимися руками она осторожно обняла его. Голубой ковер был запачкан кровью; она стекала Ане на ладони и ноги, впитывалась в мягкую ткань ее платья.

Кровь. Ее сила родства, ее дар и ее проклятие.

– Лука, – голос Аны сорвался. Его взгляд был затуманен болью, но безмятежен, как травяной луг в лучах солнца. Он дышал со страшным хрипом. Ана положила руку на его рану, приказывая крови вернуться назад, назад, назад в тело.

– Тссс, – прошептала она. – Я здесь, братик. Тссс.

Лука раскрыл рот. Она поднесла ухо к его губам.

– Малая, – прошептал он слабым голосом.

– Я… скучал по тебе.

Ана плакала.

– Мне так много нужно тебе рассказать. Мы… мы это исправим. Мы все исправим. Вместе, Лука.

– Ты… вернулась, – прохрипел он.

– Да, вернулась, – всхлипнула Ана, укачивая его в своих руках и прижимаясь лбом к его лбу. А потом она вдруг подняла голову и крикнула: – Лекарь! Нам нужен лекарь – немедленно!

– Ана, – прохрипел Лука. – Сестричка. Я… устал.

– Держись, – умоляла Ана. – Сейчас прибудет помощь – лекарь!

Ее голос сорвался.

– Пожалуйста!

Она повернулась к Луке.

– Держись. Я здесь. Сестричка здесь.

Ресницы его затрепетали; он пытался не закрывать глаз. Он сделал попытку покачать головой.

– Не сестричка, – прошептал он, и его глаза вдруг расширились, загораясь ярким огнем. Напрягшись, он втянул побольше воздуха.

– Императрица.

– Лука, – в слезах звала Ана.

– Обещай… мне.

Слова пронзили ее сердце.

– Я обещаю.

Лицо Луки осветила улыбка, как будто солнышко показалось после дождя. Его тело расслабилось. Он смотрел на нее с любовью, взгляд его был светел, и на секунду они снова стали детьми, улыбающимися друг другу и данному про себя обещанию.

– Я передам папе и маме…

Он не закончил фразу. Лицо его стало умиротворенным. Он замер, а его травянисто-зеленые глаза продолжали смотреть на нее, как будто он вот-вот собирался раскрыть ей секрет.

Ана крепко обнимала брата, уткнувшись носом в его шею, – она так делала, еще будучи ребенком. Ее слезы намочили белый шелк его камзола. Ана думала, что будет сидеть так вечно и никогда больше не встанет.

– Она убила императора! – раздался истошный крик Морганьи.

Медленно, капля за каплей, восприятие реального мира возвращалось. Окровавленный ковер под ногами. Вопли паникующих и умирающих. Алая жидкость, пропитывающая ее платье.

Ана опустила голову Луки на пол, пригладила волосы и закрыла глаза. На его лице замер призрак улыбки.

Мир окрасился в красные тона: она видела его, как картинку, от краев которой полз живой, дышащий туман. Все заполнилось запахом крови.

Ана выпрямилась. На месте сердца у нее теперь зияла дыра. Она не чувствовала горя. Пока что. Как только она даст волю печали, Ану накроют ее волны, и она больше никогда не всплывет.

Нет… в пустоте внутри нее разгоралась ярость. Тлеющая. Бурлящая.

Краснота застилала глаза, щупальца потянулись ко всем источникам пульсирующей крови. Ана опускалась в сладостную тьму. Ана тянулась к ней.

Мир взорвался алым цветом. Ана отшатнулась назад, зажмурила глаза, задыхалась, пытаясь схватить ртом воздух. Медленно, как в тумане, перед ее внутренним взором проявлялись кровавые силуэты. Изображение становилось ярче и четче, и когда оно перестало расти, Ана почувствовала, что все это время смотрела на мир через затемненное стекло… до этого момента.

Все было ясным, первобытным. Ее сила родства заменила ей зрение, обоняние, слух, тактильные ощущения и вкус – все слилось воедино. Она видела каждую отдельную капельку крови на полу, как будто она была ярко сияющей в небе звездой. Она чувствовала запах алкоголя, циркулирующего в венах гостей, привкус смешавшихся адреналина и страха; слышала, как отчаянно бились их сердца.

На нее опустилось некое извращенное чувство умиротворения. Она просканировала окружающее пространство, и ее внимание привлекла медленно пятящаяся назад фигура у нее за спиной. Его кровь была холодной, как сама тьма; она пахла гнилью и на вкус напоминала смерть.

Не двигаясь, даже не открывая глаз, она притянула его к себе, как ребенок тряпичную куклу. По вибрации его вен она поняла, что он кричит.

Он сжался при виде ее, его сила родства была поглощена ее мощью. Ана открыла глаза.

– Садов, – прошептала она.

Садов таращился на нее, кинжал в его руке был покрыт кровью Луки.

Мысленный щелчок, и он повис в воздухе перед ней, руки и ноги распростерты в разные стороны, как у пришпиленной к дощечке бабочки. С чего бы мне начать? Как бы сделать больнее?

Черты Садова исказил страх.

– Н-нет, Кольст принцесса, – шептал он. – П-прошу…

Ана ему улыбнулась.

– Ты маленький монстр, – протянула она, сжимая его сильнее и заставляя вскрикнуть от боли. – Разве не так ты всегда называл меня?

Он кричал, лицо становилось красным от того, как крепко она ухватила его кровь. У губ появилась пена. С перекошенным от боли лицом он выглядел точно как существо из преисподней, деимхов из ночного кошмара.

– Ты хотел монстра, – прошипела Ана. Послышался треск, и из носа Садова начала сочиться кровь. – Получай.

Она и не подозревала, какое наслаждение принесет ей отразившийся на его лице первобытный ужас, какой восторг она испытает от каждой капли крови, упавшей на пол.

Сквозь красную пелену своей силы родства она почувствовала, как за ней кто-то наблюдает. Взгляд был одновременно и знакомым, и чужим. Морганья не сводила с нее своих светлых глаз, и Ане показалось, что она вернулась в детство. И в этом взоре светилось нечто похожее на одобрение.

Одобрение. У Аны скрутило живот. Она посмотрела на Садова, болтающегося перед ней, как марионетка, пытаясь вдохнуть немного воздуха. Все это время Морганья наблюдала.

Она не собиралась остановить Ану и предотвратить убийство Садова. Нет – Морганья хотела, чтобы Ана убила Садова.

Перед ней промелькнуло воспоминание: серебристая, заснеженная площадь, толпа, алая лужа, разливающаяся по брусчатке. Восемь скорченных тел, чьи конечности изогнуты под неестественными углами. Они лежали по кругу, как огромные лепестки угловатого цветка, в котором она была сердцевиной.