Рихард Швартц - Огненные острова

То, что Искоренитель Душ становился более могущественным — да, но он оставался тем же проклятым клинком. Только его жадность поглощать жизнь становилась всё сильнее и сильнее. Но это было до Наталии.

Клинок, который лежал у меня на коленях, был уже не тем, которым я прошлой ночью убил некроманта. Было такое ощущение, будто он напился Наталией досыта, и эта смерть всё-таки наконец-то утолила его неизмеримую жажду.

Я поднял руку и слегка коснулся рукоятки Искоренителя Душ. Раньше было так, что клинок воспринимал только живое, всё остальное было от него сокрыто. Только то, что было живым, он выслеживал, словно охотничья собака. Собственно, это было даже не зрение, а скорее передаваемые им ощущения. Это тоже изменилось.

Теперь он различал всё: тюк, на котором я сидел, жука, который прокапывал подо мной проход в слоях тончайшего хлопка, капли пота на моём лбу, кровь, которая журчала по моим венам.

Раньше он даже возжелал бы маленькую искру жизни жука, теперь же принял его к сведению и остался… спокойным.

В какой-то момент я открыл свою сумку и достал наполовину вырезанную шахматную фигуру. Она была сделана из слоновой кости и изображала белого всадника. Форма коня пока ещё не была закончена до конца, но уже сейчас некоторые линии указывали на силу и элегантность гордого животного. Наездник был изящным, а его лёгкие конские доспехи воспроизведены по примеру кавалерии Бессарина, всего лишь засечка здесь, намёк там.

Но лицо было уже закончено. Едва ли больше, чем ноготь моего мизинца, на нём вырисовывались черты Наталии. Я присмотрелся к фигурке. Как так получилось, что я придал её лицу такое решительное выражение, даже сам этого не заметив? Этот всадник найдёт свой путь, преодолеет стены и препятствия, пересечёт линии фронта и обороны, ничто не собьёт его с курса…

На мгновение я снова увидел, как она стоит в храме, только что крестившись во имя моего бога. Она посмотрела на меня, засмеялась и пригласила подойти. Я вспомнил, как отвернулся от неё. Как же небрежно поступаешь иногда с теми людьми, кто тебе важен. Может потому, что не хочешь этого признавать.

Я осторожно положил фигурку обратно в сумку. В скором времени мы отчалим. Я надеялся, что тогда у меня найдётся время, чтобы закончить её.

Я с трудом встал, так что захрустели сухожилия, подвесил меч к поясу и спустился с тюков, неподвижный и неуклюжий, словно старик, каким и должен был быть.

Зокора нашла меня, но я сомневался в том, что она подумает сообщить остальным о моей победе над некромантом. Она следовала за своей собственной путеводной звездой, и не всё, что она делала, имело для меня смысл.

Сколько бы много людей не толпилось в гавани, они освобождали мне место, отступали назад и бледнели, когда видели меня. Моему измождённому разуму потребовалось какое-то время, прежде чем я это заметил, а потом ещё, прежде чем понял причину.

Кровь, запачкавшая мой плащ, была не кровью некроманта. Газар вымыл её из тонкого льна. Это была кровь Наталии. Я так долго сидел на тюке, что она высохла.

Я не мог за это винить людей. Я бы сам обходил себя стороной.

— Они уже знают, — сообщил мне Варош, когда открыл дверь в наш дом.

Он осмотрел сначала мой наряд, потом лицо. — Мне очень жаль, друг, — промолвил он, кладя руку мне на плечо.

— Спасибо, — неловко ответил я. Я хотел поскорее снять эту одежду. — А где остальные?

— Они на кухне и только что переоделись, чтобы сходить в храм.

— Вас уведомила Зокора? — спросил я, закрыв за собой тяжёлую дверь и следуя за Варошем через вестибюль. Как и он, я обошёл то место, где высоко под потолком весела тяжёлая люстра.

— Нет, — удивлённо ответил Варош. — Эмира послала гонца, — он вопросительно посмотрел на меня. — Зокора ушла на рассвете, я не знаю, куда. Вы с ней встретились?

— Да. Она искала меня и нашла. Она пошла дальше в храм, чтобы отдать дань уважения Наталии.

Зокора могла сама о себе позаботиться, всё же я увидел облегчение в глазах Вароша.

Видимо, она, выходя из дома, не посчитала необходимым проинформировать его.

Или рассказать другим, что случилось.

Но гонец от Файлид? Откуда эмире знать, что случилось на берегу Газара? Но потом я отругал себя дураком. Обо всём, что происходило в Газалабаде, обязательно докладывали дочери Льва. В конце концов, это её собственные солдаты вытащили меня из-под безжизненного тела Наталии. Я смутно помнил, что они хотели взять меня под стражу. Не удивительно, ведь Искоренитель Душ всё ещё торчал из спины Наталии. Хотя я пытался вспомнить, что случилось потом, следующее, что всплывало в памяти — это как я с Наталией на руках вошёл в храм. Это тоже казалось мне каким-то нереальным, словно плохой сон.

Как только я пересёк вестибюль, я расстегнул пояс, на котором висел Искоренитель Душ и поспешил снять окровавленную одежду. Я бросил её там, где стоял. Пусть о ней позаботится Афала, наша экономка. Но это Варош наклонился и подобрал её.

— Я больше никогда не хочу её видеть, — заметил я. — Что до меня, то можешь её сжечь.

— Знаю, — ответил он, осторожно складывая окровавленную одежду. — Хавальд, — продолжил он. — Я бы хотел позже поговорить с вами.

Я бросил на него пронзительный взгляд, поскольку его голос прозвучал как-то странно, и я не смог понять, что это за тон. Только теперь я заметил, что на нём были одеты его самые лучшие одежды, к тому же он помылся и побрился.

Я лишь кивнул.

— Может, после храмовой службы? — спросил он.

Я снова кивнул и направился в сторону кухни, но он положил мне руку на плечо.

— Они подождут, пока вы помоетесь.

Я стоял и тупо смотрел на свои окровавленные руки. Как могло так случиться, что я не заметил, насколько сильно покрыт кровью?

Для такой тяжёлой раны, из Наталии вытекло не так много крови, Искоренитель Душ впитал в себя большую часть. Лишь малая часть попала на мою одежду, но просочилось достаточно, чтобы запачкать моё бельё и кожу. Слава богам, что в этом доме была ванная.

— Вам не нужно меня ждать, — объявил я.

— Скажите, Хавальд, как вы? — осторожно спросил Варош.

— Сами же видите, ни малейшей царапины, — сообщил я и пошёл в сторону ванной.

Она была не далеко. Всего лишь нужно было подняться по лестнице и открыть вторую дверь слева, между мой спальней и спальней Лиандры.

— Это не то, что я имел в виду, — крикнул он вслед, но я почти его не слышал.

Я уже некоторое время лежал в ванной, когда вошла Лиандра. На ней было одето белое платье и парик, в комплекте с вуалью и тонкой серебряной лентой, обхватывающей лоб. Она закрыла дверь, прислонилась к ней и внимательно посмотрела на меня своими фиолетовыми глазами.

Иногда они казались мне зеркалами её души, а иногда не подпускали меня к себе.