Рихард Швартц - Огненные острова

То, что можно было редко встретить в Газалабаде, однако здесь в изобилии — это кузницы мечей и доспехов.

Тяжёлые, богато украшенные доспехи, копья и щиты — вот на чём, казалось, было сосредоточенно всё искусство страны.

Я остановился у рыночной палатки, где молодой человек громко восхвалял достоинства отцовских товаров.

Якобы латные нагрудники достаточно хороши, чтобы выдержать прямой выстрел тяжёлого арбалета.

Я подошёл, чтобы взглянуть на один из этих нагрудников. В «Молоте» я впервые в жизни увидел печь из кованной стали, и этот латный нагрудник казался не менее тяжёлым. Трудно представить, что кто-то изо дня в день мог ездить в нём на лошади.

Но как я потом выяснил, эти доспехи предназначались вовсе не для этого. Всё это мастерство служило лишь для одной цели — обеспечить рыцарей Алдана доспехами для турниров. Что касается военного искусства, почти презрительно сообщил мне молодой человек, есть обычные доспехи для всадников, которые можно купить вон там. Здесь я, видимо, ошибся адресом.

Я быстро понял, насколько важны для алданцев их турниры. Ежегодный королевский турнир был самым важным событием в Алдаре после празднования летнего и зимнего солнцестояния. Статуи героев на фонтанах были не воинами, которые отдали свои жизни за королевство, а победителями этих соревнований. В каждой боевой дисциплине были витязи, которые принадлежали к так называемым барьерным домам, получая их поддержку.

К тому же на результат этих соревнований ставились значительные суммы денег. Копейная сшибка и бой на мечах были самыми важными. Победителя ждала сумма в сто золотых. Но были и другие состязания, с булавой и даже с цепом — что вызвало у меня улыбку. Это было единственное состязание, в котором учувствовали не дворяне, а крестьяне. Здесь тоже можно было выиграть статную сумму: двадцать золотых в качестве приза.

Но за него ты подвергался опасности пробить себе голову. Мне была знакома конно-копейная сшибка ещё с моей родины, к рыцарским состязаниям там тоже относились с почтением. На барьерном поле Иллиана тоже иногда случалось так, что кто-то не пережил военного состязания — неудачное падение, лопнувшие доспехи — такое случалось. Но здесь, в Алдане, буквально стремились к крови, поскольку список павших смертью храбрых в состязаниях, казался мне необычайно длинным.

Зато павший мог обрести вечную славу тем, что его имя было выгравировано на большой мемориальной доске. Эта доска была не меньше десяти шагов в длину и полторы длинны, равных росту человека, в высоту. Имена были тщательно выгравированы мелкими буквами в отполированном камне и даже обведены золотом.

Эта стена мёртвых находилась под украшенной цветами статуей доблестного рыцаря, который, пронзённый тяжёлым копьём, как раз падал на землю с искажённым от боли лицом.

Судя по всему, достойная смерть была для алданцев достаточной мотивацией. Я разглядывал имена и качал головой: я пережил военные походы, которые потребовали меньше смертей, чем эта ежегодная чушь.

«Хватить мешкать», — подумал я. Пусть алданцы делают, что хотят. Если они пробивают друг другу головы во имя какого-то странного понятия чести, это ничего общего не имеет со мной.

Когда я добрался до храмовой площади, я долго колебался, затем направился к храму Борона.

Варош был адептом этого бога, кроме того, я всё ещё не знал, как отношусь к Сольтару.

Когда я поднимался по лестнице в храм, я увидел вчерашнего послушника, стоящего с метлой в руке. Я подозвал его жестом, он осторожно подошёл ближе, наверное, боялся ещё одной нотации.

— Адепт Борона лежит серьёзно раненный на имперской военно-морской базе, — проинформировал я его. — Он срочно нуждается в исцелении и поддержке. Можете назвать мне священника, к которому я могу обратиться?

Он поднял на меня глаза, а потом перевёл взгляд на кого-то за моей спиной. Я обернулся, и там стоял брат Рекард.

— Я пойду сам, Лезор, — сообщил он послушнику и взмахом руки велел тому вернуться к уборке. Бесконечное занятие, поскольку пока он ещё подметал, верующие продолжали приносить на ступени новую грязь.

Теперь священник повернулся ко мне, указав на тяжёлую льняную сумку у себя на плече.

— Как видите, я уже собрал вещи.

Я залез под камзол, открыл свой теперь уже довольно лёгкий кошелёк, вынул из него золотой и со звоном бросил в ближайшую чашу для пожертвований.

— Это счастливое совпадение, — сказал я, слегка поклонившись. — Я надеялся встретить вас.

— Спасибо за пожертвование, — доброжелательно сказал священник. — Если вы хотели поговорить со мной, тогда для этого хорошо подойдёт дорога до базы, — улыбнулся он. — Идти легче, когда можно с кем-то поговорить. Но это было не совпадение, — продолжил он. — Я знал, что вы придёте.

— Хотелось бы мне, чтобы боги обращали на меня меньше внимания, — пробормотал я, и он засмеялся.

— Это не бог дал мне подсказку. Я увидел, как вы стоите на площади и смотрите то на дом Сольтара, то на наш, как вы пожимаете плечами и направляетесь к нам. Иногда человеку не нужны знаки богов, а только собственные глаза. — Он выгнул кустистую бровь. — Вы привыкли, что боги обращают на вас внимание?

— Лучше не спрашивайте! — прорычал я.

Мы возвращались к базе через рынок. Он подождал некоторое время, но поскольку я больше ничего не сказал, он заговорил сам.

— Вы хотели у меня что-то спросить?

— Да. — Я остановился и обернулся на храм. — На моей родине в храмах хранятся архивы священников, которые служили богу с момента освящения храма.

— У нас точно также.

— Сколько лет вашему храму? — спросил я, уклоняясь от тяжёлой, загруженной до самого верху упряжки волов, которая протискивалась через толпу на рынке. Кучер так громко ругался, что я не расслышал ответа священника. Когда грохот колёс, армированных железом, утих, я попросил его повторить ответ.

— Думаю, ему чуть больше девятисот лет. Но архивы намного старше. Раньше на этом же месте стоял другой храм. — Он улыбнулся. — Некоторые до сих пор называют его новым храмом.

Люди такие. В Келаре когда-то была мельница, которую называли новой мельницей, хотя она стояла уже триста лет.

— Хорошо. Я хочу подать запрос, чтобы для меня кое-что раскопали в архивах. Что мне для этого нужно делать?

— Спросите меня. Я сам долго и тщательно изучал архивы. Что именно вы хотите знать?

— Около семисот лет назад флот с колонистами покинул Старую империю и отправился заселять мою родину. Мой вопрос в том, основала ли Старая империя только эту одну колонию или были ещё другие.

— О, — сказал он. — Семьсот лет назад? Это и в правду было очень давно. Нужно будет ещё раз заново просмотреть архивы. Но да, я помню, что читал нечто подобное. Я тогда ещё подумал, узнаю ли когда-нибудь, что случилось с колониями, вот почему всё ещё об этом помню. — Он скромно улыбнулся. — В архивах очень много книг.