Рихард Швартц - Властелин кукол

— Это кольцо что-то со мной делает. Я не видел того, что видели другие, и я что-то почувствовал, когда прикоснулся к сердцу эмира. Ты бы видела эссэру Фалу, стоящую там, с каменным лицом. Её мышцы были так напряжены, что я думал, её челюсть сейчас треснет, когда да Халат начал резать, — я страдальчески поднял взгляд на Лиандру. — Как я мог рассказать ей, что почувствовал в тот момент?

— И что ты почувствовал, Хавальд? — тихо спросила она.

— Некромант забрал у эмира не только жизнь, но и душу. Как Ордун забрал у Хелис. Как почти случилось со мной!

Глаза Лиандры расширились.

— Но там стояла только фальшивая Марина, никто к нему не прикасался. А разве не говорят, что чтобы похитить душу, некромант должен сначала прикоснуться к человеку?

— Вот и я о чём, — серьёзно промолвил я, откидываясь на кровать. — Этот может убивать и забирать душу издалека. Невидимый, никем незамеченный. Когда я это понял, я постарался думать о другом, в противном случае опозорил бы себя прямо там в комнате. Тёмный Кронскрагер, — я тихо рассмеялся и покачал головой. — Это была единственная мысль, которой я позволил остаться. Легендарное пиво. О чём-то другом я не хотел думать, не хотел видеть, не хотел чувствовать этот привкус железа во рту и оставил место только одной этой мысли. Когда я прикоснулся к отпечатку некроманта, эта мысль была единственная, не давшая сойти мне с ума. Я хотел только пива, — я посмотрел на неё, она села рядом. — Бред, правда?

— Я подумала так, когда Серафина рассказала мне. Теперь же думаю иначе, — она наклонилась и поцеловала меня. Я ответил на поцелуй и удивлённо посмотрел на неё, когда она отстранилась. Она рассмеялась, наморщив нос. — Иногда можно чем-то пожертвовать.

Она встала и прошла к небольшому секретеру и взяла два листа плотно исписанного пергамента.

— Я только что закончила. Хочешь почитать?

Я кивнул, взял оба пергамента и вышел с ними на балкон. Тени были почти горизонтальными, вечер приближался.

Её почерк был тонким и чистым, легко читаемым. Не то, чтобы я был одарён в этом отношении. Я умел писать, и уже был этому рад. В письме было мало личного, кроме того, что мы действительно нашли путь в Аскир и планировали набрать там легион.

Лиандра была реалисткой, считая маловероятным, что до истечения года легион сможет прийти на подмогу Иллиану. А то, что я прочитал между строк, было кое-что другое: горькое признание того, что помощь придёт слишком поздно, и что есть лишь надежда, снова освободить страну. Надежда — было скорее неподходящим словом. Это было обещание. Она не упомянула магические порталы, в то числе и горную крепость, и оставалась осторожной при выборе слов.

Я посмотрел на неё поверх пергамента и вернул бумаги. Она вздохнула, одним движением зажгла небольшую свечу, стоявшую на столе под небольшой конструкцией, заканчивающейся медной чашей. В чаше лежало несколько кусочков сургуча. Хорошая идея, так сургуч не покроется копотью, когда она будет ставить печати, а так как с одной стороны чаши была ручка, то не обожжёт пальцы.

Она осторожно сложила листы бумаги, свернула против сгиба и обмотала тонкой белой полоской шёлка, которую связала сложным узлом. Я вместе с ней наблюдал, как сургуч начал плавиться, затем она взяла яблочное семя, которое лежало на бумаге.

— Нет, — сказал я. — Я тоже поставлю свою печать, если ты не возражаешь.

Она лишь кивнула, вылила сургуч на узел и прижала печать, а потом протянула свиток мне.

— У тебя есть чёрный шёлк? — тихо спросил я.

Она выдвинула ящик и потянувшись к шелковой ленте, замерла, когда почувствовала мои пальцы на своей шеи, где я осторожно вытащил цепочку, на которой она носила другое кольцо. Она ничего не сказала, когда я снял цепочку. Завязав чёрным шёлком свой собственный узел по диагонали к узлу Линдры, я аккуратно положил семя так, чтобы оно торчало из сургуча, вылил сургуч и впервые за долгое время поставил печать её кольцом с единорогом и розой.

Так же осторожно я снова одел цепочку ей на голову.

— Почему? — тихо спросила она.

Я подумал о девочке под яблоней.

— Потому что она всё ещё верит в сэра Родерика, — ответил я, вставая. — Остальные уже вернулись с рынка? — спросил я немного резко, надевая сапоги.

Левый немного жал, но это уйдёт.

— Да, — сказала она.

Я одел портупею и подвесил Искоренителя Душ, чья жажда постепенно снова просыпалась. Проклятому клинку видимо всегда было мало. Я попытался не обращать на него внимания.

— Когда они уйдут, у нас будет достаточно времени, чтобы сделать здесь всё необходимое, — заметил я.

— Разве у нас не достаточно собственных проблем?

Я снова почувствовал тёмную тень, лежащую вокруг сердце эмира и покачал головой.

— Это то, что мы не смогли понять вовремя, — тихо объяснил я. — Эти проблемы касаются и нас.

— Выспались? — спросил Янош, широко ухмыляясь. Он кивнул Лиандре, которая вошла на кухню вслед за мной. — Вы должны показать мне, где находится этот трактир, — весело продолжил он. — Думаю, я бы умер за приличное пиво!

— Думаю, там вам сделают это одолжение, — промолвила Серафина.

На кухне собрались все, включая Зокору и Вароша. Зокора, как обычно, уединилась в углу и оттуда наблюдала за происходящим. Варош стоял позади неё, рука на одном из её изящных плеч. Наталия молча стояла на коленях рядом с Зокорой.

— Люди действительно были там такими высокими, как утверждает Серафина? — спросил Янош.

— Я бы предпочла, чтобы вы все называли меня Хелис, — прервала она, благодарно кивая, когда Зиглинда поставила перед ней кубок охлаждённого вина. Остальные удивлённо посмотрела на неё.

— Охотно, но почему? — спросила Зиглинда, одевая на длинный железный вертел большой кусок жаркого, а затем смазывая его пряной пастой. — Я, например, рада, что знаю тебя такой.

— Потому что Серафина принадлежит другому времени, — ответила цейгмейстер старой империи, вставая, чтобы обнять Зиглинду. Зиглинда выглядела удивлённой.

— Мы с тобой ближе, чем сёстры, Линда, — нежно сказала Серафина. — Это никогда не изменится. Но будет более правильно называть меня Хелис.

— Это более подходящее имя, — заметил я, в то время как Зиглинда неловко улыбнулась, подвесив вертел над открытым очагом. — Разве я не говорил, что ты не должна обслуживать нас? — спросил я.

— Мне это нравится. А сегодня это в последний раз на долгое время, — она выпрямилась, вытерла пальцы о фартук и по очереди посмотрела на нас. — Пройдёт, наверняка, два месяца, прежде чем мы снова воссоединимся. Я полюбила всех вас, но никто не знает, увидимся ли мы когда-нибудь снова. Поэтому… прошу, будьте сегодня вечером моими гостями.

— Спасибо, с удовольствием! — промолвил я, а остальные кивнули.