Эльвира Смелик - И все-таки они существуют [СИ]

Может, взять с собой Филимона?

Нет! Филимон — лучший друг, но вряд ли он способен понять принца. Род Монаго многочислен и крепок, славится семейной солидарностью и сплоченностью. Филимону не надо обращаться за поддержкой к бессловесным камням, его даже тяготит неисчислимая родственная опека. И, в силу характера, он будет считать своим долгом избавление принца от мрачного настроения, от грустных мыслей, от непривычной серьезности во время путешествия по печальным местам, а никаких мрачности и грусти нет и в помине.

Лучше взять Рассимула. Он ненавязчив и немногословен. Его редкий дар привил ему нелюбовь к разговорам.

Рассимул ощущал угрозу не только со стороны людей, но и со стороны природы, он предсказывал удары стихии: ураганы, землетрясения, извержение вулканов. И люди понимали, как полезен его дар — лучше заранее приготовиться к бедствиям, спрятаться или покинуть опасное место — но никогда не встречали юношу с радостью и воодушевлением.

Никому не хотелось услышать о подстерегающих его несчастьях. Слов Рассимула ожидали с тревогой, а то и со страхом, и он, будучи еще мальчишкой, приучил себя пореже открывать рот, дабы лишний раз не увидеть испуга в устремленных на него глазах и не услышать в свой адрес печальное прозвище «Предвестник бед». Лишь в королевском замке, среди могущественных волшебников и мудрых советников, относились к Рассимулу иначе, по-настоящему ценили его способности, обращались, как с обычным мальчишкой, а принц считал его своим другом. Главный советник Врайник даже поручил Рассимулу сопровождать принца в его путешествиях через пространственные порталы, руководствуясь не только особенностями его дара, но и размером его кулаков, действовал которыми юноша очень умело.

Значит, лучше взять в спутники Рассимула!

Данагвар, готовый принять решение, вскинул голову, и его глазам предстала ликующая зелень долины, у горизонта сливающаяся с голубым небом, и внезапно в голову пришла мысль, от которой захотелось улыбнуться.

Нет, он не возьмет с собой ни управляющего огнем Филимона, ни серьезного и сильного Рассимула. Он возьмет с собой человека, быть может и не способного помочь ему в случае драки, но зато способного на нечто более значительное.

Король Саргон отправился в опасный путь со своей королевой, а он, принц Данагвар, совершит свое путешествие с той, которая для него сейчас всех роднее и ближе.

Творец таинственных историй вечер откупорил очередной пузырек чернил. Темнота заливала мир, стирала цвета, перекрашивала все, что встречала на пути, в черный, насыщенно-синий и угольно-серый. Даже стены замка, светлым пятном выделяющиеся во мраке, приобрели оттенок ультрамарина.

Следом за темнотой, выступала тишина. Она накрыла Мегаликор мягким толстым одеялом. Только непослушные цикады все еще упрямо звенели в траве, да время от времени перекликались в камышах лягушки.

Стража дремала на своих постах. Долгие годы покоя и благополучия притупили бдительность, заставили забыть о тревогах и страхах. Да и не каждый выход из замка предусмотрительно охранялся. Существовали двери тайные, накрепко запертые, о которых почти никто не знал. Почти, но не совсем. И тот, у кого имелись нужные ключи, не преминул ими воспользоваться.

Маленькая дверь отворилась бесшумно и незаметно, поэтому со стороны могло привидеться, что ночной гость вышел прямо из стены замка.

Таинственный странник медленно спустился с холма. Осматривался он редко — уж слишком был уверен в своей безопасности, и выглядел внушительно. Может, из-за просторного темного плаща силуэт идущего не имел четких очертаний во мраке и разрастался до неопределенности. А, может, и правда мог похвастаться путник и высоким ростом, и могучей фигурой. Вот только дорога его оказалась не долгой.

Когда следующий холм, заросший раскидистыми ивами, скрыл его от возможных наблюдателей, располагающихся на белых стенах, странник высвободил из складок плаща руку, вытянул ее вперед и разжал крепко сомкнутый до этого кулак.

На ладони заплясал маленький огонек, будто живой. Днем он остался бы незамеченным, зато во тьме виден был издалека. Секретный сигнал, сразу нашедший отклик.

Как только мрак обрисовал надвигающуюся фигуру, ночной гость сжал пальцы, равнодушно кроша огонек. Тот даже не рассыпался искрами, мигнул и потух, будто никогда и не существовал.

Два человека встретились под ракитами.

Разговаривали они недолго и так тихо, что за звоном цикад всего с нескольких шагов не расслышать было и слова. На прощанье оба согласно кивнули и разошлись. Один опять растворился в темноте, другой знакомым путем вернулся в замок.

На предложенной ей путешествие Влада согласилась без колебаний, а Томке затея Синицы показалась странноватой, породив ассоциации с прогулкой по кладбищу. Впрочем, она легко отыскала и положительные моменты — клево провести несколько дней с парнем в чудесном мире практически наедине!

Рушана была настроена более скептически.

— Как мы объясним в школе твое отсутствие? — вопрошала она Владу. — Сейчас — не каникулы. Домой ты уехать не могла. И ты не сможешь создать видимость своего присутствия на несколько дней вперед.

— Зато она может создать видимость своей заболеваемости! — подсказала решение Томка. — Чего-нибудь не очень серьезного, чтобы не упрятали в изолятор. Легкой простуды.

Обманывать и симулировать было ужасно стыдно, но другого выхода не оставалось, и Влада продемонстрировала интернатской врачихе покрасневшее горло и температуру тридцать семь и четыре.

От уроков ее освободили, но изолятором немного поугрожали. Однако дело закончилось благополучно, а укоры совести были задавлены масштабностью переживаемых Владой волнения, ожидания и радости.

— Как мы туда доберемся? — поинтересовалась Влада, пытаясь рассмотреть с балкона темнеющие в дальней дали горы.

— На речных конях, — ответил Синица.

Влада отлично знала зоологию.

— На бегемотах? — пораженно уточнила она, пытаясь представить ожидающее их путешествие, но недоуменный взгляд Синицы напомнил ей о несоответствии между двумя мирами. Скорее всего, в Мегаликоре не знали латыни.

— У нас «речная лошадь» — это гиппопотам. По-другому, бегемот. — Попыталась объяснить Влада. — Он такой большой, толстый, с огромной пастью. Целый день сидит в воде, одни глаза торчат на поверхности. — И она создала зрительный образ описанного ею существа.

Огромная жирная туша, внезапно очутившаяся посреди небольшой, тесно обставленной комнаты, удивленно мигнула крошечными глазками и неловко повернулась. Кресло пушинкой отлетело в сторону, опрокинуло маленький круглый столик, и Влада поторопилась рассеять слишком осязаемое видение.