Елена Шторм - Мой лучший враг [litres]

– И доставал окружающих? – невольно спрашиваю я.

– В том числе. – В этот раз останавливается он. Взгляд ненадолго отстает от меня, но возвращается вновь. Глубокий, завораживающий. – Знаешь, что меня встряхнуло? Тот первый тест, когда ты обошла меня. Девчонка из простой семьи, которую я едва замечал. – Он изгибает губы, похоже на гримасу и на теплую улыбку одновременно. – Ты словно врезала мне по яйцам, дорогая.

И у меня нет слов.

– Иден?

– Мне нравится, когда ты зовешь меня по имени.

– Мне сложно звать тебя иначе после того, как я познакомилась с другими Реймами.

Усмешка.

– Ты стала чем-то, чего мне не хватало, – говорит он. – Показала, что я могу вести себя как угодно, но если я действительно плох, то получу в ответ. Когда ты выставляла меня дурнем в учебе, кричала на меня, швыряла в меня всякую гадость – мне это по-своему нравилось. Поддерживало.

Он сумасшедший.

– Дело не в тестах. – И этот сумасшедший движется ко мне. Рука скользит по моему предплечью, словно задумав убрать оттуда россыпь мурашек, но на деле лишь вызывая волну новых. – Ты всегда была особенной. Но это ведь противоестественно: искать отношений с тем, кто тебя ненавидит.

Меня что-то толкает в грудь. Слова валятся на голову, как талый снег. Мне не хватает воздуха.

Кажется, губы дрожат.

– Ты не можешь. Я не могу тебе нравиться.

– Я ведь нравлюсь тебе. Ты ненавидишь меня, но, когда забываешь об этом, смотришь на меня так, будто тебя что-то во мне привлекает. – Взгляд Идена словно пронизывает меня насквозь. – Я пошел к тебе, думая, что ты поможешь мне, я помогу тебе, все будет просто. Но я не могу представлять, как тебя трогает Тео. Не могу знать, что ты была рядом, прижималась ко мне, могла стать моей, – и оставить тебя в покое.

Кошмарно изящные пальцы бегут выше – по голому плечу, по ключице, касаются моего лица. Я чувствую их на щеке, но никак не сопротивляюсь. Потому что у меня пустота в голове, ураган в груди и абсолютно сухо во рту.

Рука проскальзывает мне в волосы.

– Ты не замена Глории. С ней мне было удобно, а ты что-то вроде моей болезни, Келли.

Я смыкаю дрожащие пальцы на его ладони. Может, пытаюсь остановить. Может, хотя бы найти немного силы. Он не может такого говорить – я не хочу , чтобы он говорил мне подобные вещи. Они что-то во мне убивают. Выворачивают наизнанку. Обнажают и делают меня беззащитной.

Для его прикосновений. Для тех чувств, которые рушат мою привычную жизнь.

Наша вражда – на нее ведь всегда можно было положиться, опереться в трудный час. Она сделала меня сильнее. Лучше. Он сделал.

– Я начинаю думать, что едва тебя знаю, – шепчу я.

И это все, на что мне хватает голоса, откровенности в словах. А затем я трогаю его лицо – сама, как в бреду.

Подаюсь вперед.

И мы впиваемся друг другу в губы. Быстро, страстно и так яростно, что у меня вспыхивают круги перед закрытыми глазами. Я тону в незнакомом огне, когда рука обхватывает мой затылок. Его дыхание врывается мне в рот – горячее и немного сладкое, будто янтарное вино еще осталось на самоуверенных губах, которые в этот раз совсем не сдержанны. Они словно пытаются забрать меня всю, и я борюсь с ними.

Прихватываю их снова, напрочь забыв о том, что не должна.

Забыв, что толком не умею целоваться.

Мне хочется отомстить ему еще разок: за то, что он находил больше удовольствия в нашей битве, чем я. За то, что он прав: несмотря на все запреты, мне безумно нравится то, что происходит сейчас.

Потребность, которая меня захватывает, почти пугает. Я не знаю, что хочу с ним сделать.

Оставить метки ногтей на его шее. Вжаться в его тело, потому что воспоминания о подтянутом торсе маячат перед глазами. Разорвать его рубашку, почувствовать тугие мышцы под подушечками пальцев. Я вдруг безумно пьяна от этого чувства: от того, что его руки, плечи, все тело отзываются на малейшее прикосновение.

Его эмоции – у меня на ладони. А они действительно всегда меня привлекали.

Так не должно быть – я повторяю себе это, раз за разом.

– Мы могли бы попробовать, – продолжаю шептать вопреки разумным мыслям. – Мы могли бы. Если вдруг у нас получится, несмотря на желание твоего отца, – значит, мы герои.

Чувствую горячий выдох на своих губах. Очень резкие и несдержанные движения рук. Избранник прижимает меня к дереву – понятия не имею, как мы до такого дошли.

Вижу его лицо – сейчас, в ночи, безумно близко. Полуопущенные ресницы, темные волосы на лбу.

Он поднимает глаза, и я падаю в светлые бездны.

– И ты не пойдешь больше к Тео?

Я почти не думала об Але весь вечер. Только когда мы говорили о его отце – и эти мысли сложно назвать романтичными.

– Не пойду.

Продолжаю смотреть на «избранника». Врага. Парня перед собой. Дыхание сбито, сердце колотится в груди. Снова веду рукой по его щеке, и в этот раз его губы первыми накрывают мои.

Я хочу попробовать.

Я целуюсь с Иденом Реймом, это абсолютно невозможно, убийственно, нереально – но мне плевать.

Наутро я просыпаюсь со слегка гудящей головой. В общежитии. Помню, как мы с Иденом добирались сюда вчера ночью – долго и пешком. В какой-то момент я оказалась в его пиджаке, потому что стало холодать, а дрожь никак не желала оставить меня в покое.

Чувства отплясывают в груди. Как будто я протрезвела наутро и вспоминаю, что вчера натворила много-много глупостей.

Ох.

Быстро собираюсь, выскакиваю в гостиную, надеясь, что еще не проспала занятия. И слышу шум воды в ванной – точнее, как та стихает. Дверь распахивается несколько секунд спустя, и в коридор выходит Рейм – с мокрыми волосами, какой-то особенно довольный и в расстегнутой рубашке.

– Ах. Значит, ты и правда проснулась. Быстрый вопрос: ты все-таки девственница или нет, дорогая? – Он тянется к пуговице на рукаве и смотрит на меня так, будто это самая естественная вещь, с которой мог начаться сегодняшний день.

Вот вообще.

– Я даже боюсь уточнять, как связаны твой вид и этот вопрос. Хотя нет, ты там макушкой не приложился о край ванны?

– Просто проверяю, не осталось ли у тебя в голове зелья, – скалится он. – Доброе утро, избранница.

Кажется, я тихонько выдыхаю. Смотрю на него долго и так, будто вижу в первый раз. Или еще пытаюсь убедиться, что все, произошедшее вчера, не было слишком ярким бредовым сном. Кажется, нет. Высокий черноволосый аристократ идет ко мне, взгляд у него пристальный и какой-то горячий. А мой невольно скользит по его рельефной груди.

– Слушай, если наши отношения слегка изменились, это не значит, что тебе стоит разгуливать полуголым по гостиной, – говорю я тем не менее. Для профилактики. – И вернул бы ты это «дорогая» в тот бульварный роман, откуда взял.