Вика Осадченко - Карэле Карэле и другие волшебные существа

— Сделаю-сделаю, — пообещал брауни. — Очень уж вы добрый, хозяин, вот что я вам скажу!

Брас, оттолкнувшись от ветки, прыгнул на окно второго этажа. Царапнул когтями по подоконнику и исчез в доме.

На скамейке материализовался Ланс.

— Я не на шутку переволновался, — признался он. — Хорошо, что ты не растерялся.

— Слушай, — Карэле повернул к нему голову, — а может, по такому поводу останешься хотя бы до вечера? Я же тебя знаю, ты у меня ещё полтора года не появишься.

Ланс нахмурился, потом махнул рукой.

— Ладно, что с тобой поделаешь. Всё равно от меня сегодня толку мало, можно и отдохнуть.

— Давно бы так! — кондитер широко улыбнулся. — Засядем у меня в мансарде и будем разговаривать.

— Уверен, что ты надеешься между делом выведать у меня пару-тройку потусторонних секретов, — подмигнул Ланс.

— Уверен, что ты ничего не расскажешь… напрямую. Но обязательно намекнёшь, — парировал Карэле. — Мне больше шестидесяти, Ланс, и знаешь что? Я только-только начинаю понимать, как работает этот мир. Оказывается, он не так уж плохо и бестолково устроен, как казалось мне в молодости. И если твои потусторонние секреты позволят ещё в чём-нибудь разобраться, будь спокоен, я их узнаю. Даже не пытайся сделать вид, что ты мне в этом не поможешь. А пока что скажи: как ты думаешь, существует ли хоть какой-нибудь способ напоить тебя кофе?

— Давай проверим, — Ланс легко поднялся на ноги и сурово посмотрел на Карэле, полулежащего на скамейке, с высоты своего роста. — Но чтобы никаких лимонов и соли!

Карэле и Алли завтракали в гостиничном номере, обставленном довольно изящно, если не считать избытка «морских» сувениров. Безделушки загромождали каминную полку, этажерку и подоконник. Даже на стенах, оклеенных розовыми обоями, висели картинки из раковин и камушков. В углу дивана красовалась подушка с вышитым парусником.

У Карэле было сильное подозрение, что большая часть этого добра осталась от прежних постояльцев, поддавшихся на уговоры курортных торговцев, но вовремя пришедших в себя и бросивших ненужные покупки в номере. Всё лучше, чем тащить ракушечный хлам через полстраны домой.

Ветер отдувал занавеску от раскрытого окна, и за ней виднелось море, слепившее глаза мелкой серебряной рябью.

— Какие у тебя планы на сегодня? — спросила Алли, наливая себе вторую чашечку кофе. — Передай сахар, пожалуйста.

Карэле придвинул к ней маленькую сахарницу. На ней, как и на всём сервизе, был предсказуемо нарисован кораблик.

— Ко мне обещал заглянуть Джайс Сангри. На этот раз он вернулся с Хамайи раньше, чем ожидалось. Я предупредил его, что в кондитерской идёт ремонт, так что груз пока полежит на складе в порту. Но у Джайса есть ко мне небольшое дельце, так что он заедет сюда.

— Главное, чтобы на этот раз в грузе не было сюрпризов, — улыбнулась Алли.

— Ты всё не можешь забыть того зомби? — укоризненно покачал головой Карэле, но не смог удержать серьёзное выражение лица и рассмеялся. — Думаю, теперь капитан лично проверяет каждый мешок. Так что ничего, кроме какао-бобов и сахара, мы не получим.

— Оно и к лучшему, — отозвалась жена, намазывая для него бутерброд. — А я отправлюсь в гости.

— Значит, вернёшься к вечеру?

— Боюсь, что к ночи. Угадай, кто сегодня выступает в концертном зале? Альбин Малледи собственной персоной!

— Кто это? Очередная оперная знаменитость?

Алли расхохоталась.

— Да нет же! Это, так сказать, конкурент нашего Венсана. Тот самый, из-за которого произошла история с ключом.

— Забыл его имя, — признался Карэле. — Значит, петь он не будет?

— Нет, он прочтёт лекцию по астрологии. Мы с Танитой хотим пойти. Так что вернусь я поздно. Кстати, Сейли тебе вечером не нужна?

— Вроде бы нет.

— Тогда я отпущу её навестить родных. Я имею в виду — родных со стороны отца.

— Понял, — кивнул Карэле. — Конечно, пусть идёт. Кстати, ты уже нашла, к кому её можно пристроить на службу?

— Займусь этим сегодня, когда буду ходить по гостям, — пообещала Алли. — Совмещу приятное с полезным.

Капитан Сангри совершенно не вписывался в обстановку гостиничного номера. Может быть, потому, что при первом взгляде на него сразу становилось понятно: этот человек кое-что знает о настоящем море, не имеющем никакого отношения к ракушечным сувенирам. Высокого смуглого капитана легко было представить на палубе, через которую перекатываются волны. Но сейчас он расслабленно полулежал на диване, откинувшись на спинку и вытянув ноги чуть ли не до середины комнаты. В этом был какой-то диссонанс.

— Устал, — признался капитан Сангри, подавляя зевок. — Сложный был рейс. Да и вообще — «Катарина» в доке на ремонте, команда в кабаках, пора и мне отдохнуть. Остаться тут, что ли? Сниму комнату и буду отсыпаться.

Он подтянул к себе подушку и некоторое время с недоумением разглядывал вышитый парусник, пытаясь определить, к какому виду судов тот относится и как вообще ухитряется держаться на воде. Не преуспел, раздражённо фыркнул и подсунул плод фантазии неизвестной рукодельницы под спину, чтобы удобнее было лежать.

— Это самая тихая гостиница во всём Линери, — кивнул Карэле, сидящий в кресле. — Никаких гуляний, оркестров и цирковых представлений, как на других улицах. Так что если ты намерен впасть в спячку на три недели, она тебе подойдёт.

Капитан душераздирающе зевнул и сел прямо.

— Сначала дела, — твёрдо сказал он. — Во-первых, тебе привет от баронета Раумара Вейсс-Лихмена.

— Кто это? — поднял бровь Карэле. — Кажется, у меня нет столь высоких знакомств.

— Есть, есть, — заверил его капитан, подтягивая к себе дорожную сумку, лежащую возле дивана, и роясь внутри. — Вот, держи.

Кондитер с недоумением принял тяжёлый кожаный мешок. Развязал его и, тихонько охнув, достал из мешка большую банку тёмно-зелёного стекла. Горловина банки была плотно закрыта несколькими слоями пергамента. Карэле нетерпеливо размотал бечёвку, удерживающую пергамент, вытащил обнаружившуюся под ним широкую пробку, и по гостиничному номеру поплыл дразнящий, тёплый и сладкий запах. Он казался громким, как музыка, и ярким, как солнечный свет. В одно мгновение аромат заполнил комнату целиком. Карэле поспешно вернул пробку на место.

— Корица! — воскликнул он, блаженно прижимая банку к груди. — То есть, я хочу сказать, гина…

— Баронет просил передать, что это подарок. Твоя дверца в кондитерской ему теперь без надобности.

— Ты хочешь сказать, что тот долговязый поэт, уехавший в Ифри — это он и есть? Баронет — как ты сказал?

— Раумар Вейсс-Лихмен. Насчёт того, поэт он или нет, я ничего не знаю, мне твой приятель представился как губернатор Намби — это новая камбрийская колония.