Ромили Бернард - Гипотеза о монстрах [litres]

– А разве тебе не надо остаться? – спросила Каролина, пробираясь вслед за отцом к «Флабберу». – Насчёт амбицеи ведь у тебя надо спрашивать, а не у Бёрра.

Дядя потёр ладонью подбородок, обдумывая. Под глазами чернели тени.

В глазах тоже.

Он посмотрел на Кик.

– Бёрр тебе что-то сказал?

Тут за их спинами раздались крики Каллаган.

– Вы не понимаете! – кричала она, пока офицер Патель вела её к полицейской машине – ну или, если быть точным, пыталась вести. Та упиралась в землю каблуками и отчаянно сопротивлялась. – Школьный психолог – это всё, на что я могла рассчитывать после увольнения! Психолог! А вы бы что на моём месте делали?

– Уж точно не это! – отрезала Патель и подтолкнула её вперёд. Но Каллаган дёрнулась назад.

– Никакие голоса я не подстраивала! – завопила она.

Народ заволновался. За исключением дяди Фрипорта. Втроём с девчонками они уже подходили к калитке – из прутьев тонких и острых, – как он остановился и повернулся к племяннице.

– Ну так что с Бёрром, а, Кик?

– Кое-что сказал, – выдавила она. – Признался, что это он подстроил голоса. Насчёт звоночков он наврал – Каллаган их не покупала. Это он приспособил дверные сенсоры, чтобы учинить проблему, которую мог бы сам решить. Ради выборов.

Обычно знание приносит радость.

Но сейчас Кик показалось, что наоборот.

– Да говорю же, эти голоса устроил кто-то другой! – вопила Каллаган, ещё глубже впиваясь каблуками в землю, так что офицеру Патель даже понадобилась помощь шерифа. Вдвоём они подхватили Каллаган под руки, но та продолжала биться и кричать. – Вы не понимаете! Я же хотела, как лучше!

– Так, хватит! – рявкнул шериф.

– Я серьёзно! Было бы так хорошо. Вы только подумайте, какие перспективы! Как бы мы по-новому жили, как по-другому всё воспринимали…

Да, в такой форме звучало очень даже достойно. Настолько достойно, что Кик начала сомневаться. Настолько достойно, что было в этом что-то родное для самой Кик. Ей всегда казалось, что открывать новое необходимо. Возможно, подумала она, так же казалось и доктору Каллаган. Возможно, начиналось всё совсем не так, как закончилось.

А потом она подумала, что, может, даже знает почему. Болота – это просто болота до тех пор, пока кому-то не понадобится, чтобы за ними стояло что-то ещё. Так и наука – это просто наука, пока кому-то не придёт в голову вложить в неё ещё какой-то смысл. Доктор Каллаган хотела от науки большего – до того хотела, что готова была пожертвовать интересами остальных, чтобы этого большего добиться.

– Так что, неужели ему сойдёт это с рук? – тихо спросила Каролина. – Никто даже сомнений не выскажет?

Мэр тем временем давал интервью репортёрам, шутил и улыбался, а репортёры шутили и улыбались в ответ. Никто и не думал высказывать сомнений.

Ни дать ни взять – национальный герой.

– Пойдёмте, – повторил дядя Фрипорт и вывел девочек вон со двора.

Вокруг уже темнело. Наступал вечер, и в воздухе пахло сыростью.

– Если он Кик в чём-то и признался, это ещё не основание для ареста. Порой правосудие наступает не сразу.

– Я думала, правосудие надо вершить как можно скорей, – пробурчала Каролина.

– Не со всеми это проходит, – возразил дядя, и в голосе его мелькнуло что-то новое, чего Кик сразу не поняла – какая-то грустная покорность, что ли.

«Так он знал, что этим кончится», – осознала она вдруг. Но вот откуда? Это было по-прежнему неясно.

– Я так горжусь вами, девочки, – добавил дядя, и на губах у него заиграла лёгкая улыбка. Он открыл заднюю дверцу «Флаббера» и жестом пригласил Кик с Каролиной внутрь. – Вы такое расследование устроили, прямо как детективы в кино. Всё разведали, что взрослые упустили.

Кик улыбнулась в ответ, но скорее из вежливости. Детективом из кино она себя совсем не чувствовала. Обычно в конце фильма люди счастливы, а проблемы решены – и хотя на первый взгляд кажется, будто в Скукотауне люди тоже счастливы, а проблемы решены, на деле за разгадкой тайны последовало куда больше вопросов, чем ответов.

Например: почему доктор Каллаган пошла на такое? Почему мэр Бёрр пошёл на такое? Почему им оказалось плевать на всё население родного города?

Почему?

Кик забралась на заднее сиденье, и Каролина последовала за ней. Бабушка Миссури оказалась права. «Почему» действительно самый важный вопрос, и им действительно никто не задаётся. Да и ответов на него, кстати, ни у кого нет.

Дядя Фрипорт забрался на (немного покалеченное) водительское сиденье и обернулся к девочкам.

– Жаль, что вы не рассказали мне раньше о своём расследовании.

– Да, – согласилась Кик, – нам тоже. Простите.

– Да что уж тут. Возможно, вместо того, чтобы держать вас подальше от этого всего, надо было объяснить вам, почему я так стараюсь вас не впутывать. Это была моя ошибка. Я вас недооценил.

Кик оживилась.

– То есть мы не наказаны?

Дядя Фрипорт рассмеялся.

– Ну уж нет. Наказаны ещё как.

Кик насупилась – хотя, строго говоря, возразить ей было нечего.

– Если честно, дядя Фрипорт, к тому моменту, как я оказалась замешана, просто так было уже не выпутаться – разве что испортить всё ещё больше.

Дядя кивнул и повернул ключ зажигания, пытаясь пробудить «Флаббера» к жизни.

– Знаешь, ото лжи никогда не поздно отречься, как бы далеко ты в ней ни зашла – хватило бы только смелости. Сказать, почему я на самом деле ушёл из «Ларимора»?

Кик с Каролиной обменялись взглядами и кивнули.

– Скажите, – попросила Кик.

– Потому что никогда не поздно стать тем, кем хочешь. Будем надеяться, что впереди у вас жизнь, которой можно будет гордиться – но что, если не сразу? Вот пусть каждой из вас хватит смелости её изменить.

Каролина кивнула, и, немного подумав, Кик тоже кивнула. По части изменений в жизни у неё пока не очень получалось, но, может, позже наладится.

«Флаббер» тем временем ожил и взревел, и дядя Фрипорт похлопал ладонью переднюю панель.

– А чтобы показать вам пример, я прямо сейчас кое-что изменю. Раньше было что? В мою лабораторию дети – ни ногой. Больше этого не будет! Хватит скрывать от вас свои разработки. Вы должны знать, как их правильно применить. И никаких больше уходов и сожжённых мостов! Я отказался действовать сам – и вот что получилось. Отныне я буду бороться за своё. Хватит молчать.

Кик внимательно посмотрела на дядю, и хотя он выглядел примерно так же, как и всегда – разве что очень уставший и измученный, – в нём появилось кое-что новое. Теперь Кик видела в нём настоящего учёного. Учёного, который бросил всё, чего добивался, и который был намерен добиться большего.

«Интересно, а кого люди видят во мне?» – подумалось Кик. Хотя, может быть, гораздо важнее было то, кого Кик видит сама в себе. И тут она поняла: вместо того чтобы стараться привлечь к себе тех, кто никогда не полюбит её как есть, надо искать тех, кто полюбит её именно такую.