Наталия Некрасова - Ничейный час

Лицо бога пошло рябью, как вода под ветром, но на кратчайший миг оно застыло в раздраженной маске.

— Вы пришли со своей Правдой, чтобы сделать этот мир лучше, как ты говоришь. В вашей Правде нет ни моей части, ни их, — Айрим понял, что Неспящий имел в виду своих братьев. — Она чужая этому миру. А те, кого вы называете тварями, всегда жили здесь. Вы лишь орудие моих сестер и братьев, которые просто хотели отнять у меня то, что мое по праву. Твари не стали бы убивать вас, если бы вы не пришли сюда. Разве ты не вырвешь из тела щепку? Вы — та самая щепка. Заноза. Вы одним своим существованием переделали этот мир. Перекосили.

— Ты хочешь уничтожить нас? — Айрим впервые испугался, хотя быстро взял себя в руки. если бы мог — давно уничтожил бы.

— Да почему вы все такие идиоты? — расхохотался Неспящий. — Нет же! Я хочу исправить перекос! И все!

— Чтобы вернуть власть тварей?

— Зачем? Мир уже изменился, им не выжить и так, в конце концов. — В его голосе звучала спокойная задумчивая печаль. — Но в мире не будет справедливости, пока не изменятся люди.

Айрим молчал. Это были его мысли. Вот теперь ему действительно стало страшно. Бог ЗНАЛ.

— Ты хочешь знать, как?

Айрим молчал.

— Хочешь. Ты ради этого и пришел.

Он приблизился к Айриму, и тот ощутил странное оцепенение. Тело не повиновалось ему. Паника.

— Не бойся. Я не намерен тебя убивать. Я скажу тебе, как надо… ты никогда не сможешь переделать людей, если не оторвать их от всего, к чему они привыкли. Воспитывать с самого начала иначе. Нового человека. Которому будет мерзостна неправда этого мира. Взрослых трудно переделать, даже если они и будут преданными. Нужны дети. Дети, которых будут воспитывать без влияния их тупых родителей, привыкших бояться, вцепившихся мертвой хваткой в старые традиции, старые ценности, неспособных переступить через старые устои. Дети, которые не будут знать ничего этого, которые отвернутся и перешагнут… Ни о чем не жалея. И мир будет меняться. Они смогут пить его воду, есть его пищу, дышать его воздухом — а те, прежние, не смогут. И не надо. Ради высшей справедливости и исправления всего надо отсечь корни. Отсечь! Безжалостно. — Айрим ощутил на своем лице текучий взгляд бога. — И я готов стать твоим союзником.

"Он не пытается у меня ничего требовать?" — Айрим растерялся. Он прекрасно помнил старинные предания.

— А что взамен?

— Я хочу лишь вернуть свое. Я хочу землю. А живущих на земле возьмешь ты. И когда я получу землю, я заставлю ее течь млеком и медом для нового человека.

— Но ведь ты и так владыка мира сего?

Лицо бога снова на кратчайший миг застыло, и такой ненависти Айрим в жизни не видел.

— Они отдали мир людям. Камень кричит под королями Дня, и земля служит ему. Короли Ночи объезжают Холмы, и земля повинуется им. Это месть моих братьев и сестер. Я владею миром, но я в нем не волен. Я не могу покинуть Холмы, ибо в землях Дня у меня нет уговора с королями. Даже в Холмах моя власть ограничена, ибо короли не повинуются мне, хотя и пошли на… уступки. Но у меня много времени, — почти прошипел он. Он снова посмотрел в глаза Айриму. — Ты не единственный. Многие приходили и многие вступали в союз со мной. Даже владетели земель.

"Тевара, — вспомнил Айрим. — От меня ты такого не дождешься".

— Но мне нужны короли… Сделай как я сказал. Найди детей, воспитай их. Воспитай короля. Для нового мира. И земля потечет млеком и медом, и свершится древнее обещание, и люди не будут болет и умирать, и мир исправится… Что ты дашь земле, тем она и воздаст тебе…

Айрим стиснул зубы. Он воспитал Детей. Но короля он не воспитал. Он даже не сумел его убить.

Он кормил землю, и она воздавала всем, что только можно было вообразить. И Дети ели ее пищу и пили ее воду, которая не годилась людям вчерашнего дня. Что за дело, им все равно не жить в новом, сраведливом мире, они заранее испорчены.

Он вырастил и воспитал Детей. Дети становились Юными. Но еще ни разу Юные не родили детей. Детей рождали лишь люди прошлого дня. И в этом был обман Жадного!

И двое Юных, самых старших, самых любимых, сделались ойха. Это было самое большое горе Айрима. Ярость охватила его.

— Думаешь, я пойду умолять? — выкрикнул Айрим. — сам справлюсь! Сам! Я ничем тебе обязан не буду! Да! — Он сткунул себя кулаком по колену.

"Если король жив, он придет. И я его встречу. И… Да. Он сделает так, как будет нужно мне."

Айрим в это верил. Он не воспитал короля. Но он сумеет его убедить.

… - Тебе ведь может просто не хватить на все времени, Айрим. Ты ведь хочешь увидеть мир будущего дня? Грядущего века?

— Я не стремлюсь к бессмертию.

Смех.

— Ты очень честен, Айрим. И ты смел. Так будь честен до конца. Если ты погибнешь, не успев сделать ничего, то к чему все это? Просто возвращайся назад и живи как жил. Но если ты перестанешь бояться меня, бояться обмана, то позови меня. Я дам тебе долгую жизнь. Не бессмертие. Ты умрешь, когда пожелаешь, когда свершишь свое дело. Я помогу твоим Детям стать новыми людьми. Я знаю. Я умею. Но я не буду понуждать тебя. Тебе будет достаточно сказать — согласен.

С того момента он слышал шепот бога всегда. Но двадцать лет назад голос бога перестал слышаться под землей. И он так и не появился в землях Дня.

Айрим усмехнулся. Он уже знал. Великий бог, Жадный, Черный всадник, Могильный плясун проиграл — и кому? Смертному, королю Ночи! Он был заперт в Холмах, как жалкий преступник! И у него просить помощи ему, Айриму? Нет. Человек справился с ним, а Айрим справится с человеком.

Удручало лишь то, что без принуждения не получалось. В этом Могильный плясун оказался прав.

ПУСТЫНЯ. ШЕРГ МАЛЛЕНА

— Отец, почему я не могу ехать с ним?

Райта не мог усидеть на месте. Он то вскакивал, то садился, то принимался вдруг бегать вокруг комнаты, то останавливался и бил кулаками по стене.

— Почему я не могу ехать? Разве я плохой воин? Или трус? Или слово держать не умею?

Маллен молча смотрел на Райту, ожидая, пока тот успокоится. Можно было бы рявкнуть на него, как всегда, и этот рыжий бесенок мигом послушается. Но не хотелось кричать на него.

Райта стоял теперь, уперевшись лбом в стену. Он выдохся. Он устал. Ему хотелось плакать.

— Сядь, сын, — негромко проговорил Маллен. — Сядь. Мне давно надо было с тобой поговорить по душам. Ты уже взрослый.

Райта вздрогнул, медленно повернул голову и удивленно посмотрел на отца.

— Сядь передо мной, сын, — повторил Маллен, особо подчеркнув последнее слово.

Райта осторожно приблизился, недоверчиво глядя на отца.

— Садись, я сказал. — Райта сел. — Я знаю, ты уже пил вино, и не раз, хотя я запретил тебе.

Райта поджал губы и уставился в пол.

— Я взрослый, — наконец, выдавил он.

— Телом, но не головой, — ответил Маллен. — Пей. Я разрешаю.