Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии. Звездные раны

Начальник партии отвернулся от луча, и его молчание вдруг озадачило старшего инженера — неужели была еще одна посылочка?..

— Нет, спирта не было, — сказал он наконец. — Но было что-то покрепче… Если откровенно.

— А что, бывает и крепче? — все еще в язвительном тоне спросил Зимогор. — Наркота, что ли?

— Да какая наркота?.. История дурацкая.

— Пляски? Танцы? Хороводы? — точно спросил Олег, вспомнив откровения мусорщика.

Ячменный пересилил себя, обреченно вздохнул:

— Вот именно, пляски… Ходят цепочкой по горам и песни поют, фольклор какой-то… У нас кругом аншлаги стоят, запретная зона, а им обязательно нужно пройти маршрутом через наш участок. Будто один раз в сорок лет они проходят по нему и исполняют гимн. Вообще-то они каждый год водят хороводы на это свое Радение. А нынче у них какой-то особенный, надо им через буровую… Большинство вроде русские, но то ли ламаисты, то ли кержаки, то ли буддисты, или вообще сектанты — хрен поймешь их веру! Начальник охраны запретил, велел идти в обход по долине. Тогда к нам пришел… человек. В общем мальчишка еще, пацан лет двенадцати, — начальник партии приоткрыл дверь, указал на нетронутый альпийский луг. — Встал вон там и говорит часовому, дескать, позови господина Ячменного.

— Так и сказал? Назвал фамилию?

— Назвал…

— Вы что, знакомы с ним?

— Откуда? Я его впервые видел! Но фамилию знает!.. И ладно бы только фамилию — все про меня знает…

— Мальчишка-то — алтаец?

— Какой алтаец?.. На вид — типичный европеец…

— Ладно, давай уж по порядку! — Зимогор достал сигареты и вышел на железные ступени. Начальник партии притворил за собой дверь и махнул часовому. Тот нехотя отошел от вагончика и встал под дождем.

— Я вышел к этому пацану, — в полголоса заговорил Ячменный. — Любопытно стало, как это охрана пропустила… Он мне снова: дескать, разреши пройти через участок, дай команду охране, чтобы пропустили людей. И показывает направление — прямо через буровую! Мол, если они сегодня ровно в полдень не пройдут по этому месту и не споют, какая-то фаза продлится еще дольше.

— Какая фаза?

— Я не запомнил… — поморщился начальник партии. — Не русским словом называется… В общем, и так на земле вон что творится, а еще обрушатся бедствия — землетрясения, тайфуны, наводнения, авиакатастрофы, ну и прочие страсти. Фаза! Так вот, она продлится на неопределенный срок, если они не усмирят ее… У меня была мысль пропустить, но начальник караула… в общем, это называется принципиальностью. Уперся как бык, обещал доложить по команде. Молодой еще литеха, жизни не знает… Ну я и отказал пацану. Он тут и заговорил на каком-то нерусском языке, с каким-то мужиком из хоровода… Этот литеха услышал иностранную речь — чуть караул в ружье не поднял. Едва уговорил не начинать конфликта с местным населением. А мальчишка этот… подошел ко мне, постучал по лбу пальцем… вот так и говорит, мол, теперь пеняйте на себя. Сами накликали на себя несчастье. От Божьего гнева сетями не прикроетесь. Ждите теперь беды во всем, за что бы ни взялись. А лично у меня будут большие неприятности и на службе, и дома. Уйдет жена, повесится любимая собака…

— И что? — поторопил Зимогор. — Ушла жена?

Начальник партии хотел плюнуть сквозь стиснутые зубы, но клейкая слюна повисла на подбородке.

— Ушла, — утерся. — И все вещи вывезла из квартиры! Сесть не на что!.. И собака погибла. Хотел ведь с собой сюда увезти — не дала… Она, стерва, привязала ее на короткую, а крыльцо высокое. Фокс мой протиснулся между балясин, сорвался вниз и повесился на ошейнике… Я еще об этом не знал. Сначала авария на скважине случилась, сразу на следующее утро. Вечером я обнаружил подмену керна. И только ночью спирт появился… Потом сопоставил даты — все в один день сбылось!

— Ты что, тоже иностранный знаешь?

— Я-то так, один немецкий со словарем… Литеха много языков знает. Перцев, — начальник партии махнул в сторону караульного вагончика.

— Откуда советский лейтенант может знать много языков?

— Да хрен знает, откуда!.. Если откровенно, он и сам не знает, откуда знает…

— Ну-ну, продолжай!

— Чего продолжать! Нашло на него… И сейчас чешет на двух десятках, как полиглот, и сам диву дается… Даже древнегреческий в совершенстве! И еще один древний какой-то… Сам не знает, какой. Вроде бы скифский или шумерский, что ли…

— Еще на кого нашло? — осторожно спросил Зимогор.

— На меня еще, будто затмение… Да и на всех тоже.

— Отчего — затмение?

— Не знаю… Должно быть, оттого, что мальчишка по лбу постучал, — неохотно и в сторону пробурчал Ячменный. — До сих пор его палец чую…

— Каждому, что ли, постучал? — вытягивал ему жилы Зимогор.

— Нет, только мне… Но потом начался какой-то провал памяти… У всех… Хотя не все признаются. Так и не известно, прошла эта процессия через наш участок или нет… Одни говорят, не проходила, другие вроде видели… Глаза у него были какие-то… гневные. Или нет, грозные!

— У кого — у него?

— Да у пацана!.. Не по возрасту такие глаза. Гипноз или хрен знает…

Зимогор бросил окурок и пошел к избушке начальника партии. Тот же запер кернохранилище, опечатал и побежал догонять. По дороге запнулся обо что-то и, будто афишная тумба, с грохотом рухнул на землю. В тот же миг рядом с ним появился лейтенант в фуражке, подал руку, что-то сказал, однако Ячменный не принял помощи, встал сам, с руганью и матюгами, отряхнул грязь с плащ-накидки. Лейтенант сказал еще что-то и похромал к своим вагончикам, то и дело оглядываясь на Зимогора.

Через несколько метров начальник партии снова завалился, теперь на спину, поскользнувшись на мокрой траве.

— Что-то тебя, брат, земля не держит, — усмехнулся Зимогор, жалея его, однако Ячменный принял это за издевательство.

— Сами смотрите под ноги! Чтоб мордой в грязь не навернуться!

— Да ты не обижайся!.. А что этот лейтенант хромает? Что у него с ногой?

— Я бы вообще ему ноги повыдергал… — Ячменный вытер руки о траву, достал сложенную вчетверо бумагу. — Заявление об увольнении… Делайте, как хотите, а я — как знаю…

Зимогор посмотрел в бумагу, и вернул назад.

— Легко хочешь отделаться — уволился, и дело с концом. А кто будет отвечать? Тут же уголовщина чистая!.. Да я и не уполномочен принимать капитуляцию.

— Зачем тогда приехали?

— Начальство послало, — хмыкнул он. — Спасти честь экспедиции. Пока Ангел не прилетел…

— Значит, мне труба?

— А сам-то как думаешь? — тоже взвинтился Зимогор. — Нанести такой ущерб! А если еще и керн настоящий пропал?!

— Я не сдамся! Вот хрен меня возьмете! Я себе уже придумал систему защиты, как говорят адвокаты.

В избушке Зимогор сел за стол и придвинул стакан со спиртом. Начальник партии содрал с себя мокрый камуфляж, обрядился в вязаную безрукавку и стал вскрывать тушенку. Сначала порезал палец, причем глубоко, так что алая кровь закапала на клеенку, а когда он, зажав ранку, стал ставить банки на электроплитку, прижег ребро ладони — запахло паленым…