Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии. Земля сияющей власти

И, не дорезав, внезапно оба замерли. Явственно послышался тихий характерный скрежет ключа в замке.

Старый Варга по-прежнему строго исполнял волю Стратига, и вся его реальная помощь заключалась в единственном «преступлении» — Буквице, принесенной в каморку в первый день пребывания Мамонта в копях.

Или делал вид, что исполняет, ибо он не мог не замечать, что в колонном зале с сильно просевшей кровлей прибавляются все новые и новые столбы-подпорки. Впрочем, толку от них было немного: глыбу потолка в миллионы тонн весом удержать и закрепить могло только чудо. И вряд ли бы здесь, в святая святых, помог обережный круг Валькирии. Едва ли Варга не слышал и не догадывался, что всякий раз после захода солнца, когда в Хранилище запылает факел-ночник, в каморку Мамонта пробирается юный Варга. И возвращается к себе под утро с видом бывалого соледобытчика и блуждающей счастливой улыбкой.

И все равно время бежало неотвратимо, а толща Знаний в сотах Зала Жизни, казалось, становилась лишь мощнее и неподъемней, как опускающаяся кровля.

Однако Счастливый Безумец сидел над Книгами и толкованиями к ним, стараясь успеть до срока, пока не накопится в дубовых бревнах крепи энергия разрушения и не разразится сокрушающий, подобный близкой перестрелке, треск. Как всякий увлеченный кладоискатель, он быстро ориентировался в пространстве и лишь ускорял темп поиска, но однажды, оторвавшись от Весты, он вскочил на ноги и ударился головой о кровлю.

Это было уже реальным предупреждением, что сроку осталось считанные часы! Однако он, Безумный, не внял знаку, а поспешил в Зал Жизни, чтобы взять еще одну, самую главную, как узнал из предыдущих, Книгу — Книгу Камы. Казалось, еще не поздно, и можно успеть добыть еще соли — нет! — добыть Нектара! Пусть, стоя на коленях, не разгибая спины или вовсе на четвереньках, как в тесном забое.

Однако когда он вернулся и открыл дверь колонного зала — увидел заслонившую вход крепчайшую глыбу. Между полом и кровлей оставалась лишь узкая щель, куда не так-то просто было даже вползти из-за растертой, раздавленной древесины крепи.

Он понял, что слишком долго шел к Книге Камы, а потом искал ее, летая по сотам стеллажей, словно пчела по цветам. Теперь он стоял перед дверью, обняв двухметровый свиток, как столб, пока в приемной часы не пробили заход солнца. Пришедшая немедленно слепая Дара погасила электрический свет, установила факел в Зале Весты и явилась, чтобы отправить из колонного зала Счастливого Безумца. С той поры, когда он трусливо бежал из ее влажно-темной шелковистой комнаты, они больше не разговаривали, молча исполняя свои уроки. На сей раз Мамонт не мог сдвинуться с места, чувствуя, как кровля, пожирая остатки пространства, пожирает и все его надежды.

— Ступай к себе, — не выдержала Дара. — Завтра взойдет солнце.

— Взойдет, — зачарованно проговорил он. — Но вышел мой срок. А я не успел даже открыть Книгу Камы.

— Это тебе не нужно, — не без злорадства проговорила слепая. — Потому и не открылась тебе Книга Любви.

— Прости меня, — сказал он и побрел назад, в Зал Жизни. Там он вложил свиток в свою ячейку и, ощущая горечь вместо ожидаемой сладости, отправился в свое жилище. И только здесь, сосредоточившись, он постарался сосчитать время своего срока — получалось то всего четыре месяца, то целый год! Однако Веста, этот Столп Знаний, как стояла непознанной и призывно сверкающей, подобно всякой непокоренной вершине, — так и осталась стоять.

Дара-кормилица принесла ему пищу, но Самый Несчастный Безумец даже не притронулся. И чудилось ему, что добытая в пещерах соль и неимоверно напряженный труд не возблагодарились сладостью Нектара, а напротив, все поверглось в Великий Хаос, и теперь, чтобы снова стать человеком, требуется потрясение, сравнимое разве что с увеличением земного тяготения — как во Время Ара. И все потому, что не успел прочитать и строчки из Книги Камы, куда ручейками и потоками сбегали все ссылки из многих других Книг, как реки сбегают в море.

Мамонт долго сидел в полном одиночестве, поджидая своего спасителя юного Варгу, однако и тот почему-то не являлся. Минул час, второй, третий, и тогда Счастливый Безумец сам отправился в каморку будущего избранника Девы.

Однако уже с порога заметил, что тот сам нуждается в утешении. Варга бродил из угла в угол, путаясь в полах длинной одежины, и видом своим напоминал покойника в саване. Бессмысленный взгляд юного мудреца скользил по стенам и уносился в пространство, более высокое, чем своды кельи.

— Что с тобой? — спросил Мамонт, заступая ему путь.

Варга долго глядел на него, не узнавая, наконец медленно очнулся, пришел в себя, будто вынырнул из Великого Хаоса.

— Завтра на восходе солнца сюда явится Дева, — трагично вымолвил он. — Уже в пути, идет по пещерам, слышу ее шаги...

— Отчего же ты печален? Так долго ждал этой минуты... Иди же навстречу! Смелее! Решительнее! Всем женщинам это нравится.

Он отрицательно помотал опущенной головой.

— Она явится завтра... А сегодня пришел Авега с реки Ганг. И принес соль... Авеги всегда приносят вести о гоях и изгоях. Он сказал — юная Валькирия сделала выбор... Сделала выбор! Перед тем, как отправиться в дорогу!.. Она вручила своего сокола... некоему изгою. Совершенно слепому, темному изгою!

Мамонту хотелось утешить юношу — в душе встрепенулась отеческая любовь и присущая ей строгость.

— И это для тебя трагедия? Опомнись, Варга! Ты прекрасно знаешь, что подобный выбор мало значит, покуда Деве двенадцать лет. Пройдут годы, прежде чем она позволит избраннику расчесать свои волосы. За это время он может встретить другую девушку. Я знаю этому пример!..

— Нет, Мамонт, — тихо запротестовал несчастный мудрец. — Я все о ней знаю. И об этом изгое — знаю... Он никогда не вернет ей медальон и будет ждать хоть вечность... Остается единственный выход! И нет другого пути!

— Что это за путь?

— Турнир! Он вырастет и станет мужчиной. В тот миг, когда он занесет свою руку с золотым гребнем над волосами Валькирии, я вправе объявить ему бой. И он, если истинный мужчина, обязан будет вернуть гребень Деве и выйти на поединок. Если я... убью его, значит, Дева его не любила и потому не удержала обережного круга. Значит, она ошиблась в выборе!.. И тогда, своей рукой, она снимет сокола с шеи поверженного и возложит его на мою грудь.

— Это замечательный обычай, — проговорил Мамонт. — Но если Валькирия уронит обережный круг и избранник погибнет, ее накажут. Ей отстригут волосы и сделают Карной! И долгие годы она будет бродить по месту, где уронила круг, и кричать.

— Буду ждать, — упрямо сказал Варга. — Сколько угодно ждать, и волосы вновь отрастут!.. Но!.. Но если бы только это!