Ирина Тигиева - Возвращайся, сделав круг [СИ]

Я тоже осторожно покосилась на ёкая, но, встретившись с ним глазами, повела себя точно, как Дэйки — втянула голову в плечи и засеменила по тропинке. К пещере мы добрались, когда уже смеркалось, вскарабкавшись на невысокую, покрытую лесом гору. Отсюда было хорошо видно сумеречное небо, и я ахнула: его покрыли беспорядочные кроваво-красные полосы, точно великан расчертил небосвод карандашом. В хаотичности "рисунка" была закономерность — полосы тянулись к одной точке где-то за горизонтом.

— Это что-то означает? — я неуверенно подняла глаза на замершего рядом ёкая.

— Битва с Рюуива не осталась незамеченной, — с готовностью подсказал Дэйки.

Очевидно, вынужденное молчание давалось ему нелегко. Интересно, как он выдерживал путешествия со своим господином один на один?

— Не следует разводить огонь, — взгляд ёкая переместился на меня. — Дэйки приобрёл необходимое, чтобы ты не испытывала холода.

— Спасибо… — выдавила я, удивлённая проявлением подобной заботы.

Но ёкай уже развернулся и исчез в глубине пещеры. Когда Дэйки и я вошли в неё, он сидел у стены в своей обычной позе — скрестив ноги и закрыв глаза.

— Что ты имел в виду, говоря о битве с Рюуива? — шёпотом спросила я Дэйки.

Лис бухнул на землю узел.

— Следы в небе оставили ёкаи и низшие твари — кайдзю. Бросились смотреть, что произошло.

— Это может повредить твоему господину?

— Надеюсь, нет. Они не смогут найти нас здесь. Но, конечно, было бы лучше пока не привлекать столько внимания.

— А как же когти и зубы дракона? — вспомнила я.

— Клыки и рога, — поправил меня Дэйки. — Господин уже отнёс их к…

Но вдруг замолчал и, будто что-то почувствовав, обернулся на ёкая. Я посмотрела в направлении его взгляда и вздрогнула. Глаза демона были открыты и неподвижно смотрели на Дэйки. У лиса поднялась на загривке шерсть и, пробормотав "Прости, господин", он начал торопливо развязывать узел.

— Что это было за существо, на которое едва не наступила? — спросила я, меняя тему.

— Детёныш кидзимуна — духов леса. Наверное, хотел напугать какого-нибудь заплутавшего в лесу путника и заснул, пока дожидался.

Я прыснула со смеху.

— Посмеялась бы, если б его раздавила! — проворчал лис. — Вообще, кидзимуна безвредны, но, убей ты их детёныша, о спокойных ночах в лесу пришлось бы забыть. Говорил же: смотри под ноги!

Расстелив циновку, он накинул сверху пару оленьих шкур и насмешливо поклонился.

— Располагайся, Аими-сан.

— Благодарю, Дэйки-сама, — в тон ему отозвалась я, присаживаясь на шкуры.

Он издал хрюкающий звук, совершенно несвойственный лисам, и шлёпнулся рядом.

— Я прихватил онигири! Ты же их любишь?

Проникавший в пещеру сероватый свет сумерек вскоре сменился серебристым сиянием луны. Наевшись до отвала онигири и булочек из рисовой муки и запив всё это водой — наверняка из озера, в котором купалась — я вдруг подумала: не все минуты пребывания в этом мире пронизаны ужасом. Дэйки уже явно не сомневался, что я — из другой реальности, но, видимо, опасался приставать с расспросами в присутствии господина и ограничился лишь намёками. Спрашивал, все ли "там" такие же неловкие и беспомощные, как я. И не изгнали ли меня "оттуда" за необычный цвет глаз. А когда я сняла "тюрбан" и ещё влажные волосы нерасчёсанной массой упали на плечи, покатился со смеху.

— И ты ещё пугаешься кидзимуна, Момо! Посмотрела бы сейчас на себя!

— Конечно, мне нужна расчёска! — я попыталась распутать непослушные пряди.

Моя вьющаяся шевелюра всегда доставляла немало хлопот. Чтобы расчесать её после мытья, не могла обойтись без кондиционера, сколько себя помнила.

— Когда снова собираешься в деревню? — я легко ткнула в бок хрюкающего от смеха лиса. — Мне понадобятся несколько вещей, в которых ты ничего не смыслишь.

— Вроде белил и румян?

— Для чего? — парировала я. — Очаровывать тебя и твоего господина? Нет, мне нужны…

— Хотелось бы мне на это посмотреть! — снова захихикал Дэйки. — Ладно, если Иошинори-сама позволит, можем отправиться в деревню и завтра. А теперь спи, — он широко зевнул. — И не надейся, что снова будешь валяться на циновке до вечера!

Лис отключился мгновенно, но ко мне сон не шёл. Завернувшись в шкуру, я бездумно смотрела на лунные лучи, призрачными пятнами растекавшиеся по сводам и полу пещеры, прислушивалась к шелесту ветра и далёкому уханью сов. Под шкурой было в самом деле тепло, и я всё же начала задрёмывать, когда чья-то тень мелькнула в освещённом луной проходе. Ёкай. Остановившись на пороге пещеры, он устремил взгляд в небо. Его необычные волосы отливали серебром. По словам Дэйки, Иошинори-сама гордится чистотой своей крови, и мне вдруг стало любопытно посмотреть на женского представителя его "вида"… Я вздрогнула, осознав, что ёкай повернулся и смотрит на меня. Наверняка он почувствовал мой взгляд. Делать вид, что сплю, было поздно, и я поднялась с циновки. Завернувшись в шкуру, подошла к нему.

— Что-то случилось?

— Нет, — коротко ответил он.

В лунном свете его лицо казалось более нечеловеческим, чем обычно, и… просто потусторонне красивым.

— Следы кайдзю исчезли, — скосив глаза на небо, я выдала первое, что пришло в голову.

— Возвращайся ко сну.

Я мысленно усмехнулась своей недавней шпильке — "очаровать" Дэйки и его господина с помощью белил и румян. Не знаю, как с лисом, но в эту статую сама Афродита не смогла бы вдохнуть эмоции. [37] По др. гр. легенде, скульптор Пигмалион создал прекрасную статую и влюбился в неё. Афродита, сжалившись над ним, оживила статую, и новоиспечённая девушка стала женой скульптора.

— Может, это не важно… — я с трудом заставила себя не отвести глаза под его взглядом. — Там, возле холма… у меня было чувство, что за нами наблюдают. Тебя тоже что-то насторожило? Поэтому мы пришли сюда?

Несколько секунд, показавшихся мне вечностью, он задумчиво смотрел на меня, потом отвернулся и невозмутимо произнёс:

— Здесь тебе ничто не угрожает.

— Дэйки догадался, что я — из другой реальности, — зачем-то поделилась я. — Если догадается и об остальном… знай, что это не от меня.

Глаза цвета мрака снова остановились на мне, равнодушно — он просто давал понять, что принял информацию к сведению. Разговор явно начинал его утомлять.

— И ещё у меня… просьба, — торопливо проговорила я. — Мне бы хотелось наведаться в деревню. Нужны несколько вещей, которые Дэйки вряд ли сможет…

— Хорошо. Он будет тебя сопровождать.

— Спасибо, — завернувшись в шкуру плотнее, я отступила в тень. — Спокойной ночи, Иошинори-сама.

Вернувшись на циновку, укуталась в шкуру с головой. Теперь ночной воздух казался пронизывающим. Странно, что синсёку, наложивший заклинание на ёкая, обратил его в камень, а не в лёд, это бы подошло демону больше. Хотя… с чего его холодность так меня задевает? Что с того, если величавый Иошинори-сама лишний раз и не глянет в мою сторону? Главное, чтобы он выполнил обещание и вернул меня к ториям, когда придёт время. С каким же удовольствием мы с Цумуги перемоем кости и ему, и Дэйки за бокалом вина, когда наконец окажусь в моём мире! А после буду вспоминать обо всём, как о нелепом сне — не более.