Рональд Колд - Воинство болот

— Подожди, мне нужно осмотреться. Еще наскачешься и напрыгаешься, до Флориды путь не близок.

Ушастый скакун понуро опустил голову и стал с отвращением обнюхивать клок запыленной степной травы, жесткой и лишенной питательных соков. Пока Амибал озирался, благородный зверь пытался заставить себя перекусить, но горькая травяная жвачка пришлась ему явно не по вкусу.

Всадник созерцал дальний берег, похожий на тонкую и неровную зеленую полоску, череду лесистых островков и песчаный берег, на котором мирно дремали кайманы. Амибалу никогда не нравилось море. Он с детства не любил ездить вдоль Лантика, а уж тем более плавать на кораблях. Ему казалось, что природа бросает ему вызов, создав бесконечный и беспокойный простор, в глубинах которых бьется никому не подконтрольная жизнь.

Жалобные крики чаек будили в душе какие-то смутные нехорошие подозрения, и юный дворянин спешил свернуть своего хоппера на лесные тропы, или в сочные луга приморского королевства. Леса и джунгли он знал, понимал их, но тоже не любил. А степи, если задуматься, ничем особенным не отличаются от моря. Разве что на Лантике волны бросают в лицо человека соленые брызги, а с барханов летит сухой горячий песок. И вот сейчас, разглядывая Змеиную, герцог понял, что влюбился без остатка, так, как не любил ни одну женщину. Великая южная река показалась ему созданной для того, чтобы сын Фуалы совершил на ее берегах череду блестящих подвигов.

Дворцы и людные города Д’Алви померкли в его памяти, сделавшись бледными, выцветшими тенями, их заслонило вечное течение беспокойных вод.

— Река бежит к морю, — рассуждал вслух герцог, — ее путь лежит туда же, куда и мой, в загадочную Флориду. Насколько я помню, нигде Змеиная не вторгается на территории зараженных Пустынь Смерти. Зачем мне отбивать себе зад, поминутно рискуя нарваться на стаю степных волков или взбесившегося Оленя Смерти.

Рука, одетая в щегольскую перчатку из тончайшей кожи с замысловатым тиснением, скользнула к поясу, на котором висел тонкий охотничий кинжал. Если хоппер и успел почувствовать угрозу, то предпринять ничего не смог. Короткий взблеск клинка, и ушастый скакун захрипел, валясь на бок. Амибал изящным движением соскочил на землю, успев отдернуть полу плаща, чтобы не забрызгать его кровью, фонтаном бьющую из аккуратно рассеченной артерии. Скакун в последний раз вздрогнул и затих; и только его глаза продолжали смотреть на своего убийцу, словно запоминая его на веки вечные.

Аккуратно вытерев клинок о пушистую шкуру, герцог огляделся, вытащил из седельной сумки топор и принялся рубить сухой кустарник. Несколько кайманов, обеспокоенных шумом, поднятым двуногим, возмущенно взревели и с шумом попрыгали в воду. Когда костер начал весело потрескивать, из ряски поднялась на чешуйчатой шее хищная голова молодого снапеpa. Но животное оказалось достаточно благоразумным, и убралось в реку.

Амибал проводил грозную плотоядную черепаху безразличным взглядом.

«Слишком мала», — подумал он, принимаясь свежевать хоппера. Хозяйственные заботы утомляли молодого герцога, но он был заядлым охотником и любил возиться с трофеем. Правда, хоппера он собирался есть впервые. Фуала любила сочную печенку пушистых зверьков, а Каримбал весьма неплохо относился к колбасе из горных трав, дикого чеснока и мяса хоппера.

«Когда-нибудь что-нибудь бывает в первый раз», — философски заметил герцог и принялся коптить тяжелые мясные ломти. Когда ему наскучило это занятие, Амибал собрал потроха, шкуру и тощие передние конечности скакуна и оттащил их поближе к берегу.

Вскоре вокруг останков началось настоящее пиршество. Сначала молодые кайманчики, а потом и крупные речные чудовища стали выползать на песок, давя крабов, рачков и прочую мелочь. Своими бесцветными и лишенными всякого выражения глазами герцог наблюдал за буйством плоти. Крокодилы, речные падальщики, чьи луженые желудки могли переваривать даже рога и копыта антилоп, терзали шкуру хоппера.

Молодая самка вцепилась в нее зубами, с другой стороны сомкнулась поражающая размерами пасть старого чудища, чей лоб носил следы многочисленных брачных поединков. Самец в этой схватке побеждал, но самка, более легкая, неожиданно стала крутиться в мокром песке, словно бревно под шестами пьяных плотогонщиков. Раздался хлопок, и по глазам самца хлестнул жалкий обрывок шкуры, в то время как львиная ее часть оказалась намотанной на длинные челюсти самки. Та кинулась наутек, сопровождаемая возмущенным ревом.

Амибал слабо улыбнулся и, рассевшись на седельных сумках, неторопливо принялся за еду.

Из степи потянулись мелкие наземные падальщики, в небе замелькали грифы, но и те, и другие опасались садиться на песчаный пятачок, где неистовствовали речные гиганты.

— А вот это уже лишнее, — заметил Амибал, когда на гребне ближайшего холма разглядел силуэты волков. Они не собирались оспаривать добычу у аллигаторов, а нацелились на груду сырого мяса, лежавшую неподалеку от герцога нетронутой. Короткий ментальный сигнал послал в стаю импульс слепой паники. Послышался встревоженный вой вожака, и древнейшие на планете сухопутные хищники кинулись бежать, поджав хвосты.

Сканируя пространство, чтобы не пропустить явившегося к пиршеству крупного зверя, герцог внимательно приглядывался к темной ряске, колыхавшейся на прибрежных волнах. Наконец он удовлетворенно крякнул и сосредоточился.

В фонтане брызг и взметнувшейся тины показалась голова огромного снапера. Гигант стремительно выскочил на песок и рванулся в гущу крокодилов.

Те разлетелись в стороны, словно куча сухих листьев. Один оказался не столь проворным, как остальные, за что поплатился жизнью. Когти титана разорвали его напополам.

— Мощь и грация! — восхитился герцог, разглядывая нового пришельца. — Ты-то мне и нужен.

Пока снапер расправлялся с аллигатором и остатками шкуры, Амибал побросал вниз остатки мяса скакуна, надеясь задержать гиганта на одном месте. Тот, сверкая желтым глазом в сторону жалкого пигмея и его костра, торопливо поглощал столь легко доставшуюся пищу.

Амибал потянулся к сумке, и извлек тщательно завернутый в промасленную шкуру предмет. Это был метатель Иеро, высверленный из куска бериллиевой бронзы, с удобным прикладом из орехового дерева. В свое время, когда адептам Голубого Круга удалось пленить настырного воина-священника на острове Манун, его оружие попало в арсенал братства для изучения.

Однако оружие посчитали излишне громоздким, шумным и уступающим секретным разработкам, установленным на новейших кораблях. Во время очередного Темного Совета метатель был передан в руки С’лорна, а тот посчитал полезным подарить его своему воспитаннику прямо перед кампанией в Д’Алви.