Максим Майнер - Норвуд

Наверное, этот во многом авантюрный план возник в моей голове из-за прочитанных в юности романов, где герои постоянно обманывали неприятеля, выдавая себя за тех, кем не являлись. В одном, рыцарь, почтивший своим визитом замужнюю даму, нарядился в медвежью шкуру, чтобы спрятаться от не вовремя вернувшегося супруга. В другом, дабы извести соседей, хитрый мельник вымазал лицо мукой, прикинувшись упырём. А в третьем, рассказывалась история последнего короля нашего оаза, который убежал от бунтовщиков, переодевшись в женское платье.

Правда, все трое закончили не самым лучшим образом – рыцаря порвали собаки, обезумевшие от медвежьего запаха; мельника угробил молодой интерфектор, оказавшийся поблизости; короля же, который с непривычки запутался в полах длинного платья, поймали охотники за головами с востока и отправили в какой-то бордель.

Припомнив эти поучительные истории, я понял, что стоит как следует всё продумать, дабы не оказаться в неприглядном положении. Хотя прикинуться интерфектором, наверное, проще, чем женщиной…

Никаких специальных бумаг мне не требовалось, поскольку их не было и у самих интерфекторов – они удостоверяли собственную личность готовностью сражаться с порождениями зла и тем снаряжением, которым располагали.

Клинок подделать нельзя, а самозванцу, завладевшему настоящим, проще и гораздо выгоднее продать его при первой возможности, чем выдавать себя за борца с нечистью. Поэтому если безумцы, рисковавшие так поступать, и появлялись, то случалось подобное чрезвычайно редко, а следовательно, в документах попросту не было необходимости.

Однако это вовсе не означало, что не стоит опасаться разоблачения – если у людей беллатора Мунро возникнут какие-то сомнения, они могут схватить меня и доставить к своему господину не как победителя тёмных тварей, а как неизвестного проходимца. Учитывая обстоятельства, не думаю, что в этом случае мне удастся помочь друзьям.

И значит, нельзя вызвать подозрения ни действиями, ни внешним видом. Клинок и кольчуга – это, конечно, хорошо, но кое-чего всё же не хватало – у меня не было коня.

– Так ить соврёшь, что мертвяки его пожрали, – сказал мне вчера Губа, когда я озвучил проблему.

– Настоящий интерфектор в таком случае отправился бы за новым, – возразил я. – А не бродил по округе в поисках порождений зла.

– Так ить, может, у тебя его только-только прибили… Придёшь и спросишь у меня: «Так, мол, и так, продай коня?», а я скажу, что коня нет, а вот в дровянике паренёк сидит и как-то странно себя ведёт… Тут ты беллаторов прогонишь, мы на брата моего глянем, и коли всё плохо с ним, то придётся его упокоить.

В словах Губы было здравое зерно, но я всё же покачал головой.

– Нет, так не пойдёт. В этом случае лошадиная туша должна быть где-то неподалёку, и люди Мунро могут захотеть посмотреть на неё.

– Так ить зачем им это?

– Не знаю, – в романах, прочитанных мной, герои тоже всегда прокалывались на мелочах, и я не хотел уподобиться им. – Но неужели нельзя где-нибудь купить коня?

Денег у меня не было, но для расчётов вполне мог сгодиться один из имеющихся болтов. Его наконечник из чёрного серебра стоил гораздо дороже, чем любая крестьянская лошадь.

– Так ить кто продаст-то? – Губа потёр лоб ладонью. – Не слышал, чтобы у кого-то лишняя скотина в хозяйстве появилась…

– А если только на время? – мне не хотелось отказываться от своего замысла. – Скажем, на несколько дней.

– У Ван-Прагов можно попробовать спросить, – негромко произнёс младший брат Губы. – У них точно есть свободные лошади.

– Откуда знаешь? – нахмурился хозяин дома. – Опять туда таскаешься?

– А чего мне ещё делать? – безо всякого почтения в голосе возразил паренёк. – Ждать, пока ты мне невесту найдёшь?

– От ить… Дед наш с воинской дорожки сошёл, а внучёк его обратно заскочить норовит!

Оказалось, что Ван-Праги – это старый беллаторский род, когда-то очень влиятельный, но в последние годы уступивший позиции роду Мунро. К этим самым Ван-Прагам и хотел прибиться младший брат Губы, недовольный своим подчинённым положением. Вряд ли, правда, там ему будет сильно лучше…

Вообще, с тех самых пор, как власть в оазе оказалась в руках городов, положение всех без исключения беллаторов ухудшилось – они утратили значительную часть своего могущества и, по сути, вновь превратились в защитников простых крестьян, которые содержали их, отдавая двенадцатую долю урожая. Грозная когда-то сила сражалась теперь по большей части с лихим людом, не желавшим жить по закону и сбивавшимся в шайки.

Некоторые смогли устроиться лучше других – кто-то занялся торговлей, а кто-то обязался служить городам. За деньги, само собой. Однако теперь даже самые влиятельные из них не могли больше содержать сотни конных воинов, которые в лучшие годы не особенно отличались от рыцарей из южных королевств.

Во время последнего смотра, под знамёнами того же Мунро стояли всего два десятка легко вооружённых всадников, если, конечно, верить тем бумагам, что я видел во время службы в ратуше. И хотя их писали много лет назад, не думаю, что ситуация с того момента разительно поменялась.

Тем не менее к словам наиболее влиятельных беллатров, прислушивались сотни, а может и тысячи других, за плечами которых не было ничего, кроме собственного меча или сабли, лёгкой пики, да короткого лука. Поэтому, если получится заручиться поддержкой Мунро и Ван-Прага, можно собрать значительные силы…

Брат Губы не обманул. Посреди ночи, в самую темноту, он тихонько пробрался в дом, умудрившись никого не разбудить, и сообщил, что лошадь раздобыть удалось. Судя по лёгкому аромату, помимо неё удалось раздобыть и кувшинчик браги. Никаких претензий по этому поводу у меня не было – парень имел полное право получить хоть что-то за свои труды.

Кроме того, он вытащил из дома все необходимые вещи – седельные сумки, кольчугу и арбалет – а потом отнёс их в небольшую рощицу, где меня ожидала новая спутница – смирная рыжая лошадка по имени Тоненькая. Привязанная к деревцу, она выела вокруг всю траву, густые жёсткие кусты с колючими свёрнутыми в трубочку листьями и даже подгрызла кору там, куда сумела дотянуться. Скудный рацион не насытил Тоненькую, и её влажные печальные глаза блестели надеждами об ароматном сене и золотом овсе.

Надежды, впрочем, не оправдались, а после и вовсе сменились тревогой – сумки, разместившиеся по бокам, недвусмысленно намекали на далёкое путешествие. Однако для беспокойства не было повода – дом Губы стоя совсем неподалёку, а сама рощица, к слову, ютилась на берегу реки, почти там же, где на нас напали изменённые тьмой обитатели болота.

Сейчас, когда солнце поднялось повыше, мы ступили на узкую утоптанную тропку, и теперь копыта гулко постукивали по сухой земле, поднимая небольшие облачка пыли.