Максим Майнер - Норвуд

Долгого прощания не было – всё ограничилось кивками, короткими пожеланиями удачи в дороге, да напутственными взмахами рук. Разве что Золька не выдержала и разревелась в два ручья, требуя непременно взять её с собой, но Жатэнэ быстро успокоила девчушку, а мы, наконец-то, вышли за околицу.

Воздух теплел с каждым мгновением, и уже совсем скоро я скинул кафтан, оставшись в одной рубахе. Клинок, висевший на поясе, при ходьбе постукивал по ноге, а арбалет оттягивал руки, и поэтому его пришлось закрепить у седла – чтоб не мешался.

Разговоров практически не велось – всё глазели по сторонам, ведь в прошлый раз мы проходили здесь побитые и в компании пленивших нас крестьян, так что тогда было не до любований окрестностями. А сейчас делать больше было нечего.

По правую руку от слегка петляющей дорожки виднелись невысокие холмы, между которыми ютились возделанные поля, аккуратные сады, небольшие деревеньки и просто отдельные домики. По левую – шумела река, довольно быстрая в этом месте.

Вот так, не особенно торопясь, под размеренный перестук копыт, к полудню мы практически добрались до того места, где в прошлый раз переправлялись через брод. И здесь-то нам впервые за всё время повстречались люди.

Пара мужичков в длинных рубахах и закатанных по колени штанах, поругиваясь, тянули что-то из прибрежных камышей деревянными баграми. Один – высоченный и заросший бородой по самые брови, другой, наоборот, низенький и коротко, но очень неровно остриженный.

Чуть поодаль, с топором в руках, стоял третий – среднего роста – и внимательно глядел за товарищами, иногда напряжённо смахивая со лба слипшиеся от пота волосы. Одет он был примерно так же – по-простому, однако глаз сразу цеплялся за роскошный красный пояс, богато украшенный блестевшими на солнце жёлтыми нашлёпками.

Наконец, двое с баграми совладали со своей добычей и вытащили на берег вяло трепыхавшегося мертвяка. Судя по длинному платью и зелёному от тины чепчику, когда-то это существо было женщиной, но сейчас опознать её не представлялось возможным – от нахождения в воде тело разбухло, а лицо было опутано волосами и водорослями.

– Бей! – хором выкрикнули мужички, продолжая удерживать покойницу баграми.

Вооружённый топором не мешкая подскочил к соратникам и несколькими сильными – на выдохе – ударами отрубил порождению зла голову. Осторожно оттолкнув её в сторонку обухом, он вытащил нож и быстро срезал с тела простой пояс с кошельком. После, распоров длинный подол, мужчина кое-как стянул с опухших ног ботинки и отбросил их в сторону.

Двое других, при помощи всё тех же багров, ловко оттащили обезглавленное тело, подёргивающее конечностями, к ближайшей рощице. Люди действовали слаженно и были столь увлечены работой, что до сих пор нас не заметили.

– Френсис, останься с Солью, – негромко произнёс господин Глен, внимательно осматривая окрестности. – Норвуд, бери арбалет и следи за опушкой, а мы с Фонтеном пойдём побеседуем с этими «рыболовами»…

Похоже, знакомство с обитателями деревни Малумка не самым лучшим образом отразилось на отношении нашего предводителя к местному крестьянству! И его можно понять – я и сам теперь смотрел крайне настороженно на мужичков, которые, в общем-то, пока не сделали нам ничего плохого.

Тетива негромко скрипнула, простой болт занял своё место и я направил оружие в сторону ближайших деревьев. Честно говоря, было страшновато – казалось, что сейчас среди листвы снова мелькнут огненные вспышки, и я опять увижу странного лиса.

Крестьяне тем временем заметили господина Глена и мастера Фонтена, неспешно приближающихся к ним, однако ни испуга, ни каких-либо злых намерений не выказывали – на лицах читалось только лёгкое удивление. И лишь в глазах коротко остриженного, оно смешивалось с восхищением и… завистью?

Я, продолжая наблюдать за опушкой, сделал пару десятков шагов, преодолев больше половины разделявшего нас расстояния, чтобы лучше слышать разговор – не думаю, что здесь нам что-то угрожает, а любопытство брало своё.

– Меня зовут Бернард Глен, – мои спутники остановились в нескольких шагах от крестьян. – Я интерфектор.

Мастер Фонтен, который, помимо арбалета, разжился в деревне колуном на длинной рукояти и парой ножей, сейчас прикрывал спину интерфектора и участвовать в разговоре не собирался. Он, к слову, сменил свою вконец подранную мантию на короткую чёрную куртку со шнуровкой.

– Так мы ить поняли, господин! – пробормотал мужичок с топором и, сложив руки так, чтобы прикрыть ими свой богатый пояс, поклонился. Двое с баграми молча последовали его примеру.

При этом один из них, тот который пониже, разогнувшись, быстро и аккуратно отбросил валявшиеся рядышком ботинки так, что они улетели в камыши – похоже, крестьяне опасались наказания за свои действия. Однако не думаю, что господину Глену есть до этого хоть какое-то дело.

– Как тебя звать? – спросил он.

– Так ить Губой все называют, господин.

Мужчина раздвинул густые усы и продемонстрировал верхнюю губу, которую будто бы сперва порвали, а затем неумело сшили, оставив уродливый белесый шрам.

– С рождения ить у меня! – с гордостью пояснил он и прибавил: – А это братья мои.

Поимённого представления они не удостоились, и если высокий и бородатый никак на это не отреагировал, а только стоял, приоткрыв рот, то низенький прищурился и слегка поморщился. По местным законам всё имущество, к которому частенько относили и родственников, принадлежало старшему в семье, однако не все и не всегда были довольны таким положением вещей…

– Много мертвяков вышло из города? – спросил интерфектор.

– Так ить много, господин! Десять тыщ, а то может и поболе… И шли-то они одной кучей – вона, всю дорогу истоптали…

Действительно, чуть дальше в пыли были хорошо заметны многочисленные следы, оставленные армией мертвяков, двигающейся сейчас вверх по течению в сторону Сильного города. Причём ширины дорожки явно не хватило, о чём прямо свидетельствовала трава, вытоптанная по обеим сторонам от неё.

– Когда они здесь проходили?

– Так ить вчера поутру… – Губа задумчиво потёр подбородок. – Шли до самого полудня! Толкались, друг друга с ног сшибали, но пёрли и пёрли. Вона, некоторых даже в воду течением посмывало, а мы их теперь достаём, головы рубим, да потихоньку в лес относим…

Упоминать, что помимо голов покойники лишаются ещё и имеющихся ценностей, крестьянин не стал, зато принялся долго и очень обстоятельно рассказывать, как порождения зла переправлялись через брод. При этом повествование было приправлено таким невероятным количеством несущественных подробностей, что я даже как-то засомневался в их правдивости.