Максим Майнер - Норвуд

После, девушка скрылась в доме, но уже скоро вновь появилась на пороге с небольшим мешком за плечами.

Мастер Фонтен неодобрительно глядел на внучку, но спорить не стал, и когда староста притащил, наконец, два арбалета и три десятка совсем простых – даже без оперения – болтов, первым взял в руки оружие.

– Дерьмо, – бросил он, после короткого осмотра.

Действительно, принесённые самострелы не шли ни в какое сравнение с тем, из которого я прострелил ногу господину Вардену. Плечи были сделаны из дерева, и натянуть тетиву можно было безо всяких приспособлений – одними руками, уперев оружие в землю.

– Не нравиться, попроси лук, – заметил в ответ господин Глен.

– Стрелять из него не умею. Да и вряд ли он будет сильно лучше!

Пусть я всё ещё был поражён тем, что мастер Фонтен собирался бросить нас, но сейчас не мог с ним не согласиться – те луки, которые мне удалось рассмотреть этой ночью, больше походили на слегка изогнутые, но самые обыкновенные палки.

– Тогда придётся пользоваться тем, что есть, – сообщив эту мудрость, интерфектор протянул раскрытую ладонь, на которой лежал десяток крохотных наконечников из чёрного серебра.

Прикрепить их к древку можно было при помощи тонких черешков, и именно этим мы сразу же занялись. Времени много не ушло, но теперь болты выглядели ещё уродливее, чем вначале.

– Надеюсь, он хотя бы на десяток шагов улетит, – произнёс я, разглядывая один из снарядов.

– Возьми несколько болтов с обычными наконечниками и сходи за околицу – проверь, – предложил господин Глен, навьючивающий Соль провизией, которую принёс староста.

Бросив на своего бывшего наставника презрительный взгляд, я подхватил арбалет и быстро зашагал прочь со двора – стрелять было гораздо интереснее, чем собираться в дорогу!

Углубившись немного в лес, я нашёл насквозь прогнившее бревно, из которого легко можно будет достать болты, и, отойдя на десяток шагов, сделал первый выстрел. Снаряд с глухим чавканьем вошёл в цель – даже выпущенный из такого маломощного оружия, он погрузился в трухлявую древесину почти на ладонь.

Следующий выстрел я произвёл уже с двадцати шагов и на удивление опять попал. Однако чтобы исключить случайность, решил попробовать ещё разок, но уже неудачно – болт зарылся в землю рядом с бревном. Пытаться стрелять с большего расстояния я уже не стал, и выпустил оставшиеся снаряды с этой дистанции.

В простоте оружия был и плюс – взводить его руками получалось значительно быстрее, чем с использованием «козьей ноги». Стрелять мне понравилось, но болты, к сожалению, закончились, и пришлось собирать их, присев у бревна. Я так увлёкся, что когда рядом раздался голос Опалённой, сердце ёкнуло от страха и удержаться от вскрика удалось только чудом.

– Не обижайся на деда, малыш, – сказала она. – Он делает всё только ради моего блага…

Руки похолодели, и я стал всматриваться в переплетение ветвей, ожидая новой вспышки. Миг-другой ничего не происходило, и я уже начал было надеяться, что мне просто показалось, но зря – стоило только чуть-чуть отвернуть голову, как ярко-рыжее пламя снова мигнуло между зелёных листьев.

– Ты чего, малыш? – Опалённая стояла позади меня и не могла ничего видеть.

Я не ответил, но зато натянул тетиву и вложил болт – пусть наконечник самый обычный, но это в любом случае лучше, чем ничего.

Деревья зашумели и закачались сильнее, а к шелесту крон присоединился треск похожий на тот, с которым огонь пожирает сухие поленья. Запах дыма стал будто бы гуще, но, возможно, мне это просто чудилось.

– Да что случилось-то? – в голосе девушки слышалось волнение.

Не зная, что сказать, я продолжал напряжённо смотреть на опушку леса. Может, мне всё-таки привиделось?

Выждав ещё несколько мгновений и опустив, наконец, арбалет, я хотел было уже повернуться к Френсис, как снова раздался треск, и из кустов выбрался крупный рыжий лис. Стало смешно – похоже, за всполохи огня я принял его роскошную шубку. Правильно говорят, что у страха глаза велики.

– Какой красивый! – прошептала Френсис, тоже заприметившая хищника. – Не вздумай стрелять!

– И не собирался, – так же негромко, чтобы не спугнуть животное, ответил я.

Никогда не испытывал желания убивать зверей, хотя мои сверстники извели немало кошек во время своих «игр». Да и не попал бы я, скорее всего, даже реши вдруг попробовать – нас разделяло не меньше тридцати шагов.

Лис же, видимо посчитав, что уже достаточно порадовал случайных зрителей, махнул хвостом и, посмотрев напоследок прямо мне в глаза, скрылся между деревьев.

Один короткий взгляд, а меня как будто ударили по голове – в ушах забили барабаны, а перед взором заплясали искорки.

– Согласие неизбежно, – раздалось прямо внутри черепа.

Колени стали подкашиваться, и на ногах удалось устоять только чудом.

– Ты слышала? – голос слегка подрагивал, но я всё же держал себя в руках.

– Что? – Френсис с улыбкой наблюдала за удаляющимся зверем и явно ничего не услышала.

Ну а я не стал ей ничего говорить – ни к чему это.

Однако этот Инис, похоже, решил насесть на меня всерьёз – теперь-то, после разговора с Опалённой и встречи с лисом, никаких сомнений в реальности происходящего быть уже не могло. И пусть я не верил в богов, но заниматься самообманом глупо – так и отец мой всегда говорил.

– Ну как? – спросил у меня господин Глен, когда мы с Френсис вернулись к дому старосты.

Я не сразу понял, что интерфектор хочет узнать, и на миг даже показалось, что он как-то обо всём догадался, но через мгновение до меня дошло.

– На двадцать шагов бьёт, – ответил я, тряхнув арбалетом.

Во дворе собрались все бывшие пленники, и даже мастер-кузнец выбрался из дома и сидел сейчас на крылечке, вытянув раненую ногу.

Я коротко сообщил людям о предложении старосты, которое все восприняли без особенного воодушевления – сказалось вынужденное сидение в сарае, принудительная постройка частокола и попытка сожжения на костре.

Однако увечье господина Вардена диктовало свои условия, да и остальным идти было некуда, поэтому можно не сомневаться, что, по крайней мере, в ближайшее время деревенские без гостей не останутся.

– Гляди, дружок… – Френсис с прищуром смотрела на старосту, который от страха прижался к бревенчатой стене соседнего дома. – Если я почувствую, что с этими людьми случилось плохое – а я почувствую, поверь – ты снова разучишься дышать… Понял?

Ответить мужичок ничего не смог и только мелко тряс головой, закусив губу. Не думаю, что он решится на какую-нибудь подлость. Да и зачем теперь? Старуха-подстрекательница мертва, а кто-то другой вряд ли знает нужный ритуал.