Максим Майнер - Норвуд

– Могу сейчас, – я с трудом пропихнул слова через саднящее горло. – На лошадь…

– Поздно, – упырь поджал губы. – Настрой пропал… Вот зачем ты остался?

Я со свистом втягивал воздух, пытаясь прогнать темноту перед глазами.

– Не знаю, наверное, просто по глупости…

– По глупости? – вампир облизнул с губ запёкшуюся кровь. – Тогда ты всё-таки настоящий интерфектор…

Он рывком притянул меня поближе, большим пальцам отвернул подбородок и вонзил клыки в шею. Острые и тонкие, они сделали два аккуратных, безболезненных и почти привычных прокола. Опять. Снова. В третий раз.

Одно окно в нашем доме было закрыто витражом – роскошь для не самого богатого квартала. Обычно, люди довольствовались простыми деревянными ставнями, и вся улица целый год – не меньше – завистливо обсуждала это приобретение отца.

Небольшие кусочки цветного стекла, сложенные причудливым образом, рассказывали целую историю о дружбе, вражде и обмане. На хрупкой картине рыцарь в белом доспехе протягивал руку поверженному противнику, в другой сжимая длинный меч, пронзавший светловолосую красавицу.

Отец говорил, что это история древнего короля – могучего воина, завоевавшего несколько оазов при помощи колдуньи. В качестве оплаты кудесница хотела всё больше и больше и даже потребовала лишить жизни королевского побратима. Тогда почти обезумевший правитель выхватил у друга меч, но оружие оказалось непростым и развеяло злую волю, а разъярённый воин обратил его против красавицы…

Витраж разбили во время беспорядков – город и так закипал из-за беженцев с островов, которые якобы принесли с собой Жёлтую пагубу, а тут ещё пошлину на соль подняли… В общем, когда под окнами схлестнулись мукомолы с кузнецами, кто-то из недовольных метко швырнул камень, обрушив на пол и древнего короля, и его друга, и даже красавицу-колдунью.

Я хорошо запомнил этот момент – тётушка Ясуи, которая тогда пряталась у меня, вскрикнула, а маленькие стекляшки медленно, словно лёгкие осенние листья, упали прямо под ноги.

Сейчас я будто снова оказался там, в комнате с витражом, но теперь кусочки мозаики вели себя совершенно по-другому. Они взлетали с пола и, покрутившись перед моими глазами, с хрустом вставали на положенное им место.

Некоторые настойчиво кружились вокруг, задевая острыми краями. Они вынуждали вспоминать слова и целые фразы, услышанные в последние дни. Перед взором проносились события и люди, а части постепенно складывались в целое.

Я уже понимал, что на витраже больше нет знакомых с детства персонажей – теперь там изображён кто-то другой. Сердце застучало быстрее – ещё чуть-чуть и последние цветные кусочки займут правильное положение.

Зиявших пустотой провалов становилось всё меньше – совсем скоро я узнаю что-то важное. Ещё немного…

Глаза начали слезиться от напряжения, а шея занемела до боли – осталось несколько мгновений…

Совсем чуть-чуть…

Миг.

Последний фрагмент со звоном закрыл пустоту, и чтобы увидеть картину, мне нужно было только смахнуть слёзы. Одно движение, но к рукам будто подвесили камни! Крик отчаяния застрял в глотке, боль в шее стала почти невыносимой, однако я сумел – ладонь легла на глаза, смахивая солёную влагу…

Свет.

Вместо целого витража я увидел небо – безоблачно синее и манящее.

Блэлок причмокивал от удовольствия, крепко сжимая меня в объятьях. Свинцовая тяжесть разливалась по всему телу вместе с ядом, который вампир впрыскивал при укусе, чтобы жертва не сопротивлялась. Но человек привыкает ко всему, а мне совсем недавно дважды «повезло» почувствовать на себе действие этой отравы.

Струйки крови стекали под одежду, и я кожей ощущал их теплоту. Похоже, беспамятство продлилось всего несколько мгновений, но времени на раздумья не было – жизнь буквально вытекала из меня по капле.

Шею ломило от давящей боли, а руки висели словно плети – безжизненные и бесполезные. Бесплодные попытки сжать кулаки подталкивали к отчаянию, предлагая забыть о борьбе.

Действительно, что ждёт меня впереди – кровь, пот и слёзы? Последние дни вовсе не были похожи на те приключения, о которых я мечтал в детстве, и не думаю, что в дальнейшем что-то изменится. Так может сдаться сейчас?

Я скосил глаза к земле и заметил напряжённую фигуру Младшего, который замер с топором у стены ближайшего дома. Крепко, двумя руками, сжимая древко, парнишка готовился атаковать упыря.

Уверен, что Блэлок уже услышал заполошный стук его сердца и ожидал нападения. Хотя простая сталь в любом случае не угроза вампиру.

Заметив мой взгляд, Младший кивнул, вдохнул полной грудью и собрался рвануть вперёд. Кретин! Я ведь сказал ему уходить и не возвращаться…

От злости перед глазами заплясали рыжие пятна, похожие на крошечные огоньки, а рука, наконец, шевельнулась, и я жестом приказал спасителю остановиться. Узрев раскрытую ладонь, парнишка будто налетел на невидимую преграду, а после сделал несколько неуверенных шагов назад.

Тряхнув кистью, я с трудом поймал самыми кончиками пальцев длинную иглу, сделанную из чёрного серебра. Именно ею господин Глен брал кровь Френсис, и именно её я спрятал в рукаве, между кольчугой и одеждой.

– Приятного аппетита, – прошептал я прямо в ухо упырю и крепко сжал в кулаке его жёсткие густые волосы.

Блэлок вздрогнул, пытаясь отстраниться, но игла уже впилась в шею, легко пронзая плоть. Металл проникал всё глубже, причиняя порождению зла немыслимые страдания.

Вампира трясло. Он кружил на месте, чтобы сбросить меня, и я, продержавшись всего мгновение, разжал кулаки. Горячая земля встретила спину неласково, разом выбив дух и пересчитав рёбра. С трудом вдохнув тяжёлый пыльный воздух, я почувствовал жгучую боль во всём теле – казалось, что даже волосы горели огнём.

Если игла не убила Блэлока, это конец – ни сил, ни оружия у меня больше не было.

Широкий шаг, ещё один – тонкие ноги упыря подломились, и он встал на колени, уперев огромные ладони в землю. Глаза блестели безумием, а изо рта капала тёмная густая кровь, сразу превращавшаяся в маленькие комочки грязи – теперь вампиру явно не до меня.

Издав какой-то странный гортанный возглас, он попытался встать, но ничего не вышло – руки разъехались в разные стороны, и тело рухнуло в пыль. И без того тощая фигура будто бы ещё немного съёжилась, а на лице застыло удивлённое выражение – похоже, Блэлок даже не предполагал, что может когда-нибудь умереть.

– Ты… ты как? – Младший, не выпуская из рук топора, встал рядом со мной. – Сильно больно?

«Только когда смеюсь», – хотел было ответить я, но сдержался. Если в прошлые разы под действием вампирского токсина в голове гуляли неуместные мысли, то теперь внутри бурлила злость. Хотя, возможно, дело вовсе не в яде, а в характере…