Максим Майнер - Норвуд

– Всё нормально, – проворчал я, с трудом разлепив губы.

– Помощь нужна? – паренёк от волнения чуть не подпрыгивал на месте.

– Порошок. Чёрный. В сумке, – кое-как, но я сумел сесть.

Младший только кивнул и рванул к Тоненькой, которую не смогли выбить из равновесия сегодняшние дела – лошадь спокойно стояла и равнодушно глядела на мёртвые тела влажными глазами.

Поборов головокружение, я встал на четвереньки и, морщась от боли в колене, пополз к стене ближайшего дома. Кольчуга позвякивала, а моя фигура, наверно, выглядела со стороны довольно нелепо, но зрителей всё равно не было, и я не спеша перебирал конечностями.

– Вот, – парнишка протянул свёрток и, ухватив меня под локти, помог подняться на ноги.

Привалившись боком к шершавой деревянной стене, я высыпал на ладонь горсть порошка – его, к слову, осталось немного – и носом втянул мелкие острые крупинки. Дыхание перехватило, горло сдавило, а ко лбу будто приложили раскалённые угли. Разом захотелось пить, чихать и кашлять, но я сумел сдержаться, и только фыркнул несколько раз – ненавижу снадобья интерфекторов.

Перетерпев зуд в носу и глотке, я оглядел деревенскую площадь – разрушенное крыльцо, разбросанное оружие и мёртвые тела. Обнажённый всадник на клейпе Ван-Прагов с удовольствием взирал на последствия скоротечной схватки с высоты шеста, а лошади беллаторов недовольно трясли лохматыми головами – им не нравился запах тёмной твари.

Стоило собрать собственное снаряжение, проверить действительно ли мёртв Блэлок и связать Лонгуса, грудь которого едва заметно вздымалась. Связать и допросить.

Я вспомнил, как господин Глен допрашивал мастера Фонтена – жестоко, хладнокровно и безо всякой жалости. Не уверен, что смогу поступить так же даже ради спасения друзей. Хотя тогда, у дома бургомистра, мои колени задрожали, когда пальцы случайно задели кровь на каменной стене. А теперь, только за этот день, от моей руки погибли два порождения зла и ничего – ни страха, ни жалости. Только усталость.

Порошок подействовал – с плеч будто слетели тяжеленные валуны, голову больше не тянуло к земле, а руки вновь обрели подвижность. Пора приниматься за дело.

Сперва Блэлок.

Вздохнув, я оттолкнулся от стены и, пошаркивая ногами, побрёл к арбалету. Оружие от падения не пострадало, поэтому никаких проблем не возникло – зацеп ухватил тетиву, а болт, принесённый догадливым Младшим, улёгся на своё место.

Судя по внешнему виду, упырь определённо мёртв, но рисковать ни к чему. Я глянул в пустые глаза Блэлока и потянул рычаг – выстрел. Наконечник вошёл в щёку, разорвав кожу и выбив несколько зубов – никакой реакции. Будь вампир жив, не думаю, что он смог бы вытерпеть такую боль.

Мимоходом я поднял Клинок, лежавший в пыли, и поковылял к тому беллатору, которого предательски убил Лонгус.

– Сними пояс со второго, – мои слова застали Младшего рядом с лошадьми. Парнишка по-хозяйски обстоятельно осматривал животных – проверив глаза и зубы, теперь он подбирался к копытам.

– Зачем?

– Нужно связать этого, – я указал на единственного выжившего беллатора.

Младший кивнул и, потрепав напоследок гриву ближайшей коняги, шагнул к разломанному крыльцу, где избавил жертву упыря не только от пояса, но и от небольшого кошеля, висевшего на шее. Громыхнув ножнами, украшенными чеканными пластинами, парнишка вынул меч, полюбовался на него несколько мгновений, однако брать не стал, аккуратно положив оружие рядом с мертвецом.

– Оставь себе, – отполированный до зеркального блеска клинок притягивал взгляд, и я не видел ни одной причины, почему Младший не мог взять его.

– Нельзя мне, – слова сопровождал тяжёлый вздох.

– Почему? – удивился я. – Это же простая сталь – кто угодно может владеть, так?

– Так-то оно так, – согласился паренёк. – Но нельзя мне… Я же не беллатор.

– И чего?

– Того, что против порядка это, – Младший стал загибать пальцы. – Кровь на мне есть? Нет. Кто за меня слово держал? Никто. Да я даже в круге ни разу не стоял… Если кто увидит у непосвящённого меч – сразу смерть!

Я не имел ни малейшего понятия ни о круге, ни о посвящении, но ясно как день – чтобы заслужить такое оружие, нужно пройти долгий путь.

– Вот если кто-то из Ван-Прагов меня к копью приставит, – мечтательно продолжил паренёк, – тогда, через год-другой, можно и о мече подумать.

Кровавое пятно на спине покойника завораживало своими неправильными очертаниями – теперь оно походило скорее на кляксу, чем на заплатку. Протянув руку, я хотел перевернуть беллатора, лежавшего ничком, на спину, когда до меня неожиданно дошло – Ван-Прагов несколько. Раньше я отчего-то не придавал этому обстоятельству особого значения, хотя и Губа и Младший всегда говорили именно так – «Ван-Праги». И о чьей же свадьбе тогда толковал Блэлок?

– А сколько их? – спросил я, переборов смущение. Следовало выяснить это ещё вчера.

– Кого? – Младший с недоумением глядел на меня.

Он примерял к поясу небольшой деревянный пенал с металлической крышкой, позаимствованный у трусливого беллатора, да так и замер с необычной штуковиной в руках, услышав мой вопрос. Похоже, забирать любое другое имущество, кроме меча, упомянутый «порядок» не запрещал.

– Ван-Прагов…

– Так трое их! – у парня в голове не укладывалось, что кто-то может не знать простейших вещей. – Старший Ван-Праг – глава рода – и двое его внуков – Алистер и Кристофер.

– А почему внуки? Куда дети подевались?

– Померли, – спокойно пояснил Младший. – Давным-давно, от Жёлтой Пагубы.

Наверное, Мунро отправил Лонгуса и Блэлока устроить свадьбу с главой рода Ван-Прагов, чтобы через жену получить влияние на сильного противника. Одно неясно – зачем отправлять на такое дело вампира… В любом случае, брачные хитросплетения стоит оставить на потом – сперва нужно позаботиться о пленнике.

Я крепко схватил плотную ткань кафтана и постарался перевернуть бородача, но ничего не вышло – мешал щит. Клинок легко справился с широкими петлями, одежда тихонько прошелестела, и солнце осветило бледное лицо смелого воина.

– Свяжи Лонгуса покрепче, – я бросил Младшему узкий кожаный ремень. Мелкие латунные заклёпки весело блеснули в солнечных лучах. – И руки, и ноги.

Стоило всё хорошенько обдумать, но голова гудела обрывками мыслей – в сознании сплёлся причудливый клубок из свадеб, упырей, беллаторов и овечек, чьё жалобное блеяние иногда доносилось из-за холмов.

Никто из местных пока не вернулся, хотя дело шло к вечеру, а крестьяне привыкли ложиться спать рано. Но страх перед тёмной тварью был слишком силён – не удивлюсь, если до утра мы будем единственными обитателями деревни.

– А он вообще живой? – спросил Младший, глянув на меня. Не дожидаясь ответа, парнишка поддел носком древко болта, торчавшего из раны – Лонгус застонал, но глаза не открыл. Похоже, сознание всё ещё не вернулось к беллатору.