Борис Конофальский - Башмаки на флагах. Том второй. Агнес

Как ни готовился Брюнхвальд, как ни начинал все делать заранее, как ни гнали возницы коней, но огромный обоз за день до Бод-Тельца не дошел. На ночь пришлось встать в двух милях от села.

— А может, это и к лучшему, — сказал Волков своему капитан-лейтенанту, Гюнтер поставил ему раскладной стул у реки, накрывал на стол, Волков же мял и растирал ногу после дня, проведенного в седле, — может, мужики про наш марш еще не знают. А на заре быстро пройдем село и уже к вечеру будем у Бродов, начнем переправу. Прошу вас, Карл, присоединяйтесь.

Брюнхвальд уселся на принесенный лакеем второй стул и сказал:

— Может, и вправду так лучше.

Но по его лицу и по голосу кавалер понимал, что лейтенант так не думает.

— Ну, говорите, Карл, — настоял Волков.

Капитан-лейтенант чуть подумал и начал:

— Бросим обоз тут, оставим роту Бертье в охранение, а сами с двумя ротами, со стрелками, арбалетчиками, с кавалерией, артиллерией и с саперами побежим к Бродам. Думаю, что к трем часам по полудни, учитывая, что с ними будут пушки, будем там, сразу начнем переправляться и окапываться на том берегу. Мужики не успеют среагировать, даже если нас и заметят. А к утру у нас уже будет окопанный лагерь, со рвом, частоколом и с рогатками. Лагерь со стрелками да с пушками, да с арбалетчиками. Такой с наскоку не взять никаким мужикам.

Волков тер щетину на подбородке. Да, в словах лейтенанта, конечно, был смысл, но…

— Мы не знаем, сколько людей у хамов за мостом. А вдруг пол тысячи? Узнают про обоз, перейдут мост, а Бертье их не удержит. — Он помолчал. — Фон Бок прав, потеряем обоз — конец компании. И обвинят в этом меня, Карл. Нет. У меня нет желания попасть под суд. Ко мне, конечно, хорошо относятся в Ланне, тем не менее… Купчишки не простят мне потери стольких денег. — Он опять помолчал. — У меня есть письменный приказ маршала, подписанный еще фон Бернштайном, и мы, Карл, будем действовать согласно этому приказу.

Прошли Бад-Тельц еще до рассвета, но смогли там найти мужика местного, был он пастухом и звали его Матвей, который согласился быть проводником всего за талер. Уверял, что ходит в истинную церковь, чтит папу как наместника Господа и знает все места в округе. Пошли с ним, приглядывать за мужиком Волков велел Гренеру младшему.

Шли получше, чем в предыдущий день, хоть день выдался очень жарким. Пыль от сотен телег и тысяч ног, жара, дышать тяжко. Но Волков и особенно Брюнхвальд гнали и гнали людей со всей возможной поспешностью. Ни привалов, ни передышек, ни обедов. Остановились только раз, в полдень, чтобы коней притомившихся напоить, и все.

От жары Волков снял доспех и кольчугу, не говоря уже о стеганке. Оставил лишь раскалившуюся на солнце кирасу. Сам ехал впереди, за людьми Гренера, с ним был Увалень, братья Фейлинги и Максимилиан, который вез его знамя. Брюнхвальд измывался над своим конем, гоняя его то в голову, то в хвост растянувшейся колонны. Капитан-лейтенант пытался уследить за всей массой людей и лошадей, чтобы последний в колонне возница знал, что он под присмотром старшего офицера.

— Вот, — указывая палкой, говорил пастух Матвей, — это и есть Овечий Брод. Видите, от главное дороги съезд к реке?

Волков и почти все офицеры, въехав на пригорок, смотрели на реку. Линау тут неширока совсем, тридцать, может, тридцать пять шагов, дорога уходит в воду и на том берегу выходит из нее:

— Глубоко тут?

— Да нет, господин, вашему коню по брюхо. — Сообщил Матвей.

— Коню по брюхо? — Это еще больше осложнило дело. Значит, с телег придется снимать груз, как муку оставить в телеге, которая будет залита водой, переправа затянется до утра, это было намного дольше, чем он рассчитывал. — Отчего же его зовут Овечьим, если там коню по брюхо?

— Да черт его знает, господин, — пожимал плечами пастух.

— А второй брод?

— Меньше мили отсюда, — Матвей махал рукой вдоль дороги и реки, что шли на восток, — отсюда не видать, потому как берег там сильно зарос.

— И так же глубок тот брод, как и этот?

— Чутка мельче, — говорил проводник, — но чутка. На ладошку.

— Гренер, — крикнул Волков.

— Да, полковник, — капитан кавалеристов тут же подъехал к нему.

— Что говорят разъезды?

— Говорят, что вокруг ни души.

Это было очень, очень сейчас важно, чтобы где-нибудь вдруг не появился враг. Кавалер покрылся испариной, но вовсе не от иссушающей майской жары. Именно сейчас наступал момент принятия решения. Важного решения. Он смотрел на капитана, ожидая более развернутого ответа, и тот добавил:

— Ни души на этом берегу. На том мои люди еще не были.

Волков снова смотрел на реку, потом на дорогу и снова на реку. Если враг знает о его обозе, то обязательно попытается напасть. Обозу нужен лагерь. Непременно нужен лагерь. Да и не только обозу. Но как страшно отдать этот приказ, приказ о переправе, не зная наверняка, что тебя не встретит на том берегу враг. Офицеры молчали. Только Брюнхвальд тихо произнес:

— Господин полковник, тянуть нельзя, через два часа начнет темнеть.

Волков уже собирался начать говорить, как на всем скаку к группе офицеров приехал посыльный.

— Господин полковник…

— Ну, говори.

— Меня послал старший конюший Вальц…

— Ну, говори, говори…

— Господин капитан Пруфф вздумал пред мостом, что над ручьем, встать и менять коней, а прежде хочет их поить, а пушки свои поставил так, что на мост больше никому не въехать, когда его просят откатить пушки, чтобы другие проехали, он ругается, кричит, чтобы ждали. Говорит, что, пока он не проедет, других к мосту не пустит, потому что, говорит, телеги и так весь мост разбили, его большая пушка может с моста свалиться. Говорит, что вообще хочет звать саперов, чтобы мост укрепить, а за ним еще сотня телег, не меньше, все стоят, ждут его.

— Я разберусь, — сразу вызвался Брюнхвальд.

— Нет, Карл. — Сразу ответил полковник. Он понимал, что тянуть с переправой больше нельзя. — С этим я сам разберусь, у вас будет дело посложнее. Капитан Гренер!

— Да, полковник.

— Командование разъездами предайте заместителю, а сами со всеми своими людьми переправляйтесь на тот берег. — Волков указал рукой. — Вот тут. Осмотритесь и, если никого не найдете, дайте отмашку капитану Рене. Рене!

— Будет исполнено, господин полковник. — Отвечал капитан кавалерии.

— Я, полковник, — тут же отозвался родственник Волкова.

— Тот берег крут, как только выйдете на него, сразу ищите холм у воды для лагеря. Не будет холма, так любое место в пятидесяти шагах от воды подойдет.

— Я все сделаю.

— Инженер Шуберт, бегом, бегом за людьми капитана Рене, и сразу, где вам он укажет, начинайте ставить частокол и копать ров.

— Да-да, конечно, — отвечал инженер.

— Капитан Роха, вы направляетесь следом за Шубертом.